ла в неведении относительно того, что должно произойти завтра. Он подошел к ним во время вечерней трапезы. К его удивлению, татуированные воины встретили Спартака приветственными жестами. Фракиец не знал, достаточно ли они выучили латынь, чтобы понимать его слова, но вскоре их одобрительное ворчание доказало, что вполне достаточно.
После ужина Спартак едва успел переговорить с Эномаем и Криксом, как Фортис начал разгонять гладиаторов по камерам, намного раньше обычного. Те принялись протестовать и ругаться. Причиной, как не раз проорал капуанец, было три найденных в сортире трупа. Очевидно, кто-то из людей Каста и Ганника вызвал у вожаков сомнения.
Спартак многозначительно посмотреть на Эномая, Гавия и Крикса. Их ответные яростные ухмылки немного успокоили его, но все же они не успели обсудить, кто что должен делать, когда все начнется. «Значит, им придется просто выполнять мои приказы», — подумал Спартак, молясь, чтобы пятеро остальных вожаков подчинились. Если кто-то из них упрется — особенно если не один, — это может обернуться катастрофой.
Как только он вошел в камеру, Ариадна кинулась к нему:
— Что произошло?
— Многое. Почти все согласились. Всего нас будет около ста восьмидесяти. — Он улыбнулся девушке. — Более чем достаточно.
— А остальные?
— Мы не говорили с ними. Ставки слишком высоки. У них нет признанных вожаков. Они говорят на других языках. Велик риск недопонимания.
— Разумно. Когда?..
— Утром, когда раздадут тренировочное оружие. Ждать нет смысла.
— Это верно. Используй эту возможность, — согласилась Ариадна. Но в душе ей было страшно. «О великий Дионис, защити нас всех! Дай нам благополучно уйти отсюда!»
— Когда все начнется, ты будешь сидеть здесь, пока я тебя не позову, — приказал Спартак. — Ты поняла?
— Но я…
— Нет, Ариадна! Это слишком опасно.
Увидев сталь в его глазах, девушка смиренно кивнула:
— Хорошо.
— Завтра вечером мы будем сидеть вокруг костра и наслаждаться нашей первой ночью на свободе, — уверенно произнес Спартак, отказываясь даже думать о любом другом исходе.
Ариадне вдруг сделалось нехорошо. А если ничего не получится?
— Ты чем-то недовольна? — «Ты что-то увидела?» — хотел спросить он на самом деле.
— Я сгораю от нетерпения, — с трудом проговорила она. «Боги, сделайте, чтобы все сбылось!»
Спартак видел, как она напряжена, но не стал допытываться причин. «Если мне суждено умереть завтра, я не хочу об этом знать».
Наконец настало утро и раздалось привычное кукареканье петуха. Уже скоро. Спартак повернулся и обнаружил, что Ариадна смотрит на него.
— Ты готов?
— Да. — Он вгляделся в ее лицо в поисках подсказки. — Тебе что-нибудь приснилось?
— Нет, ничего, — быстро ответила она. «Беспокойство не дало мне заснуть. И все же именно сегодня я должна выказывать полнейшую уверенность». — А тебе?
— Ничего такого, что запомнилось бы, хвала Всаднику. — Губы Спартака дрогнули в улыбке. — Почти всю ночь не спал. И только заснул, как треклятая птица принялась орать. Впрочем, я порадовался его кукареканью. Нет сил ждать.
— И у меня тоже. — «И я поверю, что боги все еще с нами, лишь после того, как мы действительно выберемся отсюда».
— Если меня убьют…
— Не говори так. — На глаза Ариадны внезапно навернулись слезы.
— Это глупо — не учитывать возможность моей смерти. Если Гетас и Севт останутся в живых, они позаботятся о тебе. Если же нет, воспользуйся деньгами из моего кошелька, чтобы добраться до восточного побережья. Садись на корабль до Иллирии и возвращайся во Фракию.
— К Котису и его теплому приему? — отозвалась Ариадна. Это прозвучало резче, чем она намеревалась. — Нет, спасибо. Я лучше воспользуюсь своей змеей.
— Ты настоящая фракийка, — с уважением сказал Спартак. — Я горжусь, что у меня такая жена.
Ариадна покраснела до корней волос.
Раздался грохот — Фортис принялся колотить мечом по прутьям камер на дальней стороне двора.
— Просыпайтесь, сукины дети! Настал очередной прекрасный день!
Спартак вскочил. Натягивая тунику, он терпеливо ждал, пока капуанец доберется до их окна.
— Латро, вытаскивай член из своей бабы! Пора вставать!
Ариадну передернуло. Мерзавец! Пусть не хладнокровный, как ее змея, но по-своему такой же ядовитый.
Спартак не стал потешать Фортиса своим раздражением.
— Ты уже приготовил мне завтрак? — крикнул он в ответ.
Услышавшие его бойцы дружно захохотали.
— Можешь считать себя счастливчиком, если вообще получишь еду! — огрызнулся Фортис.
Отперев дверь, он двинулся дальше.
— Да сберегут тебя боги, — прошептала Ариадна.
— Спасибо. — Спартак широко улыбнулся, скрывая тревогу. «Не покинь меня, Великий Всадник!»
Он распахнул дверь и шагнул во двор. Вокруг десятки гладиаторов выходили из камер. На небе в рамке высоких стен лудуса не было ни облачка. У Спартака появилось хорошее предчувствие.
— Проголодался?
Обернувшись, Спартак увидел прислонившегося к стене Рестиона. Лицо иберийца приобрело нездоровый серый цвет, под глазами появились круги.
— Ужасно выглядишь. Не спалось?
— Глаз не сомкнул, — пробормотал Рестион. — А ты как отдохнул?
— Неплохо, — солгал Спартак. Рестион был одним из немногих, кому не сказали о назначенном побеге. У Спартака шевельнулось какое-то воспоминание, но тут к нему подошли Карбон, Гетас и Севт, и он решил подумать об этом позже. — Идем, — сказал он Рестиону. — Может, с кашей в животе тебе полегчает.
Спартак вышел из-под балкона, и ему самому стало не по себе. На балконе выстроились охранники. Фракиец искоса взглянул на Рестиона, но на лице у того было написано равнодушие. Карбон охранников пока не заметил, а вот Гетас с Севтом нахмурились.
— Здесь практически все говнюки Батиата, — прошипел на ухо Спартаку Гетас. — А на воротах куда больше людей, чем обычно!
Кто-то донес Батиату или Фортису.
Они присоединились к очереди за кашей. Последним стоял Эномай с ближайшими сторонниками. Один из них тут же вовлек Рестиона в разговор о деньгах. Спартак, воспользовавшись тем, что ибериец не может больше его слышать, придвинулся поближе к Эномаю.
— Видел этих дополнительных охранников? — проворчал германец.
— Да.
— Что думаешь?
— Пока не знаю. Прямо сейчас мы ничего не можем сделать. Давай поедим и посмотрим, что будет.
Эномай с равнодушным видом повернулся к нему спиной.
Спартак нахмурился. Уж не передумал ли германец? Люди Эномая столпились вокруг вожака, не давая возможности продолжить разговор.
— Крикса видели?
— Он вон там. — Гетас кивком указал на самые дальние скамьи.
Спартак уже готов был выйти из очереди, когда что-то заставило его обернуться. Фортис смотрел на него с неприкрытой злобой. Что-то определенно неладно. И вместо того чтобы направиться к Криксу, он начал медленно продвигаться вперед.
— Глядите, это же латро! — воскликнул Фортис. — Пришел за кашкой?
Спартак молча взял миску и протянул ее раздающему.
Фортис перегнулся через стол и схватил ее, прежде чем кухонный раб успел зачерпнуть каши.
— Дай сюда! — приказал капуанец. Он откашлялся и выплюнул в миску большой комок слизи. — Накладывай! — Мгновение спустя он вручил миску с горячей кашей Спартаку. — С подарочком от меня!
У Спартака гулко застучало в ушах, все остальные звуки исчезли. Его охватила такая ярость, что весь мир сжался до узкого тоннеля прямо перед ним. А в конце этого тоннеля стоял ухмыляющийся Фортис, и его губы шевелились, извергая новые оскорбления. Спартак почувствовал, как верхняя губа поднимается в рычании, обнажая зубы. «Это было бы так легко! Просто швырнуть миску ему в морду, перепрыгнуть через стол и измолотить сукиного сына в кровавое месиво».
Он заставил себя моргнуть и вернуться к реальности.
— Спасибо.
Стараясь не встречаться с капуанцем взглядом, Спартак взял миску. Он не видел ни того, как два охранника на балконе над ним опустили натянутые было луки, ни на миг отразившегося на лице Рестиона разочарования.
— Сраный трус! — прорычал Фортис.
«Это мы еще посмотрим». Внешне Спартак никак не выказал того, что он хотя бы заметил это оскорбление. Он отошел и сел рядом с четверкой скифов, приветствовавших его нетерпеливыми улыбками. Карбон, Гетас и Севт устроились поблизости. Их стол располагался далеко и от Крикса, и от Эномая, но к ним и нельзя было подходить. Боковым зрением Спартак видел, что Фортис продолжает сверлить его злобным взглядом. Спартак зачерпнул каши сверху и проглотил полужидкую массу, даже не почувствовав вкуса.
— Почему он это сделал? — Как ни странно, но Рестион снова присоединился к ним.
— Этому подонку нравится доводить меня. — «А твое какое дело?»
— Почему?
— Однажды он уже попытался изнасиловать Ариадну, — объяснил Спартак. — Если бы охранники избили меня до потери сознания, я не смог бы его остановить, когда он полезет снова. — «А на самом деле попытка побега сорвалась бы, даже не начавшись. Если фракийцы выпадут из расклада, станут ли остальные вожаки рисковать жизнью своих людей? Сомневаюсь».
— Вот же скотина, — посочувствовал Рестион.
Спартак съел еще немного каши с самого верха. Когда Фортис наконец отвлекся, он вывернул остальное на песок. Нервы были натянуты до предела, и есть не хотелось. Игнорируя попытки Рестиона завязать разговор, он сидел молча, пока раздача каши не завершилась.
«Пора бы уже тренерам появиться и отпереть комнату с учебным оружием». Минута ползла за минутой, и ничего не происходило. Раб скрылся в кухне, унося пустой котел из-под каши. Фортис куда-то исчез. «Это просто задержка». Однако же Спартак заметил отражение собственного беспокойства на лицах многих гладиаторов.
Спартак сидел под галереей, и ему были хорошо видны лишь охранники на дальней стороне балкона. В какой-то момент он поднял голову, и у него замерло сердце. Почему они наложили стрелы на тетиву? Наверняка так же сделали и остальные. К горлу подступила горечь. «Нас кто-то предал!»