Взяли два автобуса, привезли гостей в отель, там планировалось делегацию немного «накачать», а уже в ночи отвезти в Пахру. Вид с 21-го этажа гостиницы на вечернюю Москву произвел впечатление, гости устали с дороги и хотели разойтись по номерам. Но не тут-то было… Предстоял выезд в Пахру.
Днем, перед встречей французов, мы с моим приятелем-фарцовщиком Виталием Гриневым специально поехали в Пахру все проверить, запомнить дорогу — поедем же по темноте… И я вечером, не дожидаясь отъезда французов из «Орленка», рванул в пансионат. Гринева же оставил, чтобы он ехал в головном автобусе и подсказывал водителю дорогу.
Я приехал, сижу, жду. Час, два. Нету никого! Потом уже узнал, что, оказывается, Гринев не углядел нужный поворот, и два автобуса со сборной Франции на борту заехали к какому-то коровнику!
Остановились, женщины захотели по нужде. Увидев коровник, говорят — ну вот и отель! В общем, шок, еле-еле добрались до пансионата. Футболистам мы говорили о временных трудностях, объясняя выбор «отеля». Мол, скоро отсюда уедем, а пока пожалуйте в номера.
В составе делегации оказался и министр здравоохранения Франции. Ему, конечно, достался люкс. Утром идем всех будить, надо ехать на экскурсию в Москву, в Оружейную палату. Стучим в номер министра, после долгой паузы дверь открывается, появляется лицо заспанного человека, министр говорит фразу, которая понятна без перевода: «Ноу водка».
Вдруг с чемоданами выходит Максим Босси, бывший защитник сборной Франции. Он думал, мы в Москву переезжаем. Пришлось все объяснять.
И вот тут, я думаю, сказалось что-то вроде футбольного братства. Платини, вероятно, понял наши проблемы, меня представили как футболиста сборной СССР, и полагаю, великий игрок не стал поднимать шум в знак уважения. И когда пошла речь об ответном визите, мне передавал Жан-Жак: мол, Платини специально оговаривал, будет ли Ловчев с семьей? В общем, получалось, что меня были готовы вписать в ту самую официальную сборную ветеранов СССР. Но отказался уже я.
Тем более, что той сборной «Перовского района», как нас назвали, мы решили ехать за свои деньги. Отеля не бронировали, на руках имелись просто билеты. Решили доехать до Парижа, а там уж как-нибудь, может, у Бубнова разместимся. Опять нашли спонсоров, иначе бы просто не на что ехать.
Прилетели, расположились на вокзале, я пошел искать, где живет Саша. Нашел дом, звоню, слышу ответ детей: папы нет, а мама скоро будет. Посидел в соседнем кафе, дождался, когда Зоя, жена Бубнова, придет. Надо сказать семье Саше, персонально его супруге, большое спасибо — я не представляю, где бы мы все разместились, если бы они нас не приняли.
Сам Бубнов был на игре в другом городе, приехать должен был уже ночью. Он заходит — а мы штабелями на полу лежим. Народу много, спали вповалку — Саша буквально переступал через нас, когда зашел в дом. Жили как в пионерлагере: каждый день свой повар, чаще всего — Рейнгольд. Кстати, готовит он хорошо.
Как всегда, в зарубежные поездки мы привозили что-то на продажу. Ходили на блошиный рынок, предлагали свой товар, а на вырученные деньги что-то на кормежку несем, что-то откладываем на подарки родным.
То была, возможно, первая поездка спартачей за границу, организованная без участия Старостина. В советские годы приходилось проходить выездной контроль, и положение спасал, как всегда, Старостин. Даже на матчи еврокубков нельзя было просто так выехать, нужно пройти инструктаж, получить в райкоме партии разрешение на выезд. Известная история, когда Валера Гладилин пришел на комиссию — а там ветераны-партийцы вопросы задают.
Гладилина спрашивают:
— Валерий, кто сейчас в СССР приехал?
А приехал индус какой-то важный, его фото в белом балахоне часто встречалось в газетах.
А Гладилин отвечает:
— А кого конкретно имеете в виду?
— А вы газеты читаете?
А это 72–73-й, голландцы гремели со своим тотальным футболом.
И Глаша говорит:
— Приехал в белом балахоне, с такой белой штукой. Индус какой-то!
Ему задают уточняющий вопрос:
— Как так, вы не знаете кто?
Валера, подумав, сам задает вопрос:
— А вы вот все знаете? А кто такой Мулейн, знаете? Не знаете? А это левый крайний сборной Голландии!
Думаю, что ветераны партии обиделись. Спас, как всегда, Николай Петрович, после его вмешательства Глаша получил-таки разрешение на выезд.
Глава четвертая. Гуляев, мистер педант
Глава, в которой тренером предстает человек, над которым посмеивались, но которого уважали и который давал результат
Как Симоняна обложили флажками
Николай Алексеевич Гуляев пришел в команду после ухода Симоняна. Ухода болезненного. Казалось бы, после неудачи в 72-м — 11-е место — мы должны были бороться в следующем году за выживание. Тем более, ушли несколько футболистов основного состава!
И тем более мы, молодые игроки, вспоминали рассказы старших — Симоняна, Исаева, Нетто, Сальникова еще с тех времен, когда они играли, а Гуляев их тренировал. К Гуляеву как к тренеру они относились не очень серьезно, на тренировках заправлял всем Нетто. И естественно, после этих рассказов мы думали как-то так: «Ну, что за тренер такой пришел?» А еще, в отличие от Симоняна и Бескова, он никогда не участвовал в упражнениях, и мы не видели, что он сам-то в футболе может…
Ну а когда он стал говорить, весьма своеобразно — я не могу это передать словами, можно сказать, гнусавить, — впечатление сформировалось окончательно. Выглядело это все довольно смешно. Впрочем, игра команды очень быстро преобразилась. Уже на следующий год мы заняли четвертое место, а в 74-м стали вторыми после киевлян.
Сейчас понимаю, что Старостин умел выбирать тренеров. Когда играли, мы вообще были не в курсе, как это все делается. Мало было подобрать кандидатуру, надо ж было ее утвердить в куче инстанций: Московский совет «Спартака», центральный совет общества, профсоюзы… Но Старостин с позиции руководителя и создателя общества был всегда наиглавнейшим.
В 72-м году «Спартак» занял неудовлетворительное для себя место — 11-е. Понятно, что у Симоняна появились проблемы с руководством, я, хоть и был совсем молодым парнем, замечал, что тренер нервничает. Как-то в ту осень у Никиты Павловича спросили журналисты:
— Что для вас профессия тренера?
Симонян ответил уклончиво, и ответ этот не подразумевал творчества, а был продиктован обстоятельствами того сезона. Понятно, что сейчас давление на тренера несравнимо сильнее с прошлыми годами, но сейчас ты можешь не читать газет и Интернета, не смотреть телевизор — ну критикуют, но тебя контракт защищает. А тогда таскали по инстанциям, в советы и приемные (профсоюзы, Моссовет, да и в горком партии после неудач могли пригласить) — всем надо было объяснять и все согласовывать. Потому и ответ Симоняна журналистам был таким:
— Вы знаете, как ловят волка? В лесу обкладывают пространство флажками, за них зверь не может выйти, а потом пространство потихоньку сужают и все равно волка поймают.
Симонян однажды рассказывал эту историю в команде, но в том интервью я понял совершенно точно — волка, то есть Симоняна, практически загнали, а он, между прочим, отработал тренером в «Спартаке» около 10 лет.
А учитывая еще и то, что и в семье у него были нелады, он и решил уйти.
Итак, Симонян возглавил «Арарат», который в 73-м году сделал дубль, выиграв и чемпионат, и Кубок. А я помню, вел репортаж о финале Кубка — играли ереванцы с киевским «Динамо» — по телевизору вместе с комментатором, и после игры спустился в раздевалку «Арарата» поздравить своего любимого тренера.
А так как я дружил с Оганезом Заназаняном, капитаном того «Арарата», то попросил Никиту Палыча забрать его к себе домой в гости — все финалы в то время проходили в «Лужниках». Симонян сказал, что «Арарат» улетает в пять утра из Домодедова.
— Привезешь? — спросил Симонян. Он знал, что я человек непьющий, и понимал, что нарушения режима со стороны Заназаняна не будет. И Симонян отпустил друга.
Но не так был плох в том сезоне «Спартак» — дважды тогда мы обыграли «Динамо», один раз ЦСКА. Гуляев пришел на уже наигранный состав. В 72-м году в команду пришли молодые Минаев, Кокарев, другие ребята… Они провели сезон, получили опыт и в следующем году играли уже намного увереннее.
Да, потери были серьезны. Ушли Анзор Кавазашвили, Володя Петров, Слава Амбарцумян, Джемал Силагадзе. Все они ушли в кутаисское «Торпедо», а Анзора туда вообще позвали играющим тренером. А Коля Осянин годом раньше уехал в алма-атинский «Кайрат».
Проблема была не только в том, что пошла смена поколений. В 71-м команда попалась на таможне с мохером. Я не собираюсь рассказывать, какие раньше были чистые и честные футболисты, а сейчас — какие рвачи. Времена не выбирают, и мы стремились заработать. У «Спартака», команды неведомственной (прочитал как-то, что над клубом в 76-м взяло шефство Министерство гражданской авиации и якобы зажили мы богаты — не верьте, из того, что запомнилось, могу выделить только чартер, которым забрали с выезда, где мы оформили возвращение в высшую лигу, встречу с министром гражданской авиации Бугаевым и премию по окончании того сезона — в районе 100 рублей), не было богатых покровителей.
Мы не имели вторых ставок где-нибудь в шахтах или на предприятиях, мы не имели званий, как ЦСКА и «Динамо».
Но Старостин понимал, что за ромбик — только за один ромбик — долго не поиграешь. Одним из средств заработка были поездки. Мы уезжали между турами куда-то в глубинку и играли товарищеские матчи с командами низших лиг.
Официальная такса равнялась премии, которую платили за победу в чемпионате страны — 80 рублей. Каждому. Понятно, что опытные ребята, знавшие ставки в других командах (киевляне в сборной рассказывали) и понимавшие разницу в стоимости халтурки (так назывались эти товарищеские матчи), были немного недовольны.