90-летие «Спартак» отмечал в 2012-м и проиграл «Анжи» 0:3. Но в то десятилетие «Спартак» выиграл золотые медали после долгого перерыва. Может, надо справить столетие, чтобы выиграть золото? Со столетием «Спартака» ведь какая история… Как и все, раньше считал, что «Спартак» основан в 1935-м, когда было организовано Всесоюзное спортивное общество «Спартак». Но сейчас речь именно о футбольном клубе. И если говорить о «Пищевике», «Дукате» как предшественниках «Спартака», то столетний юбилей справедлив. Да, спортивное общество «Спартак» тоже существует, но такого объема работы по всем видам спорта, как раньше, нет. А футбольный «Спартак» сегодня – частный. Леонид Федун посчитал, что надо установить дату 18 апреля 1922 года. Может, до него донесли так. Но решение принято.
Когда играл еще в Баку, игры против «Спартака» всегда давали особенные эмоции. Так же было и позже, в «Арарате». А переход в «Спартак» получился в чем-то случайным. Меня в 1978-м Валентин Иванов и Юрий Золотов позвали в московское «Торпедо». Приехал в Москву в декабре, стояли 40-градусные морозы. Поселился в комнате в общежитии Завода имени Лихачева. Как южный человек, чувствовал себя не очень комфортно в такую погоду. К тому же в тот момент освободили с должности Иванова, вместо которого пришел Владимир Сальков. Я месяца четыре тренировался с командой, пока Сальков не сказал, что не видит меня в основном составе. Это нормально. Так бывает.
Тренер согласился отпустить, но только в Баку или Ереван, а не в московскую команду. Но возвращаться туда не хотел. Позвонил Николаю Глебову, который в 1969 году был руководителем делегации на юношеском чемпионате Европы в ГДР – у нас сложились с ним хорошие отношения. Глебов переговорил с Бесковым, который и пригласил меня на тренировку. В тот день была двухсторонняя игра. Пришел. Сыграл за дубль против основы. После чего Константин Иванович спросил меня, могу ли я взять открепление от «Торпедо», ведь я уже был заявлен за них.
Написал на имя Салькова заявление с просьбой отпустить «в другую команду». Он прочитал и спросил, почему не указал, в какую именно. Объяснил тем, что не определился: то ли ехать в Баку, то ли в Ереван. В итоге Сальков подписал «открепление», с которым я пришел на следующую тренировку в «Спартак». Бесков и Старостин все прочитали, после чего Дед, как мы называли Николая Петровича, спросил: «Ты вообще-то знаешь, в какую команду переходишь? Почему тут не написано, как она называется?» Ответил: «Если б написал, в какую команду перехожу, мне бы бумагу не подписали». Старостин вновь посмотрел на меня, поправил очки и изрек: «Мудро!»
Месяц меня не заявляли, тренировался и жил в манеже «Спартака». Там на чердаке стояло коек 30, где ребята после первой тренировки отдыхали. У меня жилья не было… Наконец, на разговор позвал Бесков. Спросил: «Что тебе надо?» Ответил прямо: «Мне надо стать чемпионом». Больше вопросов не было. Позже понял, что Бесков спрашивал об условиях. Но мне хотелось стать чемпионом и показать людям, что рано меня списывать.
Перед матчем с «Шахтером» в Донецке сыграл за дубль, и Бесков несколько раз вечером заходил в комнату – спрашивал, как мое самочувствие. Видно, хотел меня поставить и за основу на следующий день, но маялся, не решался. В итоге остался в запасе, и «Спартак» проиграл 0:3. Следующий выезд был в Ворошиловград, нынешний Луганск. Приезжаем в аэропорт «Внуково». Задержка рейса. Ко мне подходит Олег Романцев – он был капитаном – и зовет обедать с основой. Это был как сигнал: теперь я точно свой.
До «Спартака» похожая ситуация была в 1975-м, когда я перешел в «Арарат». Там главным тренером назначили Виктора Маслова, заменившего Никиту Симоняна. Тренировался с основой, но играл за дубль. При этом главная команда готовилась к игре с «Баварией» в Кубке европейских чемпионов. В итоге подошел к Маслову: «Я приехал играть сюда, но не за дублеров. С 18 лет привык быть в основе». Тренер мне на это сказал: «Ты перешел в другую команду. У них здесь свои отношения. Они дружат. И я тоже здесь новый человек, советуюсь с ними, кого ставить. Они всегда хотят, чтобы играли друзья. Тем более они чемпионами вместе стали. Ты пока чужой. Поэтому тренируйся, держи себя в форме, а я найду момент, когда тебя поставить. И вот тогда ты должен сыграть так, чтобы они в следующий раз сказали, что должен играть ты, а не их друг». Запомнил эти слова и старался в «Спартаке» доказывать, что сильнее остальных.
На ту игру с «Зарей» вышел в основе. В обороне еще играл Саша Борисенков, чем-то похожий на нынешнего защитника «Спартака» Кутепова. Медлительный, но хорошо выбирал позицию. На установке Бесков сказал, что, если в ворота хозяев назначат пенальти, пробивать будет Саша, потому что на тренировке у Борисенкова хорошо получались удары с точки.
Начали играть – и чувствую, что парень волнуется. В итоге в одном из эпизодов подошел к нему и сказал: «Саша, если будет пенальти, бить буду я». Он успокоился, начал играть нормально. Мы пропустили первыми. Я погладил Рината (Дасаева. – Прим. авт.) по голове и сказал: «Спокойно!» В итоге выиграли 2:1, Ринат отбил пенальти, а я стал игроком основного состава и руководил всей обороной.
Бесков селил со мной в номере молодых ребят – Прудникова, Черенкова, Позднякова, Морозова. Понимал, что у меня есть опыт, в том числе жизненный. Мне приятно было слышать от многих впоследствии: «Багратович, твой подсказ дельный был».
Черенков поначалу удивлялся, что я, перед тем как пробить одиннадцатиметровый, делаю паузу: «Ты чего, Багратович?» Отвечал так: «Феденька, здесь лучше на паузе». Потом уже сам Черенков мне так же говорил. Я даже из автобуса командного старался выходить последним. Тоже, можно сказать, на паузе.
Кстати, мне пришлось играть в матче, который стал дебютным для Федора в «Спартаке». Это был 1978-й год, и мы приехали в Москву с «Араратом». Увидел щуплого мальчика, которого Бесков выпустил во втором тайме на замену. Я только к нему, а он раз – и отыграется. И так ловко у него это выходило! Запомнил Черенкова еще тогда.
Александр Бубнов, как известно, был совсем другим по характеру в том «Спартаке». Его знают и как эмоционального эксперта на радио и телевидении. Но в последние годы Александр замкнулся, ушел от всех. Общения нет. Если человек не хочет, я не буду навязываться. Однажды увидел его в торговом центре, попытался поздороваться, а он на меня не реагировал. Это было вскоре после того, как вышла его книга про «Спартак» и против него ополчились многие спартаковцы.
В тот раз, когда я увидел Александра, он был с супругой. Но повторюсь: ноль внимания на мое обращение. Я просто встал за ними в очередь.
С Сашей почти не играл в «Спартаке»: я уходил, он приходил. А уходил я интересно – после финала Кубка СССР 1981 года против ростовского СКА, который мы проиграли 0:1. В этом матче мне не удалось забить с пенальти – мяч попал в штангу. Потом люди часто говорили что-то вроде: «Папа впервые привел меня на футбол, столько людей в «Лужниках», и вы не забиваете пенальти». Всегда отвечал в шутку, что, если бы забил, не запомнили бы свой первый поход на футбол.
На 30-летие того финала ветеранов «Спартака» пригласили на игру в Ростов. По пути общались с ребятами. Витя Самохин вспоминал, что в каком-то эпизоде не добежал. Генка Морозов – что ему кто-то по ноге попал, и он ошибся. Тогда я их попросил не забирать мою славу, ведь 30 лет никто не говорил про свои ошибки. Все помнили только мою.
После того поражения в 1981-м на базу в Тарасовку приехал секретарь горкома партии по идеологии. Фамилия его была Роганов. На самом деле, сильно переживал из-за поражения и просил Бескова дать мне паузу. Он сказал, чтобы не нервничал, в общем, поддержал. Но после их разговора с чиновником все поменялось: играть меня больше не ставили. Константин Иванович, при всем моем большом уважении к нему как к специалисту, был очень податлив. Его могли быстро настроить против любого человека. Он начинал дергаться. Хотя оборона в «Спартаке» стала стабильнее после моего прихода.
Но после того случая в мой адрес пошла прохлада. В конце 1981 года написал заявление об уходе, которое так и осталось неподписанным Старостиным. Мне его потом привез писатель и спартаковский историк Борис Духон – его не стало в 2021-м. То заявление Борис Леонидович нашел в архиве Николая Петровича.
Меня приглашали в «Днепр», но «Спартак» не отпустил. Бесков в 1982-м предложил стать играющим тренером в дубле. При этом продолжал держать себя в форме. И Бесков часто говорил: «Готовься – будешь играть в основе». Но так продолжалось весь год.
Последние матчи в 1982-м проводили в Донецке и Одессе. Бесков отправился на выезд вместе с дублерами и передал через Ивана Алексеевича Варламова, своего помощника, чтобы я летел в Донецк с основой. Выхожу на тренировку, Константин Иванович спрашивает, как буду тренироваться – в группе или самостоятельно. Сказал, что самостоятельно, и объяснил тем, что давно не играл. Мол, если выйду в группе, все эмоции на поле отдам, а в игре не буду свежим. «Пятерка за ответ», – ответил Бесков. В итоге я вышел, и «Спартак» завершил матч вничью 2:2. Считаю, сыграл достойно.
А заключительная игра – в Одессе. И там у Бескова опять начались дерганья. Хотел меня поставить в основу, но кто-то опять ему помешал. Константин Иванович сказал, чтобы шел вместе с ним смотреть футбол с трибуны – так он любил наблюдать за матчами. И уже на 15-й минуте отправил на поле. Мы проиграли 0:1, а моя игровая карьера закончилась матчем с той же командой и на том же стадионе, где я дебютировал в 1969-м, играя за «Нефтчи».
Была еще возможность поиграть в Кишиневе, но и туда не отпустили. Оставили в «Спартаке», вот только ни должность свою, ни функции до конца не понимал. Довелось, например, подсчитывать технико-тактические данные, то есть передачи и удары, точные и неточные. Это диктовалось в микрофон и записывалось на пленку, а затем расшифровывалось. Но там можно было что угодно говорить, если хочешь какого-то футболиста, что называется, «сплавить». Но я всегда был объективным. Чего не могу сказать про Федора Сергеевича Новикова, помощника Бескова. Он подтасовывал результаты – и еще как! Если Бесков на тебя криво посмотрел, по подсчетам Новикова один брак. Если Бесков похвалил – все отлично.