Сейчас Джулия напоминала ему спелый сочный персик, несмотря на некоторую бледность, которая ей, кстати, шла...
Как ему хотелось лечь рядом с ней. Нежно обнять и прижать к себе, прикоснуться к теплому шелку волос, дотронуться до живота, где находится частичка его самого...
- Нет, Джулия, ужин был замечательный.
Просто я подумал, что с появлением ребенка мы уже не сможем уходить из дома по вечерам.
- Да, уже через несколько недель, - согласилась она.
- Так, может, воспользуемся оставшимся временем?
Возможно, и в самом деле им стоит меньше сидеть дома. Только Богу известно, до чего тяжело находиться рядом со Стефаном и в то же время бесконечно далеко! Ловить каждый миг, когда он случайно обнимет, небрежно чмокнет в щеку или холодно прикоснется губами ко лбу.
И при этом теряться в догадках, находит ли он ее по-прежнему привлекательной и желанной или же все это давно в прошлом.
Стефан показал Джулии совсем другой Париж, чем тогда, когда она прилетала к нему на выходные и их отношения еще не утратили легкости и беззаботности, свойственных любовному приключению. Тогда она увидела внешний облик города, его официальное лицо, хорошо знакомое туристам. Теперь Стефан открыл Джулии внутреннюю жизнь места, где родился и жил, со всеми его темными и таинственными закоулками, куда не придет в голову заглянуть ни одному туристу, но где скрывается самое сердце города. Так, сидя однажды в скромном уютном кафе, окруженном стеной зелени, где аромат роз смешивался с ароматом черного кофе, Стефан задумчиво произнес:
- Это и есть настоящий Париж. Для парижан...
Джулии вдруг стало больно, что ее ребенок вырастет здесь, с чувством принадлежности к этому городу, к этой стране, тогда как ей всегда будет не хватать этого.
- Джулия! Что с тобой?
"Мне страшно от мысли, что готовит нам будущее", - хотелось сказать ей. Но она промолчала. Надо учиться собственными силами справляться со страхом, а не искать каждый раз защиты у Стефана.
- Ничего, - вместо этого произнесла она.
Они пообедали вместе с Франсуа, другом детства Стефана, и Софи, его женой, которые изо всех сил старались, чтобы Джулия чувствовала себя непринужденно в их обществе. У них подрастала дочь, и Джулию обрадовало то, что у друзей ее мужа есть дети.
Постепенно она привыкала к новой жизни.
Одним прохладным вечером Стефан возвращался с женой после позднего ужина в тихом ресторанчике на набережной Сены. Они решили прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться на звезды, отражавшиеся в воде как в зеркале. Вдруг Джулия остановилась и схватилась за живот, вскрикнув от неожиданной резкой боли, пронзившей ее. Стефан обнял жену за плечи.
- Что с тобой?
В наступающих сумерках ему удалось разглядеть белое как полотно лицо молодой женщины.
- Нет, ничего. Должно быть, пирожное, которое мы ели... - Она не договорила, согнувшись от нового приступа боли.
- Parbleu! Черт возьми! - не выдержал и выругался он. - Надо было взять такси!
Стефан выбежал на дорогу. И в тот же миг перед ним затормозила машина, как будто шофер только и ждал сигнала, когда подъехать.
Заниматься французским языком Джулия начала только на прошлой неделе, но в быстром потоке слов, обращенных к водителю такси, сумела разобрать "l'hopital".
- Стефан, я не хочу ехать в больницу! - вырвалось у нее.
- Придется, дорогая.
- Нет! - упрямо повторила она. - Ребенок появится на свет не раньше чем через две недели! Я хочу домой!
Услышав слово "домой", Стефан внезапно смягчился.
- Ну хорошо. Но мы сразу же вызовем врача, и он решит, что делать дальше!
Джулия уже открыла рот, чтобы запротестовать, но Стефан повторил, делая ударение на первом слове:
- Он решит, Джулия.
- Но это пустая трата времени, - уже сдаваясь, все же пробормотала она.
Но Джулия ошиблась. Стефан не зря так беспокоился. Прибывший врач, осмотрев ее, сказал, что роды вот-вот начнутся и нужно немедленно ехать в больницу.
Дальше все произошло так быстро, что Джулия запомнила только острые приступы боли, становившиеся все нестерпимее, и озабоченные лица вокруг нее.
Акушерка что-то быстро говорила на непонятном Джулии языке. Стефан находился рядом и держал жену за руку.
- Стефан! Мне так страшно! Что она говорит?
- Она говорит "тужься", дорогая! И ты не должна бояться! Я здесь, с тобой!
Ее ногти впились в его руку, но он даже не почувствовал боли.
- Ты молодчина! Просто умница! - подбадривал он Джулию, хотя у самого от волнения срывался голос. Потом что-то быстро произнес по-французски, обращаясь к акушерке, и та моментально перешла на медленный английский с ярко выраженным акцентом.
- Дышите глубже, madame, так вам будет легче.
- Ну же, дорогая! - воскликнул Стефан, увидев, как что-то в лице Джулии стало меняться.
Она вырвала свою руку из его, ее голова запрокинулась, и почти одновременно с криком жены Стефан услышал крик другого существа.
Он понял, что кричит его малыш, только тогда, когда акушерка показала ему маленький мокрый шевелящийся комочек.
Джулия лежала не в силах пошевелиться, волосы упали на мокрое от слез лицо, глаза были прикованы к ребенку на руках акушерки.
- У вас сын, madame, monsieur, поздравляю! - И она положила новорожденного Джулии на грудь.
Стефан отвернулся, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Но Джулии видеть проявления его слабости, тем более в такой момент, ни к чему. Он набрал в легкие побольше воздуха и постарался взять себя в руки. Еще минуту назад он видел все ее мучения, ее перекошенное от боли лицо, слышал, как она кричала. Впервые он почувствовал себя беспомощным. Все то, что он повидал в жизни, не могло сравниться с этим решающим моментом. Это чудо, настоящее чудо!
Джулия с нежностью взглянула на ребенка.
Она также заметила, как Стефан отвернулся и стал смотреть в окно. Легкая тень грусти пробежала по ее лицу. Как нужен он ей сейчас! И вдруг все показалось ей второстепенным по сравнению с тем, что только что произошло. Материнское чувство заглушило все остальные.
- Привет, малыш! Привет, мой маленький Фредерик! - Забавно, как подходит ему имя!
Стефан повернулся, все еще потрясенный случившимся, и посмотрел на жену.
Джулия выглядит сейчас, как Мадонна с младенцем на руках... Как будто вокруг них никого больше не существует, подумал он.
Не зря многие из его друзей говорили, что в первую минуту чувствовали себя лишними, когда у жены рождался ребенок. И это притом, что у них были нормальные отношения, не как у него с Джулией.
Стефан поморщился, внезапно устыдившись эгоистичных мыслей. Джулия родила ему красивого сына! О чем еще можно мечтать! И его сердце замерло от счастья.
Джулия видела, как он смотрит на нее, и вдруг ей стало неловко. Как ей теперь вести себя с ним? Как вообще вести себя в "этой совершенно новой для обоих ситуации?
- Хочешь.., хочешь взять его на руки?
- Он не голодный?
Акушерка засмеялась.
- Такой ребенок всегда будет просить есть!
Подержите его, monsieur, пусть он почувствует, кто его отец!
Стефану часто приходилось держать на руках сына Натали, но сейчас все было совсем иначе.
Какое-то незнакомое прежде чувство переполнило его сердце, когда он наклонился к Джулии и взял ребенка, которого ловкая акушерка уже успела вымыть и запеленать.
Джулию поразила осторожность, с которой сильный, большой человек держал слабое крошечное существо.
Новорожденный малыш открыл глаза и уставился на Стефана. В этот момент что-то перевернулось в сердце взрослого мужчины.
- За него я готов умереть! - вырвалось у Стефана. - Мой маленький Фредерик!
Джулия откинулась на подушки. Только сейчас она поняла, что с момента ее приезда во Франции в глубине сознания постоянно жила мысль, что, если этот ребенок не появится на свет, они со Стефаном по-тихому разведутся и она вернется в Англию. Но теперь ей нечего бояться. Достаточно увидеть счастливые глаза мужа, чтобы быть в этом уверенной. Он действительно отдаст жизнь за сына, если понадобится, будет сражаться за него. И чем бы ни казалось Джулии ее замужество, ребенок связал их со Стефаном неразрывной нитью и уж теперь-то он вряд ли отпустит ее.
Джулия закрыла глаза. По телу разлилась приятная усталость, и она моментально уснула.
Через неделю малыша забрали домой. Квартира благоухала цветами, расставленными повсюду. В детской кучами громоздились открытки и подарки в голубой упаковке. Желтые воздушные шарики, подобранные в тон мебели и обоев, делали комнатку еще более веселой и солнечной. Создавалось впечатление, что хозяева ожидают прибытия именитого гостя.
Стефан осторожно положил малыша в кроватку и долго смотрел на его безмятежно спокойное во сне личико. Затем взглянул на Джулию.
- Он спит спокойно, ты хорошо покормила его.
Джулия неожиданно почувствовала, что краснеет, и отвернулась. Как глупо! Что может быть естественнее, чем кормление ребенка? К тому же Стефан видел появление на свет малыша.
Он заметил реакцию Джулии на его слова и нахмурился. Пусть. Если она желает, чтобы между ними сохранялась дистанция, он не станет настаивать на обратном.
- Ты голодная?
Из какого-то неясного чувства противоречия Джулия собралась было сказать нет. Но есть хотелось, и она кивнула.
- Да, но сначала я бы приняла душ.
- Хорошо, пойду включу воду.
Она чем-то обидела его, но чем, не знала.
- Нет, я сама...
- Джулия, сиди. Ты и так многое перенесла.
Она села рядом с кроваткой Фредерика, с любовью глядя на сына. Все-таки иногда странным кажется, что вот этот младенец - их со Стефаном ребенок, тогда как они ведут себя как чужие и неизвестно, смогут ли когда-нибудь преодолеть стену, разделяющую их.
Вернулся Стефан.
- Все готово, можешь идти.
Джулия медленно встала. Она с беспокойством взглянула на малыша.