А теперь нашу программу продолжает фильм «Государь император и его семья мудохают зеленых ящеров»!..
Затем вы можете принять участие в опросе, сообщив нам в ходе квадроголосования, кому выражаете свои симпатии — государю или зеленым ящерам.
Арти Д. Александер, А. СантиВдохновение
Он сидит в этом зале с раннего утра. Это его работа. На столе под рукой бумага и ручка, прямо перед ним ноутбук, сбоку от него диктофон и еще несколько приспособлений из разных эпох. Самое интересное и странное из них — это очки, которые когда-то достались ему в подарок, с загадочно торчащими приспособлениями, может быть, защищающими от неведомых хищников неизвестных планет. В них почти ничего не было видно, и истинное назначение было давно забыто, но через их зеленоватые стекла можно было рассматривать безликий свет искусственных ламп, и тогда он приобретал множество приятных оттенков. Временами он рассеянно оглядывает ярко освещенный и уходящий вдаль зал с множеством разных секций. Мимо него течет река посетителей. Не таким он представлял свое будущее и Будущее вообще…
«Надо бы что-то придумать, ну хоть что-то», — думает он. Но вокруг такая бездонная пустота, что ничего не приходит в голову. Мысль о том, что надо что-то придумать, терзает его каждый день, и каждый день оборачивается пустотой. На него каждый день смотрят десятки разных глаз, равнодушно проплывающих мимо. Они ненадолго задерживаются, чтоб прочитать табличку на его столе, и равнодушно направляются дальше.
Он устало трет виски и бессильно опускает голову. В свой перерыв на обед он привычно проходит по общему коридору. Хлопает по плечу погруженного в очередную заказную работу знакомого коллегу.
— Ну что, пойдем выпьем по чашечке чая? — Заранее зная ответ, он смеется.
— Ну ты и шутник! — отмахивается коллега, изображая улыбку и ни на секунду не отрываясь от рабочего процесса.
— Захочешь прогуляться — присоединяйся. Ты знаешь, где меня найти. Поболтаем о том о сем…
— Да, конечно. Приду, только работу закончу, — коллега условно кивает на огромный список заказов, — и весь твой.
— Ты уж постарайся, а то так девушку твою уведу, и не заметишь…
— Представляю, как ты ее уводишь, и не знаю, смеяться или пожалеть, — смеется коллега.
Еще одно утро и один день… Пустая бумага услужливо лежит под рукой, экран ноутбука, замерший в ожидании, мигающий готовностью сигнал диктофона… И снова полная и пугающая пустота в голове. Он смотрит в зал, наполненный посетителями, но взгляду не за что зацепиться. Наполненный зал по-прежнему остается, словно пустой и прозрачный холодный сосуд. Его хочется вдребезги разбить и выйти наружу. Под солнце или ветер. Но он знает: там снаружи тоже ничего нет. Нет даже солнца и ветра, но никто этого не замечает, ведь они нужны только ему. Он отрывает от бумаги уголок и, смяв, бросает в угол. Там уже скопилась кучка таких же бумажных шариков. Иногда это помогает не думать о плохом. Он улыбается, видя, что бросание бумажек привлекает больше внимания, чем задумчивое сидение перед экраном. Если жизнь кажется абсолютно бесполезной, значит, в ней явственно отсутствует что-то ради чего стоит жить. Должна быть какая-то идея. Такая, ради которой захочется перевернуть весь этот мир. Такое уже не раз с ним случалось. Он посмотрел на стеллаж, заполненный его трудами. И каждый из этих трудов он пережил со всей полнотой, прежде чем представить другим. Он не умел и не хотел ничего другого. Это единственное его призвание и способ существования. И он будет бороться за это до конца. Завтра придет новый день. Он войдет в зал, и снова включится монитор и диктофон, готовые к работе, останется только сказать слово. Он встал, и свет автоматически погас, оставив услужливую полоску, ведущую к выходу. Его рабочий день на сегодня закончен. Но работа в обширном зале с его уходом не замирает никогда. Посетители по-прежнему задерживаются на минуту, осматривая его стол. Все так же ослепительно светло и бесшумно. Он уходит, аккуратно закрыв за собой дверь, хотя этого не требуется. Он почти такой же, как остальные сотрудники этого интерактивного музея. От простых экспонатов и работников его отличает только надпись на табличке: «Последний писатель».
И пояснение на языке машин: «Раньше писателями были люди, но они не справлялись с этой работой. Им мешала эмоциональная зависимость, и требовалось так называемое Вдохновение. Это последний писатель-человек в мире стабильно пишущих и совершенных писателей-машин».
Ольга ШатохинаПоследний кластерТест на разумность
Назвали черепахой? Обидно. Хотя если вдуматься — каска и доспехи всегда при себе, позволительно греться на солнце, ничего не делая, и спать по полгода. И кроссовки черепахам не нужны, у них шкура толстая и когти есть. Вот только черепах никто не считает гуманоидами, достойными решать вопросы устройства жизни на своей родной планете. Конечно, за них норовят заступиться профессиональные экологи с примкнувшими энтузиастами. Но и экологов на всех почему-то не хватает, и их голос далеко не решающий.
С тех пор, как ученые различных обитаемых миров независимо друг от друга неоспоримо доказали, что основным фактором эволюционного отбора была способность бегать, прошло много времени, и научная теория обрела силу всеобщего закона. Та цивилизация, где не бегают, — исключается из списка полноправных разумных.
Когда тепло и солнечно, с самого раннего утра образуется немыслимое количество гуляющих с собаками, детьми и самокатами, и велогоны опять же. И хвалёная местная дорожка хоть формально и поделена между бегающими и ездящими, но на практике — с учетом броуновского мельтешения карман-терьеров на рулетках и их, увы, столь же непредсказуемых хозяек — от того разделения чувства безопасности не особо прибавляется. А вот когда хмуро, серо, сыро и холодно чужие здесь если и ходят, то в весьма щадящей дозировке. Кругом одни чудаки в кроссовках.
Разумеется, в этом вопросе гуманоиды по определению имеют преимущество, поскольку планет, населенных разумными гепардами или свифтовскими мудрыми лошадьми, пока никто не нашел. Да и в беговых состязаниях гепарды и лошади уступают человеку — если дистанция достаточно длинная.
Большинство форм разумной жизни подобно гуманоидам, но часто бывает так, что подобие это отнюдь не абсолютное. Почему неандертальцы вымерли, а кроманьонцы на Земле не только выжили, но и со временем их потомки расселились по Галактике? Потому что вторые были приспособлены к бегу, а первые нет.
И вот теперь в память об этом на Земле проходит марафон, мейджор из мейджоров, попасть на который — большая удача для всякого разумного, а значит бегающего существа. Квалификация, лотерея, и все слоты разлетаются как горячие пирожки.
Нечего даже и пытаться проникнуть туда, так все говорят.
Но с другой стороны, чем я рискую?
«В смысле перепада высот наш мегаполис, конечно, не горный трейл, но применительно к перепаду температур и свойствам поверхностей под ногами, особенно в это чудесное весеннее время, тут вполне достойный экстрим. Со стороны Главного Парка ледяной ветер в атмосфере и ледниковый период на земле, за метромостом выглядывает солнце — и вот она, теплая прекрасная весна, но чуть обратно — и опять, здравствуй Северный полюс! Но всё-таки, это уже весна».
Вот сижу перед компьютером и жду открытия регистрации. Знаю, что по всей Галактике точно так же сидит в ожидании великое множество таких же, как я. И не в пример более быстрых. У меня достижения скромные, можно надеяться только на попадание в первую волну регистрации, там можно и без квалификации. То есть, те, кто с ней — в первую очередь, но можно успеть. Так рассказывают…
Пришлось на всякий случай купить специальное приложение, которое отсылает заявку в первые доли секунды, превосходя человеческую реакцию во много раз.
Клик.
Ушло! Ну, теперь смотрим, что будет. Шансов практически никаких, конечно.
Вы успешно прошли регистрацию на забег. Ваш номер…
Успешно? А как же квалификация, лотерея, строгий отбор?
Да это же просто чудо!
На вопрос, как отмечаете Вальпургиеву ночь, ответила честно — вот, только что бегали в парке под стаей летучих мышей. И все правда, что характерно. Серебряное в сумерках озеро, лунный серп, стая летучих мышей на фоне темнеющего неба. Лично для меня самым удивительным оказалось то, что я их немножко слышу.
Осталось пробежать, уложившись в контрольное время. Задача все-таки не самая тривиальная, поскольку бегаю я не быстро. Черепаха, попросту говоря. Ну, знаете, как это бывает, после каждого мало-мальски забега в соцсетях «марафон за пять часов — это не пробежали, а пешком прошли». А мне если в эти самые пять часов уложиться — считай, повезло еще сильнее, чем с регистрацией.
Но, к счастью, их там все-таки шесть, часов этих самых. Это я осилю.
Вот так, чтобы по собственной воле выйти и побежать — это случилось в последний школьный год, когда внезапно пришла радостная весть, что пресловутую пятерку по не менее пресловутой «физре» получат только те, кто пробежит 2 км за 10 минут. Говоря по-современному — по 5.
Хорошо помню свой тогдашний шок. Я ведь уже успела прийти к выводу, что бегать я не могу вообще, потому как «дыхалка короткая». Про «мертвую точку» и «второе дыхание» никто никогда ничего не объяснял. При первой попытке пробежать на уроке — подвернула ногу, сильно. До недавнего времени эта травма о себе напоминала.