Два помощника шерифа привезли пьяного водителя, раненного в аварии, и в их присутствии врач осмелел. Он еще раз попросил у Болтона разрешения сфотографировать его ранку, и когда тот опять сердито отказался, кивнул полицейскому. Теперь левую руку Болтона разглядывали сразу двое мужчин.
– Похоже на укус змеи, – сказал один. – Неядовитой. Укусила бы гремучая, остались бы глубокие дырки от двух клыков – и пожалуйста, отвал задницы.
Второй помощник добавил:
– Два ряда зубок. Можно подумать, тут целый удав поработал. То ли это маисовый полоз, то ли домовой уж.
Болтон поморщился.
– Уймитесь, парни, я только что потерял жену. Можно мне побыть одному? Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
– Конечно, извините.
– Мы сожалеем, сэр.
После их отъезда Болтон стал слоняться по больничному холлу, ожидая, что ему скажут, как быть дальше. В больнице было пусто, и он злился, что зря теряет время. Примерно через час после поступления покойной тот же врач предложил ему сесть и выпить кофе. Дело было в 2.30 ночи, не вполне привычное для Болтона время пить кофе. Врач объяснил, как все устроено: примерно в 8 утра в больницу приедет директор похоронного бюро для обсуждения деталей подготовки к погребению. Понадобится присутствие Болтона для опознания покойной и составления анамнеза. После этого директор похоронного бюро приступит к подготовке свидетельства о смерти.
– Она хотела, чтобы ее кремировали, – мрачно заявил Болтон – и соврал. Тилли хотела полноценного католического отпевания с причащением. Болтон был втайне против, поскольку боялся толпы.
– Закон Миссури гласит, что до кремации вашего любимого человека должно пройти не менее двадцати четырех часов, – предупредил врач.
– Я знаком с законами Миссури, – грубо ответил Болтон. – Как-никак уже сорок лет с ними работаю. – Здесь он не соврал, хотя никогда не специализировался в области кремации. Сейчас для него данное скромное положение закона имело особое значение, потому что он раз сто мысленно репетировал этот сценарий.
Врачу было не занимать терпения.
– Давайте так: немного поспите, а в восемь утра я побеседую здесь с вами и с директором похоронного бюро.
– Идет.
Он уехал из Поплар-Блафф и вернулся к себе в хижину. На дорогу в ночное время ушла пятьдесят одна минута. Болтон раздумывал, какие неприятности могут ему грозить. Медики прилепили к двери хижины бумажку с временем своего приезда и отъезда. Он на мысочках прошелся по дому, сжимая в руках оружие – швабру, и то нагибался, то тянулся к верхним полкам – искал проклятую змею. С нее сталось бы приползти обратно и каким-то образом добраться до чердака, но туда Болтон соваться не собирался. Он запер двери, погасил почти весь свет, запихнул в чемодан Тилли всю ее обувь и одежду. Остальные пожитки жены – старые пижамы, халат, нижнее белье, туалетные принадлежности, совершенно новые туристические ботинки – он сложил в картонную коробку и убрал в багажник машины вместе с чемоданом. Ничто в хижине не должно было напоминать об ее присутствии.
Он был спокоен, не спешил, но, ощущая нарастающее напряжение, не сдержался и выпил бурбона. Растянувшись со стаканом на диване в большой комнате, он уже почти задремал, как вдруг вспомнил, что именно под диван рептилия заползла, когда замыслила побег. Быстро вскочив, Болтон немного побродил по дому, снова улегся в постель и тут уловил странный запах. Не иначе, воняло выделениями пресмыкающегося! Убедившись, что в хижине невозможно находиться, он устроился на веранде в кресле-качалке, выпил еще бурбона и, укрывшись пледом, уснул, несмотря на ночную прохладу.
Ровно в шесть где-то поблизости завыл койот, и Болтон вскочил, как ужаленный. Он принял душ, переоделся во все свежее, загрузил машину и в семь часов выехал. Дело было воскресным утром, никто еще не просыпался. Неподалеку от сельской лавки Болтон выбросил в мусорный контейнер все, что осталось от Тилли, а также ящик, в котором четыре месяца жила змея. Теперь, с легким сердцем, он домчался до Поплар-Блафф за пятьдесят минут.
В больнице он встретился с тем же врачом и его медсестрой, а также с директором похоронного бюро. Показав им свои водительские права, поклялся, что он – муж покойной, даже предъявил свой и ее действующие паспорта, предусмотрительно прихваченные именно на случай, если дойдет до такого. Убедившись, что он – муж, они стали спрашивать его об ее болезнях. По его убеждению, причиной смерти послужила остановка сердца. Он подробнейшим образом описал проблемы Тилли с сердцем: ишемическая болезнь, два инфаркта, длинный список лечащих врачей, госпитализации, бесконечные лекарства. Все это прозвучало убедительно, его рассказ произвел должное впечатление, и только об ее последних часах он солгал: она якобы жаловалась на боли в груди, он настаивал на поездке к врачу, она отказывалась и в конце концов, в самый критический момент, прижала обе ладони и груди и упала. Его попытки делать ей искусственное дыхание не дали результата.
И, конечно, ни слова о змее.
Врач, медсестра и директор похоронного бюро не выразили никаких сомнений по поводу деталей его описания и указали в свидетельстве о смерти ее причину – остановку сердца.
Тело положили в предназначенный как раз для таких случаев простой металлический гроб, который закатили в фургон-катафалк. Болтон проследовал за ним через город в похоронное бюро, где тело его жены временно положили на лед. Зря тратить время в похоронном бюро Болтон не собирался.
Директору предстоял полный трудов день – работа с еще тремя «клиентами», которых он ждал после отпевания. Все три были забальзамированы, прощание с двумя намечалось в открытых гробах. Болтон сумел протиснуться в залы для прощания и взглянуть на трупы. Талант мастера похоронных дел не произвел на него сильного впечатления. Убив час, он застал директора у него в кабинете и сказал:
– Знаю, по закону положено ждать кремации минимум сутки, но я спешу. Мне срочно надо вернуться в Сент-Луис и приступить к организации похорон. Меня ждут родственники, все они в трауре. Жестоко заставлять нас ждать так долго. Почему не кремировать тело и не отпустить меня?
– В законе прописаны сутки, мистер Маллой.
– Уверен, существует лазейка, позволяющая прибегнуть к ускоренной процедуре ради здоровья и безопасности заинтересованных лиц. Как без этого!
– Мне о такой лазейке неизвестно.
– Послушайте, кому какая разница? Спокойно делайте свое дело, а я поеду. Никто во всем штате Миссури не вздумает проверять вашу документацию. Я в безвыходном положении, мне надо домой, к семье. Там места себе не находят.
– Я так не думаю, мистер Маллой.
Болтон достал и медленно открыл бумажник.
– Сколько стоит кремация?
Такое невежество вызвало у директора улыбку.
– Это зависит от многих факторов. Какой тип кремации вы предполагаете заказать?
Болтон фыркнул и закатил глаза.
– Ничего я не предполагаю, просто отправьте ее в печь, а потом выдайте мне коробку с прахом.
– То есть прямая кремация?
– Вам виднее, как это называется.
– У вас есть урна?
– Ну и болван я: забыл захватить с собой урну! Нет, конечно. Держу пари, что они имеются у вас в продаже.
– Да, у нас богатый выбор.
– Вернемся к главному вопросу: так сколько стоит кремация?
– Прямая – тысячу долларов.
– А непрямая?
– Прошу прощения?
– Забудьте. – Болтон протянул директору серебряную карту «Американ экспресс». – Позвоните мне. Пусть будет самая дешевая урна.
Директор взял карту. Болтон достал деньги, отсчитал десять стодолларовых купюр и положил на стол.
– Еще тысяча, если управитесь сегодня к полудню. Договорились?
Директор оглянулся на закрытую дверь, глаза у него бегали, он не мог смотреть в одну точку. Забрав деньги, он спрятал их со скоростью, которой позавидовал бы профессиональный игрок в «очко».
– Возвращайтесь через два часа, – сказал он.
– Так это другое дело!
Немного поколесив по городку, Болтон вспомнил, что надо позвонить сыновьям и сообщить им о смерти матери. Оба сына приняли известие мужественно, без рыданий. Болтон поел в придорожном кафе сосисок и блинов, ознакомился с воскресным номером «Пост диспатч». Он ел максимально медленно, выпил четыре чашки кофе. Изучая некрологи, он гадал, не появится ли вскоре на этой странице имя его покойной жены.
В 12.30 он уже мчался назад в Сент-Луис с ее останками в дешевой пластмассовой урне, перекатывавшейся в багажнике. Он не помнил, когда раньше так ликовал, испытывал такое же чувство безграничной свободы. Он совершил идеальное преступление – избавился от женщины, о встрече с которой тысячу раз горевал, и теперь его ждало прекрасное, ничем не омрачаемое будущее. В свои шестьдесят пять лет он не жаловался на здоровье и готовился выждать год – а потом на него прольется золотой дождь «табачных денег». Сорокалетняя карьера непреклонного адвоката подошла к концу, ему уже не терпелось начать путешествовать по миру, желательно в обществе молоденькой женщины. У него были на примете целых две кандидатки в попутчицы, очаровательные разведенные особы, которых он давно мечтал пригласить с ним поужинать.
Через неделю после похорон Тильды, прошедших в узком кругу и почти не вызвавших в городе интереса, Болтон активно занялся получением пятимиллионной страховки. Несколько лет назад они с женой застраховали свои жизни на одинаковых условиях – в основном, по причине его убежденности, что она уйдет из жизни раньше его, хотя он и объяснял ей тогда, что это в ее интересах, ведь статистика сулит более короткую жизнь мужчинам. Страховая компания действовала с ленцой, и Болтон с типичной для судебного адвоката самоуверенностью пригрозил засудить ее за недобросовестность и за кучу прочих огрехов. Это стало его роковым стратегическим просчетом.
Страховщик прежде всего решил расследовать обстоятельства смерти клиентки и обратился с этой целью к детективному агентству, прославившемуся цепкостью и жесткостью. Детективы, по большей части с опытом службы в армии и в ЦРУ, тут же что-то заподозрили из-за странных перемещений Болтона в ночь кончины жены. Между его звонком по номеру 911 и приездом в реанимацию в Поплар-Блафф прошло 2 часа 16 минут. Несколько проверочных ездок доказали, что расстояние между двумя пунктами преодолевается в среднем за 52 минуты, и это при строгом соблюдении всех правил. Нетрудно было предположить, что всякий разумный человек превысил бы разрешенную скорость, перевозя человека с сердечным приступом. Закономерно возникло подозрение, что Болтон намеренно не спешил.