А что с бутсами-то делать, они же дома остались?! Звоню Жан-Жаку, моему приятелю-французу, который жил в Москве (он управляющий европейским банком в столице): можешь в Грозный бутсы привезти? И он на поезде двое суток везет эти бутсы. Выхожу на поле, мы играем вничью, но благодаря ничьей «Пахтакора» в параллельном матче занимаем итоговое первое место.
А после игры подходит Бесков и говорит: «Жень, с тобой какой-то француз, не бери его на банкет». Догадываюсь, что, даже если попрошу взять моего француза в самолет, Константин Иванович не согласится.
Представляете мое состояние, когда мы гуляем в банкетном зале, а он отдельно, в общем зале. Человека, который мне очень помог, даже не могу отблагодарить. Но в итоге надо же как-то выходить из ситуации — не ехать же ему обратно на поезде в Москву! А за нами должен был прилететь чартер. И я на следующий день учу Жан-Жака, как надо говорить с тренером. Мой друг подходит к Бескову в аэропорту: «Константин Иванович, я живу во Франции, смотрю много футбола. Так вот, ваш „Спартак“ играет в такой же футбол, как и мадридский „Реал“. Да что там „Реал“ — лучше!» У Бескова теплеет взгляд, он обнимает собеседника, долго рассказывает ему о своей команде, а потом… приглашает в самолет.
Вот история, которая иллюстрирует разницу в отношении к людям Бескова и Старостина. А буфером, чтобы сгладить иногда ситуацию между тренером и начальником команды, был как раз Андрей Петрович.
В 78-м, уже после возвращения в высшую лигу, «Спартак» играл на турнире газеты «Неделя» в манеже Сокольников. Проигрываем «Локомотиву», и в раздевалке идет скоротечный разбор полетов. Бесков жестко высказал недовольство команде, потом слова попросил Андрей Петрович. Привожу его речь дословно:
«Ничего страшного. Да, проиграли. Но вот что я вам скажу. Есть советский рояль „Красный Октябрь“, который, как ни настраивай, выше определенного уровня не сыграет. А есть фирменный инструмент „Блютнер“, который просто пока не настроен. Вот вы и есть „Блютнер“! Еще раз — ничего страшного, если и завтра тоже проиграем, мы готовимся к сезону».
Последним выступает Николай Петрович.
— У тебя все, Андрей Петров? — на старинный манер спрашивает у брата Чапай.
— Все.
— Что ты несешь? — говорит Николай Петрович. — Какой «Блютнер»? Какой «Красный Октябрь»?.. Нам завтра играть, а послезавтра — получать малые золотые медали за победу в первой лиге. И ты понимаешь, что люди нам будут свистеть?
Бесков обычно кайфовал после таких стычек братьев. Ему нравилось чувствовать себя над схваткой, показывать свою исключительность.
В 78-м, уже после возвращения в высшую лигу, во время предсезонки, когда у нас проходила тренировка в Сокольниках, Константина Ивановича отозвали к телефону. Его обычно по звонкам простым не дергали, а здесь он и сам, похоже, ждал.
Поговорив по телефону и вернувшись на поле, Бесков остановил тренировку, построил команду и объявил:
— Знаете, зачем меня к телефону звали? Мне МВД «полковника» присвоил!
Я подумал тогда: «А нам-то зачем это все говорить?» Дело в том, что для Бескова, человека служивого, подполковника в структуре МВД, это было очень важно. Он ведь получал хорошие деньги за звездочки и не хотел после ухода в «Спартак» терять завоеванного — денег, звание… Как это все сохранить? Договорились, что Бескова командируют в «Спартак», там он будет получать только премиальные, а зарплату — по-прежнему в МВД.
Это и выгодно, и удобно: не надо ходить на ковер в «Спартак» и отчитывался, потому что зарплату там не получаешь. А в «Динамо» отчета тем более не требовал — Бесков-то работал в другой команде! По-моему, он стал первым человеком в советском футболе, который заговорил о профессиональном статусе своего занятия. «Я, — говорил Константин Иванович, — профессиональный тренер. Работаю там, куда приглашают, где востребован».
Таким у него было отношение и к футболистам. Потребительским.
Не было такого, чтобы у Бескова футболисты плавно завершали карьеру. Их, по сути, выгоняли по воле тренера.
Повторюсь по персоналиям:
Жора Ярцев пришел в 77-м году в команду, в 80-м его стали отодвигать, а в 81-м он вынужденно ушел в «Локомотив».
Сергей Шавло пришел из рижской «Даугавы», потом служил в Смоленске, а вернувшись, скоро стал «не тем» и перешел в «Торпедо». Гаврилова отправили в «Днепр». Все они уходили, не доиграв в «Спартаке», еще могли принести пользу.
История ухода Романцева показательна для Бескова. В том смысле, что Барин подозревал игроков в сдаче. В 83-м «Спартак» проиграл в Минске «Динамо», и на пути в поезде в Москву у тренера с Романцевым состоялась, как говорят, жесткая беседа. Знаю, произошел конфликт, и Романцев завершил карьеру — но в СМИ сообщалось, что Олег уходит из-за проблем со здоровьем.
Чапай не бросил капитана и, конечно, вел его по жизни. Сначала Романцев работал в «Красной Пресне», затем в Орджоникидзе в местном «Спартаке», а затем сменил Бескова в «Спартаке» московском.
А пока Романцев был вынужден уйти из-за подозрений тренера. Команду вызвали в ЦК, игроков (а Бескова не было на том собрании) спросили: что происходит? Футболисты пошли ва-банк и попросили поменять тренера. Но Константин Иванович уцелел, потому что давал результат. И вскоре отомстил — он был в курсе, кто и что из игроков говорил, и вскоре убрал из «Спартака» тех, кто был чересчур откровенен.
В 96-м году умер Андрей Петрович Старостин. Буфера, который позволял мирно сосуществовать Бескову и Николаю Петровичу, не стало. Было понятно, что кому-то одному придется уйти, мирно существовать они не могут.
В 87-м «Спартак» выиграл золотые медали, но на следующий год вдруг резко сдал в середине сезона. Потом уже стало известно, что у Бескова в этот момент появился вариант возвращения в «Динамо», где тренировал — параллельно совмещая работу в олимпийской сборной — Анатолий Бышовец.
В общем, в какой-то момент руководители «Динамо» стали звать Бескова. И летом 88-го Константин Иванович пишет заявление об уходе из «Спартака». Информацию от команды скрывают, новость некоторые игроки узнают по секрету — от журналиста Юрия Ваньята. Заявление Бескову, правда, не подписали.
А «Спартак» валился в это время, впервые в 80-е, в период правления Бескова, команда не попадает по итогам сезона в тройку, заняв четвертое место. И по окончании сезона уже в «Спартаке» задумались — а не подписать ли то заявление Бескова об уходе? Профсоюзные руководители, к которым формально относилась команда, созывают собрание.
Накануне его проведения у защитника Александра Бубнова раздается звонок.
— Саша? — звонила Валерия Николаевна Бескова.
— Да.
— С вами, Саша, сейчас поговорит Константин Иванович.
— Вас вызывают? — спрашивает Бесков Бубнова.
— Да.
Пауза — Бесков понимал, что только Бубнов в той команде может поднять бучу. Совсем недавно Саша поругался с тренером и попросил отпустить его в зарубежный клуб.
— Ничего не говори. Промолчи, — просит Бесков.
— Может, просто не ходить?
— Нет, просто молчи.
К этому времени Бесков уже дорожил местом в «Спартаке», поскольку вариант в «Динамо» стал неактуален, позиции Бышовца после победы сборной на Олимпиаде в Сеуле укрепились.
На собрании стали подводить итоги сезона, упрекать футболистов.
Слова попросил Буба.
— Вы предъявляете претензии футболистам, а сами не выполняете обязательств. Футболисты не получили автомобилей за чемпионство сезона 87-го года, — сказал Бубнов, который и рассказал мне эту историю.
— А что еще не так?
— Бесков писал заявление, почему его не подписали?
Футболисты переглядываются — им подтвердили информацию Ваньята о том, что Бесков писал заявление. И игроки, не зная, как все повернется, стали высказываться о взаимоотношениях с Бесковым. И у руководства начало формироваться решение. Параллельно такое решение уже давно сформировалось и у Николая Петровича.
Узнав о том, что случилось на собрании, Бесков решил сыграть на опережение. Он подготовил список от 8–10 игроков на отчисление. Отдал его Старостину и уехал в санаторий Кисловодска «Красные Камни».
А Чапай остался в Москве и добивался решения не по игрокам, а по Бескову. Вскоре он получил решение и стал подыскивать кандидатуры на пост старшего тренера. Это была крутая интрига! Один из кандидатов (знаю его фамилию, но настолько уважаю как тренера, что не стану называть), получив предложение, отыскал Бескова в Кисловодске и рассказал о том, что ему в Москве ищут замену. Константин Иванович примчался в Москву, но его уже нигде не принимали. А формулировка его увольнения была такой: «в связи с выходом на пенсию». Так почти 90-летний Старостин отправил на пенсию почти 70-летнего Бескова.
А на следующий год, в сезоне-89, золотой гол, гол-шедевр в ворота киевского «Динамо», да еще на последней минуте, забил форвард Валерий Шмаров. Тот самый Шмаров, который, как говорят, был в бесковском списке на отчисление. А сам «Спартак» стал чемпионом!
Все мое повествование характеризует Бескова не с самой лучшей стороны и, наоборот, замечательно — Старостина, который мне ближе. Но это лишь на первый взгляд. Я не сужу и не хотел бы быть судимым. И Старостин, и Бесков для меня — великие люди советского футбола. Это честные и неподкупные люди, со своими взглядами на жизнь. Их можно любить или ненавидеть, но не уважать их нельзя. Таких сейчас в нашем футболе мало, практически нет. И в этом его трагедия.
После сезона 72-го многие футбольные люди по традиции отдыхали в Кисловодске. Игроки, тренеры… Судьба как будто все время подкидывала какие-то эпизоды, в которых Бесков представал в неприглядном виде. Заметьте, я ничего не придумываю — просто делюсь тем, что было.
В Кисловодске был такой Биджоха — это кличка, по-грузински — мальчик. А на самом деле уже давно не мальчик, а богатый цеховщик, по-теперешнему — предприниматель. Хозяин производства, шил верхнюю одежду, был очень богат.