– Почему я?
– Потому что больше некому. Теперь моя очередь, и Расти ни за что меня не подменит. Я мог бы потянуть с недельку, но ты ведь знаешь, как старик относится к нашим визитам. Он пытается управлять фирмой из тюремной камеры.
Она нахмурилась и уперлась взглядом в стену. Он продолжил:
– Ты мне здорово поможешь. Я буду твоим должником. Обещаю, я сторицей тебе отплачу.
На это Дианта, покачав головой, скептически пробормотала:
– От тебя дождешься…
Лютер Банкрофт, направляясь к трибуне, застегнул верхнюю пуговицу черного пиджака из тонкой ткани. Он не стал размениваться на фальшивые улыбочки и на похвалы присяжным за отлично проделанную работу. Вместо этого он сразу взял быка за рога.
– Господин Маллой, стоя перед вами, господа присяжные заседатели, спутал вас с банкоматом. Он улыбался и забавлялся, нажимая на кнопки в надежде, что сейчас материализуется пачка денежных купюр. Подавай ему миллион баксов за то, миллион за это… Еще кнопки – и новые купюры. Веселые игры, легкие денежки. Боль и страдание? Как насчет пяти или десяти миллионов? Нажал на кнопку – и готово. Будущие расходы на лечение? Еще пять или десять миллионов. Красота: деньги растут на деревьях, остается только их сорвать. Главная надежда – штрафные санкции! Тут вообще беспредел, цифры взлетают до небес. Восемнадцать миллионов – звучит заманчиво, нажимаем на кнопку. Подсчитываем итоговую сумму? Сколько нам выдаст банкомат истца? Тридцать пять миллионов! Ну, разве не прелесть?
Присяжные внимательно слушали, причем трое почти что с улыбкой.
Банкрофт сделал два шага к Трею и воззрился на него с бескрайним состраданием. Качая головой, с трудом сдерживая слезы, он опять обратился к присяжным:
– Кто, леди и джентльмены, не посочувствует от всего сердца этому молодому человеку и его близким? От их несчастья разрывается сердце. Да, им нужно много денег на уход, на дальнейшую жизнь и на все прочее, перечисленное господином Маллоем. Конечно, Трею требуются деньги, и много.
Он молча вернулся к трибуне.
– Но как это ни грустно, Трей Брустер находится в одной лодке со своим адвокатом. Тому и другому не с чем идти к банкомату. У обоих нет права ожидать, что «Гейтлейн» прольет на них денежный дождь. «Почему?» – спросите вы.
Его вопрос повис в воздухе, Банкрофт же, выждав секунду-другую, подошел к столу защиты, церемонно взял с него пачку бумаг и эффектно помахал ею, обратившись к присяжным.
– Это называется «Напутствие присяжным». Согласно закону совсем скоро, когда адвокаты наговорятся и все мы усядемся на свои места, судья обратится к вам со словами напутствия. Вы принесли присягу соблюдать закон. Который в данном случае весьма прост. Прежде чем вы задумаетесь о санкциях, то есть, пользуясь моей терминологией, начнете забавляться с банкоматом, вам придется определиться с ответственностью. Вам придется перво-наперво решить, допустил ли мой клиент, больница «Гейтлейн», халатность, были ли отступления от установленных норм по уходу. Нет ответственности – нет и санкций.
В зале суда воцарилась тишина. Банкрофт добился всеобщего внимания, даже Расти навострил уши, как ни изображал, будто ему нет дела до того, что несет адвокат ответчика.
– Леди и джентльмены присяжные заседатели, перед вами трагический случай ужасающих телесных повреждений, но, прошу простить меня за такие слова, в данном случае – а такова холодная, нерушимая юридическая истина – никакие повреждения не имеют значения. Ибо здесь не существует ответственности.
Он бросил «Напутствие присяжным» на стол защиты и еще раз посмотрел на заседателей.
– Благодарю вас.
Карл всмотрелся в лица присяжных и, закрыв глаза, с обреченным видом покачал головой.
Столик на четверых был заказан на полдень. Модный итальянский ресторан «У Тони» в центре города давно стал любимым заведением Расти, который был готов заглядывать сюда едва ли не каждый день, но особенно ему нравилось тут отмечать – с хорошим вином и вкусной едой – завершение сложных судебных процессов. В разгар слушаний он довольствовался зачерствевшей выпечкой утром и холодными сандвичами в качестве ланча; вечером, когда отказывали нервы, все казалось ему невкусным. Но когда присяжные удалялись для обсуждения вердикта, Расти всегда бывал готов отдать должное изысканным блюдам.
Маленькая компания потянулась за его черным пиджаком к заказанному столику и чинно заняла места. Когда они остались одни, Расти широко улыбнулся:
– Ну, поехали! Как вам мое заключительное слово?
Сейчас нельзя было скромничать: босс требовал восхвалений. Первой заговорила Полин:
– Все шестеро были полны сочувствия, вам прекрасно удалось сгладить углы и доказать необходимость столь крупных штрафных санкций.
– Их не шокировала сумма тридцать пять миллионов?
– Думаю, немного шокировала, особенно сначала, – сказал Бен. – Но ненадолго. Четвертый номер закатил глаза.
– Он с самого начала этим занимался. Четвертый – последний, кто перейдет на нашу сторону. Помните, я хотел дать ему отвод? Зато остальные пятеро, думаю, у нас в кармане.
Карл с раздражением покосился на Бена.
Подошел официант.
– Добрый день, мистер Маллой. Мы всегда вам рады.
Расти улыбнулся официанту. Остальные, видя, что он отвлекся, тревожно переглянулись.
– Привет, Рокко, – сказал Расти. – Как жена, как дети?
– Прекрасно, сэр. Спасибо. Что-нибудь из бара для начала?
– У нас только что завершился крупный процесс, присяжные пошли совещаться. Мы проголодались и умираем от жажды. Как насчет шампанского? – Он улыбнулся, вопросительно глядя на Бена и Полин, как будто те могли отказаться.
– Это было бы преждевременно, – осмелился напомнить Карл.
Расти, не обращая на него внимания, заказал две бутылки «Вдовы Клико».
– Отличный выбор, сэр. Сейчас принесу.
Хмуро глядя на Карла, Расти сказал:
– Чувствую, ты не в своей тарелке, Карл. Что тебя гложет?
– То же, что и тебя: чертовы присяжные. Я совсем не так в них уверен, как ты.
– Подожди, скоро ты все увидишь.
Залы судебных заседаний опустели, все – адвокаты, судьи, присяжные, стороны конфликтов, судебные приставы – отправились на ланч. Большой холл на главном этаже здания суда тоже обезлюдел. Это был длинный помпезный коридор, по одну сторону которого располагались залы заседаний, по другую – высокие окна с витражами. Стены были увешаны портретами прославленных судей города, сплошь чопорных белых мужчин в годах. Все до одного лица были холодны. Вдоль стен тянулись старые истертые скамьи, перемежаемые бронзовыми и гранитными бюстами губернаторов, сенаторов и политиков помельче – тоже исключительно белых.
На скамье в конце коридора, почти спрятавшись и явно никому не желая мозолить глаза, устроилась для перекуса семья Брустер. Утыканный трубками Трей спал в инвалидном кресле. Его мать аккуратно выбрала одну трубку и стала вводить в нее шприцем питательную смесь. Потом она спрятала шприц. Рядом с ней сидел мистер Брустер, смотревший, как всегда, вниз, в одну точку, а весь его облик, казалось, был живым воплощением сокрушительного поражения.
Миссис Брустер достала из большой сумки два маленьких сандвича в фольге и две бутылки с водой – обед бедных людей.
Рядом с ними раздвинулись двери лифта, из него вышли Лютер Банкрофт и его помощник, оба с толстыми портфелями. Они одновременно увидели семейство Брустеров, утоляющее голод, и чуть не перешли на бег, устремляясь от них прочь по длинному коридору. Брустеры их даже не заметили.
Остановившись в дверях, помощник сказал:
– Знаешь, Лютер, еще не поздно пойти на мировую. Давай позвоним в «Гейтлейн», добудем для этих бедняков хотя бы немного денег.
Банкрофт поморщился.
– Вчера мы попытались, и что? Маллой послал нас куда подальше.
– Знаю, знаю. Но ты представь, какими раздавленными они уйдут отсюда ни с чем.
– Уже чуешь нашу победу?
– Да. Маллой пожадничал и настроил против себя присяжных. Это было видно по их глазам. – Он кивнул в сторону сгорбленных фигурок Брустеров в конце коридора. – Но эти-то ни в чем не виноваты. Пусть получат миллион, это хотя бы частично покроет их рас– ходы.
Банкрофту идея не понравилась.
– Все деньги заграбастает Маллой. Эти бедняги не получат ни цента.
– Давай поступим по справедливости, Лютер.
– Ты меня удивляешь! Суд есть суд, с каких пор мы стали борцами за справедливость? Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, вот и давай надерем Маллою задницу. Встряхнись, старина! Это жестокая борьба, здесь не место для сантиментов.
Банкрофт заторопился дальше, его помощник еще раз оглянулся на Брустеров и последовал за ним.
Брустеры доели сандвичи. Они жили в своем собственном мире, им не было дела до разговоров юристов.
Расти поднял бутылку шампанского, намереваясь долить бокалы, но все отказались. Поэтому он еще раз долил лишь свой.
Рядом с их столиком остановился Рокко.
– Десерт, мистер Маллой? Сегодня особенно удался ваш любимый шоколадный мусс. Объедение!
Бен схватил свой вибрирующий телефон и уставился на него.
– Это судебный клерк. У присяжных готов вердикт.
Десерт был мгновенно забыт. Четверка переглянулась.
– Извини, Рокко, – сказал Расти, – нам пора обратно в суд. Присяжные готовы.
– Прекрасно, я принесу счет.
Расти оглядел свою команду.
– Быстро они, да?
Все нервно переглянулись, и это говорило обо всем лучше любых слов.
Через полчаса они уже сидели за столом истцов, близко к Брустерам. Открылась дверь, судебный пристав пригласил присяжных занять их скамью. Ни один, усаживаясь, не посмел взглянуть на истцов и на их адвокатов.
Судья придвинул к себе микрофон и спросил:
– Леди и джентльмены присяжные заседатели, вы вынесли вердикт?
Старшина жюри поднялся с места.