В трудовой книжке у меня написано, что принят в «Спартак» 1 января 1969 года. А в конце года уже стал чемпионом Советского Союза. Без удачи тут тоже не обошлось.
Киев был очень мощный тогда, они нас хотели задавить, стереть своим валом. Вадик Иванов только и выносил мяч… А потом Коля Осянин пятерых «на протыке» прошел и забил – мы выиграли 1:0. Запомнил день игры еще и потому, что с утра мы ходили в магазин за киевскими тортами. То есть мы не переживали за результат. И установка Никиты Палыча была простой: он сказал, что нам не надо зацикливаться на результате, потому что мы уже с медалями. В итоге получилось взять золотые.
В то время уже начал играть и за сборную СССР, где были почти одни киевляне. Я с ними хорошо общался – и с Толей Бышовцем, и с Володей Мунтяном. Моя первая игра за сборную – против команды ГДР в Лейпциге, где стояли наши войска. И на стадионе была группа советских солдат.
Когда отыграли гимны, откуда-то оттуда, с самой верхотуры, раздался крик: «Алабушево, дави!» Это так меня пробрало, можно сказать, этот возглас мотивировал не просто на ту игру, а вообще на выступления за сборную своей страны. Никогда не узнать, что это был за человек, кричавший мне. Возможно, он знал меня. Возможно, знал, что это моя малая Родина. Но этот возглас остался со мной на всю жизнь.
Первая тренировка в «Спартаке» проходила в каком-то спортзале на площади Воровского в Москве. Переодеваемся с Сергеем Ольшанским, и Славка Амбарцумян говорит: «Маски, откройтесь – кто вы?» Представились. И постепенно стали тренироваться, играть. Потом был сбор в Гаграх и чуть ли не первый мой матч за «Спартак» – с днепропетровским «Днепром». Анатолий Крутиков, первый чемпион Европы в составе сборной СССР, порвал ахилл, и я занял его место. И вот эпизод – нападающий «Днепра» проткнул мяч и убегает один на один с вратарем. Но я догоняю, выбиваю мяч в подкате и вдруг слышу голос Старостина: «Ну, скоростина!» Оказалось, он смотрел игру из-за ворот. Понял: вот она, моя прописка в «Спартаке».
Так и вышло. Но испытаний предстояло еще много. Например, в следующем после чемпионского сезоне. В 1970-м мы играли последний матч в Одессе и при любом исходе оставались на 3-м месте, а «Черноморцу» нужна была не только победа, но и чтобы проиграла команда, с которой они борются за выживание. В то время игры сдавали часто. В «Черноморце» тогда играл Женька Михайлин, который до этого выступал в «Спартаке».
Я видел, как он ходит в нашей гостинице по коридору накануне игры. Была какая-то «тусовка». И на следующий день, только начался матч, понял, что не при делах три человека – Коля Абрамов, Витя Папаев и я. Всегда думал, что Анзор Кавазашвили тоже в этом замешан, и лишь несколько лет назад, когда зашла речь о той игре, он сказал, что не участвовал в договорняке.
Анзор после того сезона ушел тренировать в Кутаиси, а потом попытался вернуться в «Спартак». Не знаю, откуда он взял это – будто Ловчев выступил против его возвращения в команду. Я не мог заблокировать этот переход, ведь мне было 22–23 года!
Ну, пацан просто. То есть я Старостину должен был сказать, что Кавазашвили не нужен? Анзор для меня великий вратарь, мы с ним дружим. Но я всякий раз недоумеваю, почему он так думает про меня.
Жалею о другом своем поступке в «Спартаке» – что проголосовал за отчисление Коли Осянина из команды. Да, он выпивал. Но кому мы сделали лучше, отчислив его? Ему самому? Нет. Его семье? Тоже нет. «Спартаку»? Нет, нет и нет. Был еще Вася Калинов, который потом спился и в итоге пропал без вести.
Несколько лет назад я был послом на детских азиатских Олимпийских играх в Якутске, и там ко мне подошел человек. «Вы Сережу Калинова знаете? – спрашивает меня. – Он у нас гроссмейстер по шашкам!» Так узнал, что сын Васи стал мастером по шашкам. Потом Сережа мне как-то звонил в эфир радиопередачи, ведущим которой я был, и мы немного пообщались.
А возвращаясь к той игре в Одессе… В перерыве объявил Симоняну, что играть не буду, потому что команда сдает игру. «Спартак» в итоге проиграл, Симонян наорал на всех, а Старостин спросил: «Жень, ну что, ты думаешь сдавали игру?» Тут же опять вступил Симонян: «А вы не видели, что ли, что творилось?» Но это был единственный случай…
Потом кто-то из футболистов мне сказал, что они получили по 500 рублей. Просто в «Черноморце» знали, что со мной и Папаем бесполезно разговаривать, а с Колей Абрамовым, видимо, поговорили в перерыве, и во втором тайме он стал «открывать шлагбаум». Только «Черноморец» все равно вылетел из высшей лиги, несмотря на победу.
В 1972-м я стал лучшим футболистом страны, при этом «Спартак» занял только 11-е место в чемпионате. Недавно задумался, как же мне надо было играть, чтобы стать лучшим. Правда, при этом «Спартак» играл в финале Кубка СССР и уступил по пенальти в переигровке «Торпедо». И в том же сезоне мы выступали в Кубке УЕФА, где уже весной 1973-го проиграли по сумме двух матчей «Милану».
Кстати, есть история, с этим связанная. Однажды «Зенит» пригласил меня уже как журналиста на сбор команды в Эмиратах. Там устроили встречу с главным тренером Лучано Спаллетти. Перед этим поехал в торговый центр и увидел футболистов – Рому Широкова и Костю Зырянова. Оказалось, Спаллетти отменил тренировку, после которой мы должны были общаться.
Спросил итальянца, почему он так поступил – тем более в товарищеской игре накануне «Зенит» откровенно «тачку возил». Спаллетти ответил: «Если б знал, что такие люди собираются за тренировкой смотреть, я бы ее отменять не стал». Видел, что сказано это с сарказмом, и попросил переводчика переводить итальянцу дословно: «Слушай, а ты где играл в футбол? Я играл за московский «Спартак» десять лет, в том числе против «Милана» с Риверой в составе».
Тут Лучано изменился в лице, очевидно, только от меня узнав эти факты, и извинился за свой тон.
Я ведь и сам мог в «Зените» оказаться – как игрок. Но об этом еще расскажу.
Пока – о том, с кем мне было интересно общаться. К сожалению, в конце 2021-го не стало Игоря Гамулы, Саши Градского… С Градским мы познакомились, когда я тренировал команду артистов «Старко». У нас был матч в Москве с французскими ветеранами, среди которых – Лякомб, Платини, Босси. Все прошло отлично, они пригласили сыграть во Франции.
Тогда позвонил Саше и предложил съездить с нами – не сыграть, но посмотреть футбол и спеть на стадионе. При этом сразу предупредил, что денег не заплатят. Градский тут же согласился. Фактически, это было наше первое общение с ним. После этого много лет регулярно общались, переписывались.
Вот одно из последних его сообщений: «Давай купим Зиньковского для «Спартака». Или: «Я понял, что ты ничего в футболе не понимаешь!» Отвечаю: «А я понимаю, что ты в музыке ни бум-бум!» И ржем.
Да, а во Францию мы тогда так и не поехали – поездку отменили.
Страница, которую в истории «Спартака» не отменить, – это вылет команды в первую лигу. Единственный в истории. В январе 1976-го футбольные власти вдруг решили провести два чемпионата страны – весенний и осенний. Мотивировали это тем, что сборной СССР предстоит выступить в розыгрышах чемпионата Европы и Олимпийских игр в Монреале.
Если в весеннем чемпионате «Спартак» занял 14-е место, то осенью стал 15-м, предпоследним. Вылетали из высшей лиги два клуба…
Почему так произошло? Когда я приходил, в «Спартаке» были большие футболисты. Большой тренер. В команду влилось несколько молодых игроков. И все это произошло так органично, что мы сходу, в 1969 году, выиграли чемпионат СССР. А следующая смена поколений гладкой не получилось.
Пришли такие футболисты, откровенно говоря… Например, Валера Андреев. Как бы я к нему хорошо ни относился, но его ставили в матче за дубль, и после игры он бежал скорее в душ и на электричку – только бы его в основной состав не включили.
Не мы, футболисты, таких набирали. Все решали тренеры. И Старостин, конечно. Вместо Осянина и Хусаинова пришли Егорович, Мирзоев и Пискарев. Но разве их можно сравнить с ними? Когда мы вылетали, я рвал и метал на футбольном поле. Остался в «Спартаке», чтобы вернуться с командой в высшую лигу…
А меня сейчас поливают, что потом ушел в «Динамо». Но мало кто понимает, что уходил я не из «Спартака», а от Бескова. Запомнил, как он еще в 1972-м поливал «Спартак». Мы встретились во время отпуска в Кисловодске, и Константин Иванович звал к себе в «Динамо». «Я – спартаковец!» – сразу сказал ему.
И сейчас тем, кто с издевкой называет меня «юным динамовцем», всегда есть что ответить. Десять лет отыграл в «Спартаке», и таких людей еще поискать надо. В 70 лет пошел в общество «Спартак», чтобы вернуть ему спартаковский ромб, который прежние управленцы присвоили себе. И через суды нам удалось это сделать.
Многие поливают не только меня, но и Мостового, Аленичева, Титова и других известных спартаковцев только за то, что они говорят свою правду…
Что за человек был Анатолий Крутиков, с которым мы вылетели? Думаю, как тренер – слабый. Но для меня он навсегда сильный футболист, чемпион Европы. Да, сильные футболисты не всегда становятся сильными тренерами. Хотя таких примеров тоже много. Я выделяю Гвардиолу и Анчелотти. Эти люди тоньше понимают суть футбола, все процессы на поле.
Сейчас смотрю на нынешний состав «Спартака» с Рассказовым, Масловым, Кофрие и вспоминаю нашу команду, которая сползала в первую лигу. Как с этими футболистами команда может решать какие-то задачи, тем более в год, который клуб объявил юбилейным? То же самое и с тренером Ваноли. Его назначение – тык пальцем в небо.
Когда «Спартак» вылетел, у меня не было депрессии. Потому что понимал: играем плохо. Хотя были и сильные игроки. В воротах Сашка Прохоров – дважды лучший вратарь страны, Витя Папаев… После того, как меня вызвали в горком партии, сказал, что нынешний тренер – Анатолий Крутиков – не годится. Когда спросили, кого бы мог назвать, сказал про Бескова, мол, он сейчас свободен. И так, можно сказать, сам себе подписал приговор.