[9]. Хотя куда полезнее было бы всадить меч в главного из отцовских кредиторов!
— Так?
Пакций одобрительно поджал губы:
— Уже лучше. Еще раз.
Карбон охотно повиновался, изобразив град выпадов.
— Помедленнее. Береги силы. Одного удара в живот достаточно, чтобы разделаться с противником. Мало кто устоит, если нашинковать ему половину внутренностей. — Скривившись в притворной агонии, Пакций схватился за живот и изобразил, будто падает на землю. — В этом и заключается красота гладия. Если использовать его вместе с большим щитом вроде скутума да в плотном строю, тебя практически невозможно убить.
— Так был побежден твой народ.
Пакций скривился:
— Да, это одна из причин.
Карбон все свое детство слушал рассказы Пакция о Союзнической войне[10], когда Рим сокрушил последних, яростно державшихся за свою независимость самнитов. Он знал, что это поражение все еще мучило Пакция, который некогда был высокопоставленным воином в своей стране, теперь же превратился в обычного раба. Пока они жили на ферме, в десяти милях от Капуи, он был распорядителем работ. После переезда в город стал исполнять роль привратника и сторожа. Именно к Пакцию Карбон шел со своими проблемами. Теперь же юноша мысленно выругал себя за то, что напомнил об этой давней болезненной истории.
— Я хочу научиться сражаться и со щитом тоже, — сказал он, меняя тему. — Сходи принеси один.
Карбон опустил руку в фонтан в центре маленького двора и несколько раз обтер лицо водой, чтобы освежиться. Нечаянно коснувшись множества оспин, покрывающих его щеки, юноша нахмурился. У него испортилось настроение. «Почему эти отметины не могли остаться на груди или спине?» Сначала легко было убедить себя, что ему повезло — он выжил, в то время как более трети заболевших оспой умирали, а многие выжившие слепли. Но вступить во взрослую жизнь уродом — это совсем другое. Ситуацию усугубляло то, что большинство тех, кого Карбон считал друзьями, теперь не желали его знать. И какая женщина может пожелать его? Мать Карбона твердила ему, чтобы он не беспокоился, что они договорятся с подходящей семьей, но это не уменьшало его ненависти к себе. В то время как некоторые его сверстники уже спали с податливыми девушками, дочерьми торговцев и им подобными, Карбон не мог решиться даже пойти в публичный дом и выбрать проститутку.
Единственной его формой сексуальной разрядки, помимо рукоблудия, оставался секс с отцовскими рабынями. Две-три из них были довольно симпатичные. Разумеется, они не могли отказать Карбону, когда тот приказывал им идти в его покои. За месяцы, прошедшие после выздоровления, он не раз пользовался этой властью. Секс стал настоящей отдушиной, но трудно было не обращать внимания на то, что его внешность вызывает у рабынь плохо скрываемое отвращение. Карбону очень хотелось, чтобы кто-то принял его таким, какой он есть. Юноша моргнул. «Хватит думать о себе. Отцовские проблемы намного важнее».
— Ну наконец-то! — воскликнул он, радуясь возможности отвлечься от семейных неурядиц.
Самнит нес скутум, которым Иовиан пользовался много лет назад, когда служил в армии. Карбон жадно протянул руку к щиту.
Но Пакций его не отдал.
— Терпение! — воскликнул самнит. — Знать все о своем оружии и снаряжении так же важно, как и уметь ими пользоваться.
Карбон неохотно кивнул.
Пакций постучал пальцем по металлическому ободу в верхней части щита (такая же вставка была и в нижней части):
— Вот это для чего?
— Сверху — чтобы защитить щит от ударов мечей, а снизу — чтобы он не портился от соприкосновения с землей.
— Хорошо. А это? — Пакций указал на тяжелый металлический умбон в центре щита.
— Украшение и вместе с тем оружие. — Карбон выбросил левую руку вперед. — Если ударить им врага в лицо, тот почти наверняка отклонится назад или вбок, открывая шею. — Юноша изобразил удар гладием. — Еще один повержен. — Он горделиво взглянул на Пакция.
— Приятно знать, что ты иногда обращаешь внимание на мои слова, — только и сказал самнит. — Давай начнем с основ. Как правильно держать щит. — Он повернул скутум и протянул юноше внутренней стороной вперед.
Карбон вздохнул. Нетерпение ничего ему не даст. Если он хочет воспользоваться опытом Пакция, надо его слушаться. Юноша взял щит горизонтальным хватом.
— Что дальше?
Наконец Пакций улыбнулся:
— Подними его повыше, так чтобы я видел лишь твои глаза. Меч держи на изготовку у правого бедра. Он должен смотреть вперед.
Карбон повиновался. Пульс его тут же участился, а звуки домашней жизни исчезли. Несмотря на мирное окружение, ему нетрудно было вообразить, будто он стоит на поле битвы, а по обе стороны от него — его товарищи. Но через пару мгновений картинка потускнела. Карбон нахмурился. Вряд ли это когда-нибудь произойдет. С тех пор как они четыре года назад переехали в город, отец много раз повторял, что наилучшая карьера для сына — не труд на земле, которым занималось множество поколений его предков, и не служба в армии, о которой мечтал Карбон, но политика. «Дни граждан-земледельцев прошли. Об этом позаботилось дешевое зерно из латифундий, а также с Сицилии и из Египта». Иовиан регулярно сетовал на изменения в сельском хозяйстве, в результате которых семейные фермы были практически уничтожены обширными поместьями. «А с другой стороны, брат твоей матери, Альфен Вар, делает себе имя в Риме. Он новый человек там, но посмотри на него — стал одним из лучших юристов Рима! И он любит тебя. Если боги будут благосклонны, то возьмет под крыло». Юрист! Хуже не придумать! Выходит, кроме тренировок с Пакцием, иных возможностей воспользоваться оружием ему не представится. И он с жадностью впитывал каждое слово, слетающее с губ самнита.
Прежде чем всерьез начать учить Карбона тонкостям владения оружием, Пакций заставил юношу двадцать раз обежать вокруг дворика с гладием и скутумом в руках. Потом самнит показал Карбону, как двигаться в бою. Он постоянно подчеркивал, как важно держать строй и не отрываться от товарищей.
— Вопреки тому, что ты мог себе надумать, битвы выигрываются не героизмом одиночек. Победу приносит дисциплина, простая и незатейливая! — рявкнул самнит. — Именно она отличает римского солдата от большинства его противников, и именно она — главная причина побед легионов на протяжении последних двух сотен лет. — Он скривился. — Моему народу дисциплины не хватило.
Карбон удвоил усилия, представляя себя в рядах армии, побеждающей италиков, могучих карфагенян и гордых греков. Однако в глубине души он осознавал, что эти картины — лишь его фантазии, и это отравляло удовольствие. Сейчас важнее всего отцовские долги. И все же Карбон упорно представлял себя солдатом. Рассказы Пакция о войне волновали его с раннего детства.
— Нам пора закончить. — Пакций глянул на небо.
Карбон не стал спорить. Он весь взмок, и руки его горели. Было все еще светло, но солнце опустилось ниже красной черепичной крыши дома. Мать вскоре должна вернуться, а за нею следом и отец.
— Хорошо. — Юноша благодарно улыбнулся. — Поучишь меня завтра еще.
— Я смотрю, ты настроен серьезно?
— Да. Я хочу быть солдатом, что бы там ни говорил отец.
Пакций задумался, прикусив губу.
— Что? — нетерпеливо спросил Карбон.
— Лучший способ подтянуть твою физическую форму — тренироваться с правильным снаряжением, а не с этим вот. — Пакций без малейших усилий поднял гладий и скутум. — Новобранцы в легионе занимаются с деревянным мечом и плетеным щитом, которые вдвое тяжелее этих. Здесь мы с ними тренироваться никак не можем. А вот за городом — другое дело.
— Ты имеешь в виду ту равнину к северу от стен? — Ее использовали так же, как в Риме — Марсово поле. Юноши города, как знатные, так и простолюдины, занимались там разными видами спорта. — Туда нам нельзя. Кто-нибудь увидит. Рано или поздно это дойдет до отца.
— Я думал о пустыре на юге, куда свозят мусор из города. Там нас никто не побеспокоит, — с лукавой улыбкой объяснил Пакций.
— Хорошая идея. А отцу я могу сказать, что ты учишь меня метать копье и диск на тренировочном поле на севере. Против этого он возражать не станет.
— Я знаю торговца, у которого можно купить снаряжение. — Пакций развернулся, собираясь уходить.
— Погоди… — Карбон заколебался, но все же добавил: — Спасибо.
— Да не за что. Подожди до завтра, — предупредил Пакций. — После часа тренировок с чучелом твоя благодарность может исчезнуть.
— Не исчезнет, — пообещал Карбон. — Ты, как раб, не обязан это делать для меня.
— Ну… — Самнит кашлянул. — Я столько лет присматривал за тобой. Было бы глупо прекратить это сейчас.
У Карбона в горле внезапно образовался ком, и юноша смог лишь кивнуть.
— Хорошо. Тогда завтра утром?
— Завтра утром.
Пакций ушел, ничего больше не сказав.
Во двор ворвался порыв ветра, и Карбон задрожал, вдруг остро осознав, что весь в поту. Надо было помыться и переодеться. Подумав о задаче, стоявшей сегодня перед отцом, юноша вздохнул. «Юпитер, Величайший и Наилучший, помоги нам, молю».
Карбон перехватил Иовиана, как только тот вернулся. Отец был невысоким мужчиной с редеющими черными волосами и добрым лицом, в последнее время постоянно обеспокоенным. Но Карбон позабыл обо всем, когда кинулся объяснять отцу свою идею. К его облегчению, отец не возражал против того, чтобы Пакций обучал его, Карбона, метанию диска и копья. Однако же вскоре радость сменилась ощущением вины. Неудивительно, что он не встретил возражений. Лицо Иовиана было серым от усталости — или беспокойства.
Карбон совсем уж собрался спросить, что случилось, когда вмешалась мать.
— Так ты хоть из дому выберешься, а то последние полгода почти никуда не выходишь, — сказала она с ободряющей улыбкой.
Карбон пробормотал слова благодарности, но его хорошее настроение испарилось. Повернувшись, он заметил, как отец одними губами проговорил матери: «Три дня» и «Марк Лициний Красс». Что это — последний срок уплаты долга? Неужто главный кредитор отца — Красс, самый богатый человек в республике? Этого Карбон не знал, но, судя по мрачному лицу Иовиана и слезам матери, вывод напрашивался сам собой. Родители ничего больше не сказали, и Карбон не спал всю ночь, размышляя, чем бы он мог помочь. Но что тут придумаешь? В шестнадцать лет, не владея никаким ремеслом или профессией — ничем, кроме имени, — он не так уж много мог предложить кому бы то ни было. Досаду Карбона усугублял тот факт, что юристам, в числе которых его хотел видеть отец, платили очень хорошо. Да, на обучение всем премудростям профессии ушло бы много лет, но потом он станет получать гораздо больше, чем простой солдат.