Болтон всегда держал сыновей под контролем, он был внимательным, ловким отцом, партнером и боссом. Никто не мечтал от него увернуться. Неудивительно, что его намеки на скорое досрочное освобождение лишали обоих сыновей сна.
И правому, и левому крылу фирмы «Маллой энд Маллой» позарез нужно было, чтобы Болтон оставался в тюрьме.
Раннее утро четверга было рабочим для Кирка. Он свернул с Десятой улицы в подземный гараж под «Маллой-билдинг». Там уже стояло несколько машин сотрудников Расти, приехавших до восьми утра, потому что великий адвокат собирался в суд. Четыре парковочных места у лифта были зарезервированы для лиц, чьи фамилии значились на табличках. Место Расти занял огромный «форд»-внедорожник, не уместившийся между двумя белыми полосами. На его бампере красовалась новая наклейка: «ХЭЛА ХОДЖА В ГУБЕРНАТОРЫ! ГОЛОСУЙТЕ ЗА ДЕМОКРАТОВ».
Кирк поставил машину напротив «форда», рядом с сияющей «ауди» Дианты. Ее ранний приезд в офис означал, что она наблюдает за ходом текущего судебного процесса Расти.
Когда Расти выступал в суде, все сотрудники фирмы, невзирая на принадлежность к той или иной фракции, переставали дышать.
Кирк вылез из машины, взял портфель и зашагал к лифту. По пути он задержался, чтобы разглядеть наклейку на бампере у Расти. На его взгляд, Хэл Ходж был пустым бюрократом, больше двадцати лет просиживавшим штаны в законодательном собрании штата и практически ничего там не достигшим. Кирк не отказал себе в удовольствии оглянуться на бампер своей машины, безупречной «БМВ», с наклейкой «ПЕРЕИЗБЕРЕМ ГУБЕРНАТОРА СТЕРДЖИССА, НАСТОЯЩЕГО РЕСПУБЛИКАНЦА».
Кирк поддержал Стерджисса четыре года назад, выписывая чеки и помогая собирать средства на его кампанию. Тот был вполне симпатичным политиком, чьим главным преимуществом на данный момент стало пребывание в кресле с возможностью переизбраться. Штат Миссури был решительно привержен красному цвету[4].
В лифте Кирк поправил свой шелковый галстук и воротничок рубашки. Одежда тоже была взрывоопасным фактором. Когда у власти находился Болтон, он орудовал железным кулаком, обращая особое внимание на дресс-код. Он настаивал на пиджаках и галстуках, на костюмах в зале суда, на консервативных нарядах женщин, хотя и был любителем коротких юбок. Уже на следующий день, после того как Болтон сел в тюрьму, Расти поспешил потрафить своему молодому персоналу, отменив подобные правила. Теперь его юристы и все остальные сотрудники носили джинсы, брюки цвета хаки и сапоги, забыв про галстуки (по крайней мере, на работе). Правда, в суде и на серьезных собраниях они выглядели настоящими адвокатами. Другое дело Кирк: он не выносил непрофессионализм, поэтому в его крыле здания сохранился дресс-код. Его юристов возмущала такая несправедливость.
В «Маллой энд Маллой» никогда не обходилось без того, чтобы одна из группировок была чем-нибудь возмущена.
Лифт остановился в главном вестибюле, и Кирк несколько секунд раздумывал, не проникнуть ли ему на территорию Расти, чтобы узнать, как продвигается судебный процесс. Решившись, он прошагал по широкому коридору и, никого не встретив, сообразил, что все на совещании. Он приложил ухо к двери конференц-зала, но тут же выпрямился, решив, что это небезопасно. Его внезапное появление взбесило бы брата, нарушив ход совещания.
Дианта была там и позже могла все ему рассказать. Она не наблюдала за самим процессом, но, по информации от «крота», дела истца шли неважно.
В конференц-зале Расти разглагольствовал, расхаживая по помещению туда и обратно. Обстановка была напряженной. Сотрудники, одетые согласно протоколу, уже успели устать к восьми утра – обычное дело в разгар крупного процесса с участием присяжных. Длинный мраморный стол был заставлен высокими стаканами с кофе. К пирожным никто не притрагивался.
– Вчера в десять вечера мне звонил Банкрофт, – рассказывал Расти. – Наплел обычной чуши, а потом заявил, что его клиент готов заплатить миллион, чтобы все прекратить.
Дианта сидела не за столом, а в углу, поскольку официально не участвовала в обсуждении. Услышав волшебные слова о мировом соглашении, она закрыла глаза и попыталась сдержать улыбку.
– Я, конечно, наотрез отказался. С полной определенностью заявил, что мы не пойдем на мировую, уж, по крайней мере, не за жалкий миллион.
Дианта, сидя с закрытыми глазами, нахмурилась и чуть заметно покачала головой.
Расти оглядел зал, будто бросая всем вызов: ну, кто против?
– Все согласны?
Карл Солтер был не штатным адвокатом фирмы, а ее консультантом по подбору присяжных. А еще он был старым другом Расти. У них за плечами имелось много судебных процессов, и они могли говорить друг с другом начистоту.
– Лучше возьми деньги, Расти, – посоветовал он. – Это жюри не поддержит тебя. На твоей стороне присяжные номер один, три и пять, но это лишь половина, маловато. Так что бери деньги.
– Я против, – сказал Расти. – Заседатель номер два тоже у нас в кармане. Я уже неделю наблюдаю за этой женщиной, она за нас. Когда миссис Брустер давала показания, то она плакала.
– Она вообще плаксивая, – объяснил Карл. – Вчера я видел, как она в перерыве снова вытирала слезы.
Расти перевел взгляд на одного из юристов фирмы.
– Бен?
– Даже не знаю, Расти. Она и вправду плакса. Думаю, за нас четверо из шести, а нужно пять. Непохоже, что мы набрали волшебное число.
Бен Буш последние восемь лет был главным помощником Расти в судах. В большинстве адвокатских фирм независимо от их размера его давно повысили бы до той или иной степени партнерства, но Маллои продвигали своих сотрудников вверх с большим скрипом. Они были щедры на деньги и на бонусы, но не спешили делиться собственностью.
Во взгляде Расти читалось, что он считает Бена бесхребетным трусом. Дернув шеей, он оглядел осталь– ных.
– Полин?
Та знала, что без этого не обойдется, и сохраняла спокойствие. Мало что могло заставить Полин Вэнс разнервничаться. Она работала у Расти уже одиннадцать лет и заслужила репутацию напористого судебного адвоката, склонного бороться, а не идти на мировую.
– Я тоже в сомнениях, – созналась она. – Дело шло бойко, мы доказали необходимость компенсации. Ущерб ужасен. Думаю, сохраняется потенциал для сокрушительного вердикта.
Впервые за утро Расти улыбнулся. Но Карл прогнал улыбку с его лица.
– Можно вопрос? – И, не дожидаясь разрешения, продолжил: – Кстати, ты уведомил своих клиентов о предложенных больницей отступных?
– Нет, известие пришло поздним вечером. Я собирался сделать это сегодня утром.
– Уже слишком поздно. Ты отклонил их предложение, не так ли?
– Мы их предложение не принимаем, Карл, понятно? Это дело тянет на целое состояние. Через два часа, стоя перед нашими бесценными присяжными, я потребую тридцать миллионов долларов!
Расти никогда не позволял наезжать на него ни своим сотрудникам, ни кому-либо вообще. У него были железные яйца и бесстрашие видавшего виды судебного адвоката. Ему по-прежнему принадлежал рекорд: он стал самым молодым адвокатом в истории Миссури, добившимся от суда присяжных вердикта более чем на миллион долларов. В возрасте двадцати девяти лет он склонил заседателей в суде Кейп-Джирардо к решению о выплате двух миллионов. После этого он стал трудиться как заведенный: не принимал досудебные соглашения, поощрял сделки с массовыми исками, вовсю себя рекламировал, интриговал, хвастался своими победами в суде, жил на широкую ногу и сорил деньгами. Типичный амбициозный адвокат.
Его карьера развивалась по восходящей, пока не пришел конец победам.
Он оглядел присутствующих и важно сказал, театрально понизив голос:
– Кому, как не вам, знать, насколько нам сейчас нужен громкий вердикт? Так вот, сегодня мы его добьемся. Заколем же дракона!
Все похватали свои папки и портфели и заторопились к выходу.
– Есть минутка, Расти? – окликнула его Дианта, когда он выходил.
– Всего одна, – отозвался он с фальшивой улыбкой. Они были близкими друзьями и делились друг с другом многими секретами. Если Расти к кому и прислушивался изредка, то именно к ней. Она кивнула Карлу, тот затворил дверь и присоединился к ним. Когда они остались втроем, Дианта заговорила:
– У нас проблема, причем серьезная.
– Какая? – спросил Расти.
– Сам знаешь. Тебе предложили досудебную сделку, и ты не проконсультировался с клиентом, прежде чем ее отклонить.
– Ты не в зале суда, Дианта.
– В отличие от меня, – вмешался Карл. – Возьми деньги, лучше получить мало, чем вообще ничего.
Расти тяжело вздохнул. Казалось, он готов уступить. Дианта попыталась этим воспользоваться:
– Ты хоть знаешь, какие судебные издержки нам грозят по этому делу?
– Нет, но я уверен, что…
– Больше двухсот тысяч долларов.
– Что ж, мы часто рискуем.
– У нас с клиентом контракт на пятьдесят процентов. Миллион покрывает долг, остаток мы делим с клиентом пополам. Фирма кладет в карман четыреста тысяч, Расти.
– Брустеры заслуживают гораздо больше. Ты бы видела, как присяжные смотрят на Трея! Они готовы озолотить этого беднягу.
– Ну, готовы, ну, полны сочувствия, – сказал Карл. – Только этого не произойдет, Расти. Ты не доказал необходимость материальной ответственности. Ущерб велик, а сумма ответственности плевая. Банкрофт тебя поимеет.
Обычно Расти не давал спуску своим оппонентам, но сейчас он лишь тяжело дышал и молча слушал. Плечи его поникли, он неотрывно смотрел в глаза Дианте. То, что он там увидел, его раздавило. Она ему не верила, она в нем сомневалась. Она думала, что он проиграет. Опять.
– Карл редко ошибается, – продолжила напирать она. – Лучше забрать денежки и дать деру. Мы и так по уши в долгах перед банками.
Расти перевел дух и снова выдавил фальшивую улыбку.
– Ладно, ладно… Терпеть не могу воевать с вами, ребята.
– Бери деньги, – повторил Карл.