Спартак, футбол и другие. Третье издание — страница 21 из 26

Потому что к людям относился иначе, чем Бесков, а уважение заслужил не умением внушать страх.

…Как-то Гуляев делал разбор после крупной победы над Донецком. Нудно, долго.

— Игорь, — обращается тренер к Нетто, — тебе надо больше подключаться в атаку.

— Зачем мне им мешать, они пять забили! — Нетто возражает.

Тот опять. Нетто возражает.

Кончилось тем, что Игорь Саныч рассвирепел:

— Я еще раз убедился, что вы ничего не понимаете в футболе! — говорит Игорь Саныч и стучит по дереву. Типа, тупой ты тренер.

Встает Николай Петрович:

— Ты как с тренером говоришь?

— А вы вообще пешка в футболе. Молчите!

Бесков бы за такое из команды выгнал. А Старостин только руками развел.

Глава седьмая. Романцев

Глава, в которой я пошел на выборы главного тренера «Спартака»

В 76-м, когда мы играли сезон в первой лиге, из команды вдруг исчез молодой защитник Олег Романцев. Его пробовали вернуть, звонили ему в Красноярск, но не получилось.

Не знаю, как возвращали, помню, что Олега не было в команде до конца сезона. Честно говоря, та история мне особенно и не помнилась, пока, уже после окончания карьеры, мне не сказали, что Романцев затаил обиду — на меня.

И подтверждение этому потом находил. Олег и сам мне об этом говорил. Время лечит, и это как раз тот самый случай. Как-то на одной из предновогодних встреч ветеранов «Спартака» отозвал его и спросил все напрямую. Он вспомнил, что тогда, в 76-м, я на него накричал — он обиделся, и именно поэтому и уехал в Красноярск.

В 2014-м, когда Романцев праздновал свой юбилей (в кафе с характерным футбольным названием «Офсайд», что на Сиреневом бульваре в Москве), он позвонил и пригласил. Посадили меня в президиуме, с Жорой Ярцевым и самим Олегом. Было очень лестно.

А до этого был еще один момент. В конце 2008-го мне в Германии сделали операцию на сердце (шунтирование), а спустя несколько месяцев, на моем юбилее (в январе 2009-го) я сказал Симоняну, что исполняется 40 лет победе «Спартака» в чемпионате и надо бы это дело отметить.

В октябре того же года позвонила дочь Катя и напомнила. Стал думать, как отметить событии, стал сопоставлять факты и понял, что «Спартак» — то побеждал в годах, которые заканчивались на девятку — в 69-м, 79-м, 89-м, 99-м… И я очень надеялся, что эта традиция не прервется в 2009-м, но на самом финише команда под управлением Валерия Карпина все же не смогла выиграть титул — был на финише матч в Самаре, когда оплошал Сослан Джанаев, он все и решил.

В общем, я нашел тогда Романцева и пригласил на тот «банкет девяток». Олег в те годы практически не появлялся на людях, чувствуя, возможно, негативное отношение прессы — он не знал, как я понимаю, как люди воспримут его приход. Но он приехал, нормально, душевно посидели. Там тонкий момент был, потому что был же Саша Бубнов, который Романцев, как известно, и в хвост, и в гриву.

Олег как тренер «Спартака»-89, представлял команду. И вот доходит очередь до Бубнова — все ждали, что же скажет Олег…

А Романцев сказал очень тонко:

— Ну, вот Саша Бубнов. Благодарен ему, что он полгода отыграл в 89-м, и только потом уехал за границу, помог стать чемпионами.

Бубнов промолчал. Вот эта мудрая вещь в поведении Олега — собака лает, караван идет — потом еще раз проявится, когда многие ветераны «Спартака», разозленные книгой Бубнова, решат подать на него в суд.

Мы с Жорой Ярцевым пошли к Шоте Горгадзе, известному адвокату и председателю Общественной Палаты Московской области. Но сразу стало понятно, что Шота, юрист квалифицированный, не понимал в футбольных делах ничего. И все сошло на нет. А Романцев сразу нам говорил о том, что не будет в судах участвовать, чтобы не делать Бубнову рекламу.

Каждый из нас желает своим детям всего самого лучшего, опекает их. Я никогда не просил тренеров за сына Женю, всегда был строг и спрашивал по максимуму. Женька играл в ФШМ, он погодок с Егором Титовым, а ФШМ со школой «Спартака» всегда устраивали классные зарубы.

Как-то мне позвонил тренер дубля «Спартака» Виктор Зернов.

— Жень, слежу за сыном, хочу привлечь его в команду, — сказал Зернов, с которым у меня всегда были хорошие отношения.

Я был очень рад, просто на седьмом небе. Сын — в «Спартаке» может продолжить мое дело! Я с 81-го по 83-й годы работал в Златоусте Челябинской области, в Москву приезжал нечасто. Как-то приехал домой и узнал, что Женька, подросток, пошел в школу ЦСКА тренироваться. Я поехал на тренировку в ЦСКА, отвел сына в сторону и спросил, как это он себе видит: Ловчев — и в ЦСКА? Но оказалось, что к армейцам перешло сразу пять подростков из спартаковского клуба, и вместе с ними мой сын. В итоге из ЦСКА ему пришлось уйти назад в «Спартак», а потом в итоге он оказался уже в ФШМ — это уже совершенно другое.

Зернов мне объяснил, когда позвонит по сыну — тогда «Спартак», дубль и основа, тренировались вместе, а как снова вернутся к раздельным тренировкам, он позовет. Я в очередной свой приезд в Москву пришел в манеж в Сокольниках и встретился там со Старостиным. Николай Петрович, так мне показалось, был очень обрадован, когда я про сына рассказал. Хотя я все равно постоянно чувствовал, что Чапай был обижен на меня за уход в «Динамо».

Впрочем, и мне тогда было на что обижаться. Андрей Петрович Старостин был главой московской федерации футбола и именно он сделал так, чтобы я практически полностью пропустил сезон 78-го года. Федерация до конца года просто не давала мне разрешения играть.

Так вот, вскоре мне позвонил Зернов:

— Жень, приводи сына, завтра автобус от Сокольников уходит в Тарасовку.

Это было как раз тот период, когда Титов только-только входил в силу. Основной состав играл со сборной Ирака, и это был, по-моему, первый матч Егора за главную команду. А второй состав, где, как я думал, сыграет сын, тоже с кем-то должен был играть.

Я приехал в Тарасовку, давно там не был и чувствовал себя неуютно. Пошел на второе поле — смотрю, сын идет. Оказалось, ему просто сказали посмотреть за матчем со стороны. Он стал рядом со мной. Вышел из корпуса второй тренер основной команды Саша Тарханов, с которым я дружу. Он подошел, поздоровались. Потом появился Романцев — увидел, посмотрел издали, поздороваться не подошел.

Отыграли матч, а сыну сказали, что пока больше приезжать не надо. А вот 9-го мая в манеже в Сокольниках будет игра юношей ФШМ и «Спартака» и туда приедет смотреть сам Романцев. Ну приедет, так приедет.

Я был в тот день с командой ветеранов в поездке по Крыму, но дату запомнил, и 9-го числа позвонил домой — как там дела у сына? А он отвечает: пап, я сыграл, Романцев приезжал, но игру, по-моему, не смотрел.

Прошло время, я опять приехал в Москву и набрал Зернову. Виктор не стал ничего скрывать — говорит, у вас какие-то сложные отношения с Романцевым…

Потом уже, когда Зернов ушел из «Спартака» и мог говорить откровенно, я снова набрал его номер и попросил рассказать, какие такие у нас отношения с Романцевым.

— Когда Романцев увидел Женьку, спросил, кто такой, — рассказал мне Виктор. — Я сказал, что это сын Ловчева. А Романцев, со слов Зернова, сказал, чтобы он Женьку больше в Тарасовке не видел.

Конечно, я был в шоке. Уже позже, спустя несколько лет, мне рассказали, что там давняя обида — та самая, еще с 70-х годов, когда Романцев уезжал в Красноярск прямо по ходу сезона 76-го года.

История давняя. Я никогда на поле не был мальчиком-паинькой, всегда остро переживал за результаты команды, а вы помните, как «Спартак» играл в 76-м. Видимо, в каком-то эпизоде, в одной из игр, я на него наорал, и как мне рассказывают, назвал деревней. Помню, что он обиделся и уехал на родину, в Красноярск.

Когда мне об этом сразу же рассказал Саша Кокарев, защитник «Спартака», я попросил телефон Олега и набрал в Красноярск. Стал оправдываться, логика-то простая: чего на поле только не бывает, главное — не тащить эти обиды в жизнь. Но он в тот год так и не вернулся в «Спартак». Только на следующий год приехал, уже к Бескову. И отношения, как мне казалось, нормализовались. Мы не обсуждали тот момент, просто проехали. Честно говоря, если бы мне несколько лет назад не напомнили об этом моменте, сам бы никогда не вспомнил. А Олег, думаю, помнил все очень хорошо.

В 89-м я работал в Майкопе, тренировал «Дружбу», команду второй лиги и наездами бывал в Москве. В один из таких приездов пошел в манеж ЦСКА, а на обратном пути в переходе столкнулся с Николаем Петровичем. Думаю, что все произошло неслучайно — меня люди Чапая явно искали, просто хотели, чтобы все было как бы само собой. А дело вот в чем.

— О, привет, ты мне нужен, — говорит Старостин.

Нужен так нужен. Я приехал в «Спартак», где Николай Петрович все и рассказал. В стране царила демократия, но при всех хороших делах, с ней связанных, были и откровенные глупости. Ну, допустим, трудовые коллективы получили право выбирать себе директоров. За кого проголосуют, того и поставят. Дошла мода и до «Спартака» — представляете, футболисты выбирали себе тренера! Где и когда вы такое еще видели?!

Я, когда Старостин предложил выдвинуться в качестве кандидата, уже знал, что есть явный фаворит — Романцев, а участие мое и Игоря Александровича Нетто было. скорее, для количества.

Старостин опекал, или как сейчас бы сказали, вел, Олега по окончании карьеры — предложил тренировать «Красную Пресню», команда была при «Спартаке». Потом Олег поехал в Орджоникидзе, тогда — «Спартак», команду более высокого уровня.

После встречи со Старостиным я купил газеты, и в одной из них, в «Комсомолке», прочитал статью: есть три кандидата, но выбирать будут из двух, тех, кто помоложе, Романцева и Ловчева. А я к тому времени уже закончил ВШТ, работал в Челябинске, в Майкопе… Понимал, что шансы, учитывая опекунство Чапая, выше у Олега, но сдаваться так просто не собирался.

В своей книге Саша Бубнов описывает момент: якобы я приезжал к нему в гости ночью и стал просить поддержки. Саша врет. Вот как все было. С Бубновым мы дружили, когда я играл в «Динамо», сблизился с ним. Парень он режимный, честный, как мне тогда казалось. Я видел, что команда его не очень принимает, поэтому старался как-то помочь, будучи постарше и имея больший игровой и житейский опыт.