– Ты могла бы поймать его на обратном пути, – предложила Элли.
– Кого?
– Куин! Меня не обманешь. Ты знаешь кого – Майкла.
– Да, но зачем?
– Не в смысле ловить его как лобстера, нет, – просто позвать его. Ясно? Может быть, он тоже захочет посмотреть кино.
– Сомневаюсь.
– А ты попробуй.
– Но с какого перепугу?
– С такого, что ты уже давно живешь здесь и знаешь все пляжные секреты. Ты могла бы проявить что-то вроде гостеприимства. И, собственно говоря, я сейчас уйду, чтоб не мешать тебе.
– Пожалуйста, останься…
Сестренка откинула верхнее одеяло, чмокнула Куин в лоб и пошла домой. Теперь Куин сидела в одиночестве и ужасно дрожала – причем вовсе не от морского бриза. Ее желудок никак не мог решить, что же ему больше нравится: срываться со свистом в пятки или подлетать к самому горлу. Еще чуть-чуть, и ее точно бы стошнило.
И тут – в точности, как предсказывала Элли, – Куин увидела Майкла Мэйхью, шагавшего обратно вдоль линии прибоя. На нем были мешковатые джинсы и черная футболка, бандана во тьме казалась совсем черной. У Куин не на шутку расшалилось сердце – она замерла, разрываясь между желанием спрятаться в своей песчаной норе, так чтобы остаться незамеченной, и необходимостью признать то, что Элли была кое в чем права насчет ее чувств к Майклу.
– Хелло! – услышала она чей-то хриплый голос – и только тут поняла, что он принадлежал ей самой.
Оглянувшись, Майкл повернулся и подошел к ней.
– Хелло, – он возвышался над нею подобно скале.
– Ты слышал про поморника? – спросила она.
– Ага, – кивнул он. – Я как раз хотел отыскать его.
– Правда? – Куин изумилась.
– Ну да, отец рассказал мне о том, что произошло.
– Они с Румер спасли птице жизнь.
– Знаю. И он теперь радуется этому как ребенок.
– Да?
Куин перевела дух. Уже от одной их беседы у нее кружилась голова. Такое свободное общение казалось ей очень странным – оно было подозрительно нормальным.
– Кино останешься смотреть? – все тем же, охрипшим от волнения голосом спросила она.
– Кино? – Он нахмурился и обвел взглядом пляж. – Так вот что это. Они показывают фильмы на пляже?
– Ага. Сбегай домой за одеялом, вырой ямку – и получай удовольствие от просмотра.
Майкл стоял возле нее и с удивлением таращился на променад, где стояло неведомое ему чудо техники – проектор. Мистер Филан наматывал пленку на бобины, жена держала перед ним фонарик, чтобы он не засунул что-нибудь туда, куда не надо. Темнота сгущалась с каждой минутой – сеанс должен был начаться вот-вот.
– Или… – протянула Куин.
Майкл посмотрел ей в глаза. Во что она себя втягивала?
– Или ты мог бы подсесть ко мне, – закончила она свою фразу.
Он постоял еще мгновение, подарив Куин самый выразительный взгляд из всех, который когда-либо дарили ей. Она ощутила, как ее лицо загорелось, и ее чувство превратилось не в раздражение, а в тепло, которое согрело ее изнутри. Она приподняла одеяло, и Майкл забрался на ее самодельный лежак.
– Добро пожаловать в мою пещеру, – засмеялась девчонка.
– Спасибо, – он сел прямо, будто внутри у него была палка.
Очень нежно, почти утратив контроль над собственной рукой, Куин дотронулась до его груди и помогла ему откинуться на песчаную спинку. Она ощутила, как напряжение оставило его тело и заструилось по ее пальцам, словно они были неким магнитом. Не сводя с нее глаз, Майкл поежился.
– Держи, – сказала она, протянув ему зажженную сандаловую палочку, вокруг которой вились тонкие струйки дыма, тут же подхваченные восточным ветром.
– Чтоб отгонять злых духов? – пошутил Майкл.
– Да, – невозмутимо сказала она. – И приваживать добрых.
– В самом деле? – он воткнул палочку в песок рядом с собой. Теперь со всех сторон их окружал дурманящий запах благовоний. Куин поразмыслила над его вопросом насчет «злых духов» и вздохнула – о, если бы он только знал! Мыс Хаббарда был так называемым axis mundi – местом, где встречались миры.
Здесь танцевали умершие – иногда летними ночами она видела своих родителей кружащими на скалах под одну лишь ей слышимую мелодию. Мать Румер в детстве сталкивалась с единорогами, которые бродили в тумане среди кедровых деревьев; когда она пошла за ними, они привели ее на кладбище, где на холме стоял призрак ее матери вместе с ее прародительницей и тезкой, дочерью утопшей жены смотрителя маяка, Клариссой Рэндалл.
– Злые духи? – подкалывая ее, не отступался Майкл.
Куин сделала глубокий вдох. Она понимала – по своему опыту жизни без родителей, – что там, где обитало добро, неподалеку всегда таилось и зло Майкл хотел посмеяться над тем, к чему у Куин было предельно серьезное отношение.
– Ты же не подшучиваешь надо мной, а? – спросил он.
– Я никогда не шучу по поводу духов.
Он кивнул. Куин заметила, что он пытался осмыслить то, что она сказала.
– Я рада, что ты не потерял своих родителей, – продолжила она. – Ты бы понял меня, если бы было все иначе.
Темные облака, замершее море и пустынный пляж прорезал луч маяка.
– Это все равно, как если бы я потерял их, – грустно сказал он. – Помнишь, я говорил тебе, тогда, на лодке…
– Я знаю, что ты так думаешь, – неожиданно для себя проворковала она. – Но они живы, и ты всегда сможешь вернуть их, если захочешь. Когда же они погибают и невозвратимы – это совсем другое. Поверь мне.
На свадьбе тети Даны Куин уже размышляла над его именем – Майкл, и в тот день оно вызвало у нее ассоциации с «каменной стеной». Теперь, заглянув ему в глаза, она подумала: «Господи, несчастный мальчишка». Эти слова растапливали ей сердце, и она по мере сил боролась с ними. Элли мысленно наставляла ее: Куин почти слышала, как она повторяла: «Будь с ним мила».
– Ты снова собираешься слететь с катушек? – спросил Майкл. – Жду не дождусь, когда же ты начнешь орать.
– Ха. Очень смешно.
– Рад, что ты так думаешь.
Ночной бриз принес с собой морскую прохладу, и Куин подтянула одеяло чуть повыше. Она вспоминала о том, как ее родители расстилали это одеяло на пляже и часами сидели на нем со своими дочерьми, греясь в лучах летнего солнца. Сейчас, много лет спустя, оно выглядело совсем стареньким, побитым молью.
– Но я почему-то не смеюсь, – проворчала Куин.
– Пока, – съязвил Майкл. – Но ночь только началась.
– Если ты меня так ненавидишь, зачем ты залез ко мне?
– Ты сама меня пригласила. И теперь я не прочь посмотреть кино.
– Точно, – сказала Куин. – Кино.
К своему ужасу, она почувствовала, как Майкл Мэйхью под одеялом взял ее за руку.
Мальчишки еще никогда не трогали ее. Его рука была большой и сильной, и когда он сжал ее ладонь, ее просто обдало жаром, ударило током. Это было в новинку для Куин – держаться за руки на пляже или вообще где-либо еще, – и не успела она еще сильно удивиться приятному покалыванию в пальцах, как испытала просто шок: Майкл нагнулся к ее лицу и поцеловал в губы.
Ого! Перед глазами у Куин вспыхнула молния, а прилив первобытной страсти накрыл ее с головой гигантской волной. Это ощущение отступило, потом опять нахлынуло подобно морскому приливу. Горячий, влажный рот Майкла прильнул к ее губам так, словно у них была одна кожа на двоих.
– Что происходит? – задохнулась девчонка.
– Просто мне хочется тебя целовать. Есть еще вопросы?
– Ты сумасшедший, – прошептала Куин.
– Вполне возможно.
– Кино начинается…
– Люди как раз целуются в кино.
– Но не я, – Куин пыталась освободиться, но он крепко обхватил ее шею руками, и они слились в долгом поцелуе.
Глава 14
Он попросил ее держать ухо востро.
Он сказал, что она сразу поймет, когда увидит это. И вот, целые сутки после того как они спасли поморника, Румер сгорала от любопытства и смутного беспокойства. К своему удивлению, она обнаружила, что невольно пыталась высмотреть Зеба среди окружающих. Услышав шорох колес велосипеда по гравиевой дорожке, она вытягивала шею. Это было безумие, и она велела самой себе прекратить панику.
В своем офисе она составила отчет для Службы охраны дикой природы штата, заполнив необходимые бланки с описанием того, что случилось с поморником. Каждый вопрос, на который ей приходилось отвечать, возвращал ее мысли к Зебу. О, он просто заполонил ее всю, и хотя она пыталась избавиться от него, ощущение от прикосновения его рук было настолько реальным, что от него невозможно было избавиться.
– Как это было? – перебирая бланки, спросила Матильда, улучив свободную минутку.
– Как операция на смерче, – улыбнулась Румер. – У той птицы было больше энергии, чем у сотни диких кошек. Своими когтями и клювом она могла бы…
– Жаль, что меня там не было.
– Ну, у меня нашелся ассистент, – сказала Румер. – В некотором роде.
– Правда?
– Ты не поверишь, им оказался Зеб.
– Доктор Ларкин! Вы что-то от меня скрываете!
– Да ничего особенного. Мы сидели в «Фолейс», болтали, а потом прибегают дети и рассказывают нам про поморника. У него не оставалось другого выбора.
– И как он, справился?
– Вполне, – Румер представила себе, как Зеб крепко удерживал разбушевавшуюся птицу.
– Может, стоит взять его к нам как ветеринара на день? – спросила Матильда, намекая на начатую Румер два года назад программу, позволявшую старшеклассникам поработать денек в ее офисе, чтобы на собственном опыте узнать, каково это – лечить зверей.
– Ни за что! – отрезала Румер. – Но ты не подменишь меня после обеда? Хочу повидаться с Блю; мы с Эдвардом собирались съездить к реке.
– Нет проблем, – вздохнула Матильда и пристально посмотрела на доктора Ларкин. – Но я думаю, что любой человек, усмиривший раненого поморника, достоин быть принятым в семью. – Потом, словно осознав смысл своих слов, она прикусила губу. – Прости, я ляпнула лишнее.
– Да, но мы это уже пробовали, разве нет? Принять Зеба в свою семью…
– Вот мы и вернулись к вопросу о полосках, – сказала Матильда. – Может ли тигр их сменить?