А в 2001-м Филимонов перейдет из «Спартака» в киевское «Динамо»…
Эдуард Мор: «Став игроком «Спартака», изучил, где дешевле продукты»
Родился 4 октября 1977 года в Селидово (Донецкая область).
Амплуа: полузащитник.
Карьера игрока: «Химик» Северодонецк (1993–1996), «Заря» Луганск (1996–1998), «Спартак» Москва (1998–2000), «Сатурн» (2000–2003, 2004), «Черноморец» Новороссийск (2003), «Волынь» (2004–2005), «Орел» (2005), «Химки» (2006), «Торпедо» Москва (2007), «Витебск» (2008), «Луч-Энергия» (2009).
Достижения: двукратный чемпион России, победитель первого дивизиона России.
В МОСКВУ К БЕЛОУСУ – В «ЗЕНИТ» К БЫШОВЦУ – К ЖИЛЯЕВУ ЗА КОНТРАКТОМ – ДЕФОЛТ – ВАЛЮТА СО СКРИПОМ – «СЕЛИ НА ЗАДНИЦУ» – «ЛЁ-КО-МО-ТИВ» – ДРУГ И ДРУЗЬЯ БЕЗРОДНОГО – «НЕ БРАТ ТЫ МНЕ!» – КЛЯТВА ЗАВАРЗИНА – «ГАЗУ!»
Я играл в луганской «Заре», был капитаном, когда начались разговоры, что меня приглашают в «Спартак». Причем я об этом впервые узнал от моей будущей первой жены – она услышала, как это обсуждали на трибуне. До этого ко мне был интерес от украинских клубов. Но мечтал именно о «Спартаке». Когда мы в школе играли в футбол и делились на команды, объявлял свою «Спартаком» и набирал игроков. Хотя отец у меня болел за «Шахтер» – потому что родом из Донбасса. И за киевское «Динамо» – в еврокубках. А я выбрал в 1980-е «Спартак». Не пропускал ни одного матча по телевизору. И потом, когда стал понимать футбол, видел, что там играют так, как хотелось бы играть мне самому.
Посредником моего перехода из «Зари» в «Спартак» стал Юрий Белоус. Он сам из Луганска, потом был гендиректором «Москвы». Белоус общался в «Спартаке» с Григорием Есауленко, тогда генеральным директором. Я приехал в Москву в начале 1998-го – Белоус встречал на вокзале в Москве. Как раз проходил Кубок Содружества. Турнир смотрел с трибуны и потом начал тренироваться с командой. Но на сборы не полетел, потому что мне не успели сделать визу.
В это время Анатолий Бышовец, в то время главный тренер «Зенита», предложил сыграть за них на турнире в Ашхабаде. Присоединился к ним во время пересадки в Москве. В Ашхабаде все прошло отлично: вышел на замену, забил, отдал… Бышовец остался доволен, предлагал переходить к нем, говорил, что стану играть в стартовом составе. Мне нравились атмосфера в команде и его требования. До этого играл в футбол, где надо было, в первую очередь, биться, бодаться. Но до обсуждения финансового вопроса с «Зенитом» дело не дошло – мне позвонил Белоус и сказал, что «Спартак» вернулся со сборов. Пора возвращаться и мне.
Бышовец уговаривал оставаться, но я мечтал о «Спартаке». Долго тренировался с командой, но подписание контракта затягивалось, потому что надо было обговорить условия. В последний день заявочной кампании ко мне подошел начальник команды Валерий Жиляев с контрактом на пять лет, попросил подписать чистый лист и отложить переговоры из-за полуфинала Кубка УЕФА с «Интером». Жиляев сказал: «Если сейчас не подпишем, полгода будешь вне заявки, время потеряешь. По финансовым условиям с Романцевым позже поговоришь». Я подписал…
В итоге долго получал зарплату по минимальной ставке, как у дублеров, – 300 долларов. А когда летом 1998-го произошел дефолт, зарплата стала совсем мизерной. Все боялся подойти и спросить по поводу денег у руководства. Но тренировался с основой и наслаждался, ведь это был футбол, каким его представлял. И являлся его частью. Моя мечта исполнилась. Были тренировки и с основой, и с дублем, где работали Сергей Родионов, Федор Черенков и Ринат Дасаев. А выходной, когда нет тренировки или матча, становился катастрофой.
Потому что вне футбола приходилось… экономить. Знал все магазины в районе Сокольников. Хорошо представлял, где можно купить дешевле. Так что самое счастливое время в футболе стало самым проблемным с точки зрения финансов. Потом в какой-то момент, уже в 1999-м, когда стал игроком стартового состава, подошел к гендиректору Юрию Заварзину и он, скрипя зубами, выписал мне валютную зарплату.
С Романцевым же общался только на футбольном поле. Потом уже, когда стал играть за ветеранов, с Олегом Ивановичем часто приходилось разговаривать в поездках. Он, конечно, с новой стороны раскрылся. Теперь понимаю, почему он был капитаном «Спартака». Когда играл у Романцева, не слышал от него ни одного лишнего слова. Поэтому для меня есть тренер Романцев, потом после долгого-долгого перерыва можно называть кого-то еще. Каждая его тренировка была проработана до мелочей. И я понимаю примерно, как это работало. Большую программу он максимально ужимал, делал интенсивной, чтобы мы воспринимали лучше. У Олега Ивановича не было, как в других командах, установок в духе «сели на задницу» и «надо биться». Это само собой разумеющиеся вещи. В «Спартаке» лучшие футболисты в играх являлись лучшими и на тренировках – Титов, Тихонов, Аленичев, Цымбаларь. Не только в футболе, но и в беговых упражнениях.
Как-то перед матчем с «Локомотивом», который дошел до полуфинала Кубка Кубков, Романцев дал запоминающуюся установку. В раздевалке он говорил: «Самая европейская команда России. Самая играющая. С лучшим подбором игроков. Тренер с европейским менталитетом. А я считаю, что мы играем против команды «Лё-ко-мо-тив». Как-то он сказал это иронически, что все стало понятно. Потом последовала конкретика непосредственно по игре, но настроение удалось создать одним этим произношением. Мы выиграли 3:0.
Обычно «Спартак» действовал по схеме 4-4-2. При этом иногда Романцев, обращаясь к Илье Цымбаларю, отмечал, что тот играет, где сам посчитает нужным. То есть Илья оставался свободным художником. Примерно так играл в «Барселоне» Месси.
В «Спартак» мы пришли в одно время с Артемом Безродным. Я приехал из Украины, а он из аренды в леверкузенском «Байере». Артем нереально талантливым футболистом был. Может, Цымбаларя можно сопоставить с ним по таланту. И обоих уже нет в живых – вот как сложилась судьба…
С Безродным мы близко дружили. В 1998-м жили вместе на базе, в гостиницах на выезде, упражнения в паре выполняли, отдыхать летали. Мы знакомы с ним еще со времен луганского интерната, где Артем уже считался суперзвездой. Конечно, он не раскрылся до конца. Проблема была и в том, что агентом Артема являлся Григорий Есауленко, он же вице-президент «Спартака». Поэтому Безродному многое прощалось. Он мог уехать ни с того ни с сего с базы, не появиться вовремя. За такие вещи другого игрока наказали бы, а его – нет. Это сыграло плохую роль.
Доходило до смешного. Перед матчем Лиги чемпионов со «Спартой» заселились в гостиницу в Праге. Нас предупредили, что на ужин нельзя приходить в шортах – только в штанах. Единственным, кто явился в шортах, оказался Безродный. Начальник команды Жиляев начал отчитывать меня, а не его. Просто из-за того, что мы живем в одном номере и я Артема не проконтролировал.
Журналисты часто договаривались с Безродным об интервью, но он не приходил в назначенное время. Тогда стали договариваться со мной – и я контролировал, чтобы Артем появился в нужное время и в нужном месте. Даже играя за «Сатурн», мне удавалось присматривать за Безродным в «Спартаке», но в какой-то момент у него появились не те друзья. Им очень нравилось, когда Артем за них платил. Он постоянно попадал в неприятные ситуации. Но все проблемы – из-за того, что Безродного изначально прощали. Поступай клуб с ним сразу жестко, такого бы не было. Это как воспитание детей – надо наказывать, ругать, чтобы последствий не было.
Когда стал меняться Романцев? Мы ушли с Бузникиным и Мелешиным в «Сатурн». Я продолжал общаться с ребятами в «Спартаке». Изменения начались, когда, не спрашивая, убрали его помощника Виктора Самохина. Потом стали привозить игроков, которых Романцев не то что не видел в составе – в прин-ципе не знал. Нет смысла говорить, как это отражалось на команде, все и так догадываются.
Изначально была тема, что в России «Спартак» все выиграл. Не хватает мощи, которую должны добавить атлетичные иностранцы, с которыми можно выигрывать в Европе. Не получилось… Потом, когда играли в ветеранских турнирах, Иваныч нам говорил, что поторопился тогда, ошибся. Потому что не любого игрока можно научить спартаковскому футболу. Первым таким иностранцем стал Робсон. Он был абсолютно своим в команде. Команда много жила на базе, все общались. Юморили с Луисом часто по мотивам фильма «Брат». Робсон сам подходил к Васе Баранову и обращался к нему «брат», понимая, какой ответ услышит. И ржал первым.
Когда начали активно привозить новых футболистов, надо было кого-то убирать. Понимал, что не Титов и даже не Безродный – и меня уберут. Так и вышло. Хотя Артем мне потом рассказывал, что мою статистику приводили в пример кому-то из новичков, что, мол, Эдика в команде больше нет, но на его результаты надо ориентироваться.
Насчет моего перехода в «Сатурн», как потом узнал, с Романцевым договорился Сергей Павлов, который был его помощником в «Спартаке». Так что меня просто поставили перед фактом.
В «Спартаке» у меня была небольшая зарплата. Главный заработок – премиальные. Я все игры отыграл и эти деньги заслужил. В «Спартаке» тогда всегда случались задержки – это нормальная ситуация. Мне должны были премиальные за весь первый круг, это приличная сумма. При этом я помнил, что в «Спартаке» премиальные тем, кто уходил, не отдали. Даже Горлуковичу и Аленичеву.
Павлов стал заверять меня, что получу деньги, потому что я их заработал – вот и Романцев любил говорить, что деньги надо зарабатывать. В доказательство Павлов позвонил Заварзину, который ему клялся, что деньги мне отдадут. Я не поверил. Тогда Павлов передал трубку мне и Заварзин объявил: «Если что, отдам свои». Раньше деньги получали в клубе наличными. От ребят в «Спартаке» узнал, что им начали выплачивать премиальные, и позвонил бухгалтеру. Он мне сообщил, что напротив моей фамилии стоит ноль. В это