Чехов побледнел. Он судорожно хватал ртом воздух, точно выброшенная на песок рыба, и не мог произнести ни слова.
— Ты, видимо, просто еще не врубился и не понимаешь, что такое милиция. РУОП в сто раз мощнее милиции. Знаешь, кто ползал передо мной на коленях и изливал мне душу, рассказывая абсолютно все?! Генералы… Крупные банкиры и предприниматели… директора оборонных заводов… главы городских и районных администраций! Депутаты!!! — Стрельцов выдержал паузу и хищно оскалился. — Люди, считавшие себя защищенными и имевшие все основания полагать, что они неуязвимы! И все они быстро поняли, что им надо рассказывать лично мне обо всем без исключения… даже о том, о чем я не спрашивал их с самого начала. Рассчитываешь стать исключением?! — Стрельцов скрипнул зубами. — Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет…
— Может быть, позвонишь в Москву? — Нина посмотрела в зеркальце, нервно подмазала помадой губы.
— Зачем?! — потерянно спросил Быков.
— Вдруг произошла какая-то ошибка… или что-то не состыковалось… или случилось что-то еще… я не знаю. — Нина стиснула руки. — Просто ужасно, если деньги не прибыли из-за какой-то случайности, а ты так ничего и не сделаешь, чтобы исправить ситуацию…
— Это не случайность, Ниночка. Ни один из двух вариантов не сработал. Это означает, что нужно забыть о деньгах.
— Значит, выхода нет?
— Нина, если бы он существовал, я бы уже нашел его.
Девочка подошла к Быкову.
— Постарайся подумать, что можно сделать! — Она умоляюще сжала его руку.
— Думать об этом можно было, когда я рассчитывал на деньги. — Каждое слово давалось Быкову с трудом. — Машина не может двигаться, если не осталось бензина. Как ты ее ни понукай…
— Но ведь машину можно вниз с горки. И тогда она поедет сама… без горючего! — На него широко раскрытыми глазами смотрела Лена Басова — с симпатией и участием. Добрая и несчастная женщина. Но в его ситуации даже самое горячее сострадание ничего не могло изменить.
— Конечно… только не надо сдаваться! — горячо воскликнула Нина.
Быков встал и обреченно махнул рукой:
— Спасибо за попытку. Расплачиваться мне с тобой нечем.
— Я делала это не из-за денег.
Он направился к двери.
— Куда ты?! — тревожно спросила Лена.
— Я не знаю… Не спрашивай меня ни о чем…
— Виктор… так нельзя!
Быков не хотел ни о чем говорить. Ему показалось, что он уже умер.
Нина обмякла.
— Дело только в деньгах? В них одних?!
— Нина… оставь меня. Я приношу одно несчастье. И себе, и всем остальным. — Быков распахнул дверь.
— Виктор, послушай, если дело лишь в деньгах, то ведь их можно найти… Деньги можно достать! Я знаю, что у тебя ничего не получилось, но… — Девочка шумно вздохнула. — В общем, я могла бы тебе помочь. С деньгами. Ты понимаешь?
Виктор Быков резко обернулся:
— Не неси чепухи, девочка! Тебе самой нужны деньги…
— Я хочу помочь тебе.
— Выслушай ее, — попросила Лена.
— Вы обе сошли с ума! — Быков опустился на стул в прихожей… — Меня преследуют практически все… Почему вы решили, что сможете помочь мне? Риск так велик, что вам светит срок за пособничество! Много ли у тебя денег, Нина? Пятьсот долларов, тысяча? Не смеши меня, девочка. Даже если я завтра не провалюсь под землю, где у вас гарантия, что я смогу вернуть деньги, которые ты, Нина, дашь мне. Вы можете все потерять… Вдруг ничего не удастся… а скорее всего так и будет.
Нина с Леной терпеливо слушали его. Почти так же, как врач выслушивает больного пациента. „Говори-говори, пусть тебе станет легче… Но я-то знаю, что тебе требуется, и буду делать так, как сочту нужным!“
— А что бы ты предпринял, будь у тебя деньги? — поинтересовалась Лена.
Быков замер. Почему она спрашивает его об этом — о самом сокровенном?! Он уже посвятил одного человека — старого сочинского знакомого Мишу Верника — в свой план. Известно, чем это закончилось. Теперь сухопутная дорога в Грузию стала для него закрытой… Мрачные подозрения захлестнули его душу.
— А что зависит от моего ответа?
— Действительно, я хочу знать, — вмешалась Нина.
Быков смутился. Если бы эта девочка хотела продать его, она могла бы это сделать уже не один раз. Вместо этого она рисковала ради него.
„Рисковала?! — не замолкал подозрительный голос внутри Быкова. — А ты уверен, что то, что она рассказала, правда?! Ты можешь исключить вариант, что она не работает на милицию?! Почему ты думаешь, что деньги в Сочи не прилетели?! Может, они прилетели… и осели в сейфах одного из работников следственного отдела — того самого, которому поручено расследование твоего дела?! А может, и того проще?! Что, если под наивной и беззащитной внешностью девочка скрывает нутро ушлой акулы, которая не упустит своей выгоды? Почему ты поверил, что она хочет помочь?! А вдруг она воспользовалась твоей ситуацией?! Съездила в аэропорт, забрала денежки — и первую и вторую партию, — а затем с пафосом поведала о своей „неудаче“… А ты, дурак, собрался куда-то бежать, не сообразив, что такой реакции она от тебя и ожидала… Почему ты поверил в благородство проститутки? Сколько раз она продавала саму себя за деньги… Как же ты просчитался… Как жестоко и глупо обманулся. Ну, конечно, здесь может быть одно из двух — либо она сработала на ментов, либо на себя… Но уж точно не на тебя“. Быкову стало тоскливо.
— Почему ты молчишь? — спросила Нина. — У тебя нет никакого плана?!
„Так я тебе все и выложил… как же!“ Тюрьмы и оперативники с собаками были силой отдаленной, хотя и грозной. А вот Нина была рядом и нагло смотрела на него наивными и добрыми глазами… Быкову вдруг захотелось наброситься на нее и бить, рвать и царапать лживое лицо.
— Ведь на что-то же вы рассчитываете? — Лена с жалостью смотрела на Виктора.
Ураган мыслей пронесся в мозгу Быкова. Первоначальные подозрения отступили, освободив место сомнениям. Если Нина действительно работала на милицию, к чему тогда устраивать весь этот спектакль?! Менты могли бы схватить его по получении информации о его местонахождении… Им не требовалось это шоу, у них и так было достаточно оснований, чтобы упрятать его в тюрьму на десятилетия. Им не нужно было прихватывать его на каких-то побочных правонарушениях. Какими бы оперативными соображениями они ни руководствовались, они не могли позволить разгуливать ему на свободе. А это означало, что версия о сотрудничестве Нины с органами отпадала.
Оставалось второе: Нина прикарманила себе его денежки. Но тогда зачем она предлагала ему свои собственные? Это было бы глупо…
Нет, что-то здесь было не так… В чем-то он ошибался. И, видимо, в том, что никак не мог поверить в искренность Нины.
— Ведь вы собрались уехать из России? Спасаться бегством? Так ведь?! — Лена в упор смотрела на него. В ее слегка выпученных глазах было что-то лягушачье.
— С чего вы взяли?!
— А куда же вам деваться-то! — горько усмехнулась женщина. — Здесь вас в любой момент прихлопнут… это же ясно!
Быков пожал плечами.
— Если вы собрались за границу и хотите начать там новую жизнь, возьмите меня с собой, пожалуйста!
— Вы это… серьезно?!
— Да, Виктор, я подумала и решила… Мне плохо здесь. Жизнь — ужасна и безрадостна. А в другом месте я, возможно, сумею обрести счастье! — Она сжала пальчики в маленькие кулачки.
Быков хотел вежливо послать ее подальше, но тут вмешалась Нина:
— Возьмите и меня. Мне надоело все время под кого-то ложиться. Может, и Ромка захочет, у него вроде есть деньги, но он ничего не делает. Я думаю, что он кого-то обворовал, но это, должно быть, был плохой человек. Ромка добрый.
— Набирается целая команда, — тихо констатировал факт Быков. — Ромка — это твой друг?
— Да. Он неплохой парень.
— Женщины! — воззвал Быков. — Опомнитесь, куда вы собрались? Посмотрите на себя. Одна не может ходить, — чтобы не обидеть Лену, Быков посмотрел на нее пристально и уверенно добавил: — пока не может. Другая — сопливое дитя.
Он смотрел то на Лену, то на Нину.
„Проститутка-подросток, к тому же — грузинка, инвалидка со сломанным позвоночником и беглый преступник… Ничего себе триумвират! Когда Андрей Рублев и его западноевропейские собратья создавали свои „Троицы“, они и помыслить не могли, что „Троицы“ могут выглядеть подобным образом. Да если бы мне самому кто-то сказал, что все так повернется, сказал еще неделю назад, я бы счел это фантазией“, — подумал Быков.
Плюс возможное присоединение некоего Ромки.
— Если вы хотите перебраться за границу и начать там новую жизнь — для этого существуют десятки путей… И первое, чего не следует делать, — это связываться со мной! Неужели не понятно, что из-за меня вы подвергнетесь риску?!
— Это решение пришло нам в голову только что… — попыталась разрядить обстановку Нина.
— Такие решения не принимаются в течение минуты!
— И тем не менее это так! — вспыхнула Лена Басова. — Мы верим в вас, — проговорила Лена. — Вы — сильный. А это и есть то, что нам нужно, — сильный мужчина. Который нам поможет…
— Я вас могу только погубить! — воскликнул Быков. — Ты же, — он чуть не проткнул Нину пальцем, — сталкивалась с таким количеством самых разных мужчин… неужели ты не могла выбрать ничего более подходящего?!
— Все мужчины, с которыми я имела дело, — дерьмо.
— И мужчины, которых я знала, — такое же дерьмо! — воскликнула Басова. — В первую очередь тот, кому я доверяла и любила… Мы согласны помочь вам. И готовы рискнуть. Вы можете доверять нам и рассчитывать на нас! — Лена грустно улыбнулась. — А кроме вас, нам рассчитывать не на кого… Дело в том, что мы не хотим жить здесь. Ни я, ни она. Нас не ждет здесь ничего хорошего. Ни сейчас, ни через десять лет…
— Ты в беде, Виктор. Я собрала три тысячи долларов. Надеялась к совершеннолетию купить себе квартиру и спокойную жизнь, — тихо высказалась Нина.
Виктор Быков потрясенно смотрел на нее. И она, и он представляли себе, как она рыщет по Сочи в поисках клиентов, как отдается им, одному за другим, без устали и перерыва. И делает это не один день. Добровольно подвергнуть себя этому унижению могла лишь… Виктор не мог найти подходящего слова…