Всякое подобие единства среди гладиаторов исчезло, едва они оказались на Везувии. Как оливковое масло отделяется от уксуса, так и беглые гладиаторы снова собрались вокруг своих вожаков. И встали они на расстоянии друг от друга: три группы галлов, германцы, возглавляемые Эномаем, и фракийцы и другие народы под предводительством Спартака. Подобное расселение лишь усилило их разногласия. С самого начала Спартак старался выставлять достаточно часовых. Вполне естественно, что его людям не очень-то нравилось стоять на страже, пока остальные прохлаждаются в кратере. Но приказы они выполняли.
Опьяненные внезапной свободой, Крикс, Каст и Ганник рассмеялись ему в лицо, когда накануне вечером у них случилась из-за этого стычка.
— Мы теперь свободны! Расслабься и наслаждайся моментом, ну чего ты? — удивлялся Ганник; Каст просто пожал плечами и показал на своих людей, жадно поглощающих вино, которое они отобрали у попавших в засаду и убитых капуанцев.
— Да на кой нам часовые? — взревел Крикс. — Глянь, как мы разделались с этими сукиными детьми из Капуи! Никто не захочет и близко подойти к нам — если, конечно, они не собираются совершить самоубийство. — Он ухмыльнулся своим сторонникам, и те одобрительно загоготали.
Спартаку понадобилось все самообладание, чтобы снова не наброситься на Крикса с кулаками. Но он удержался. Хотя вожаки галлов бесили его, были недисциплинированны и склонны к пьянству, но они со своими людьми составляли значительную — и жизненно важную — часть их сил. Галлов было двадцать пять, из них одна женщина. Спартак не мог оттолкнуть их. С недавно добавившимися рабами с ферм у него набралось двадцать девять мужчин и две женщины — это вместе с Ариадной и им самим. Однако же, если дело дойдет до настоящего боя, он может полагаться лишь на семнадцать своих сторонников, гладиаторов. У Эномая оказалось немногим больше, чем у галлов, — двадцать шесть мужчин и две женщины, но благодаря единству германцев группировка Эномая была сейчас самой сильной.
К счастью, у Эномая и здравого смысла было больше, чем у остальных. Он прислушался к аргументам Спартака насчет часовых и согласился, чтобы его люди тоже вставали в дозор. Однако же ни на что большее его доброй воли недостало. Когда Спартак заговорил про тренировки с оружием, Эномай нахмурился:
— Их с нас хватило в этом сраном лудусе.
Доводы Спартака о противостоянии с легионерами германец встретил с полнейшим безразличием.
— Этот мост мы перейдем, если доберемся до него, — сказал Эномай.
«Когда доберемся». Охваченный дурным предчувствием, Спартак снова посмотрел на равнину Кампании. Отсюда дороги казались крохотными, как ленточки на платье куклы, но он все же мог разглядеть силуэты повозок и волов. Пока их. Но однажды он увидит там марширующую к Везувию колонну римских солдат — это так же верно, как то, что пшеница созревает в конце лета. Даже если Рим отправит всего тысячу воинов, выглядеть колонна будет точно так же, как те, что он привык видеть во время завоевания Фракии. Впереди — разведчики и легкая пехота. Кавалерия. Потом основная часть пехоты. Ответственные за разбивку лагеря со всем снаряжением, за ними — командир и его телохранители. Снова кавалерия. Старшие офицеры с их охраной. Арьергард. А потом — разношерстный обоз, тянущийся за любой армией с начала времен. Шлюхи, торговцы всех видов, предсказатели, мошенники, актеры и работорговцы. Возможно, Батиат даже пошлет с ними нового управляющего, занявшего место Фортиса, привести обратно несчастных, кого возьмут живыми.
Спартака среди них не будет. И Ариадны тоже. Лучше умереть, чем снова стать рабом, особенно если перед этим зарубить как можно больше легионеров. Это была бы хорошая смерть — но бесполезная, трудно это отрицать. Так почему бы тогда не уйти?
— Не эту ли гору ты видел во сне?
От внезапно раздавшегося над ухом голоса Ариадны Спартак вздрогнул.
— Ты подкралась ко мне так бесшумно, — немного смутившись, пробормотал он и оглядел окрестности повнимательнее. В череде событий, последовавших за побегом, ему некогда было вспоминать тот сон. — Возможно. Очень похоже.
— И у тебя есть сика. — Она постучала пальцем по ножнам меча у него на перевязи.
— Верно. — Спартак очень обрадовался, отыскав в партии оружия, перехваченной ими по пути из Капуи, фракийский меч.
— Ты на возвышенности.
— Да, но я не один. — Он указал на лежащий внизу лагерь.
— Сон не обязательно должен быть точен до последней детали.
У Спартака заныло под ложечкой, и он вгляделся в лицо Ариадны в поисках подсказки.
Она подолгу молилась Дионису. Возможно, бог наконец откликнулся на ее молитвы.
— Ты получила истолкование моего сна? — Глаза Ариадны вспыхнули сожалением, и он снова почувствовал, как вокруг его шеи обвивается змея. «Может, она символизирует солдат, посланных Римом? Или судьбу, ожидающую меня, если я попытаюсь вернуться во Фракию?» Он со злостью взглянул в небо. «Великий Всадник, какой конец ты уготовил нам?»
— Возможно, это означает совсем не то, что ты думаешь.
— Трудно себе представить, как оно может означать что-то другое. — Похлопав себя по плоскому животу, Спартак сменил тему. — Я намерен набить его мясом. Любым. Говядиной, свининой, бараниной. Даже козлятиной. И еще нам нужны припасы, прежде всего одеяла и кожа на сандалии. Я соберу людей и подыщу ферму для налета. Возьму всех, кроме Гетаса — он останется с тобой.
Ариадна понимала, что проситься с ними не стоит. Слишком она была ценна для гладиаторов в качестве жрицы. Кроме того, ей совершенно не хотелось видеть убийства и изнасилования, которые могли случиться во время этой вылазки.
Спартак подошел к Карбону, и они отправились вниз по звериной тропе, через лес. Атей и Таксакис, два скифа, безмолвно следовали за ним, почти не задевая кустов. Атей отличался густой черной бородой, а Таксакис — сломанным носом, напоминающим расплющенную колбаску. Со времени побега из лудуса эти двое превратились в тени Спартака. Они даже спали у его палатки, как верные охотничьи псы. Спартак не знал, почему эти опытные воины вдруг решили стать его телохранителями, но благодаря им он чувствовал себя спокойнее. Гетас не мог в одиночку справиться со всем. А мысль о том, что придется биться с двумя грозными скифами, заставляла любого недовольного гладиатора дважды подумать, прежде чем пытаться убить его.
Спартак искоса взглянул на Карбона. С момента побега у него не выпало шанса поговорить с молодым римлянином. Теперь же представился случай еще раз испытать его верность.
— Если повезет, мы добудем в этой вылазке овец или даже быка. Что может быть лучше жаренного на костре мяса, а?
— Да, у меня уже бурчит в животе, — сознался Карбон. Лицо его омрачилось. — Будут ли убитые?
— Надеюсь, что нет. Мы столкнемся лишь с рабами да теми гадами, которые ими владеют.
— Я имел в виду не нас.
Спартак проницательно взглянул на него:
— Да, думаю, какие-то жертвы будут. Ничего удивительного, если бежавшие гладиаторы захотят отомстить кому-то из людей, обращавшихся с ними как с дикими животными.
— Я думал, мы пошли за продуктами.
— Так и есть, — невинно подтвердил Спартак. — А если попутно прикончим одного-двух римлян, это не так уж плохо.
— Но это неправильно! — выпалил Карбон, не сдержавшись.
— В самом деле? — Спартак ткнул Карбона пальцем в грудь. — Ваши гребаные легионы обращались с моим народом куда хуже. Я видел бесчисленное множество селений, которые сровняли с землей. Я потерял счет старикам и больным, которых перерезали, потому что они не годились в рабы. Ты когда-нибудь видел младенца со вспоротым животом? Или женщину, которую столько насиловали, что она сошла с ума?
Карбон покраснел. Ему хватило ума промолчать. «Возможно, он прав…»
— Если ты не желаешь в этом участвовать, то можешь проваливать.
Карбон остановился. Последовала долгая пауза.
— Ну? — сердито спросил Спартак.
— Я остаюсь.
— А когда придет время сражаться? Скоро против нас пошлют легионеров. Побежишь ты или будешь убивать своих соотечественников?
— Не побегу. — «Куда я пойду? В Рим, чтобы стать юристом? Лучше уж я буду латро».
— Как я могу быть уверен в этом? — Взгляд серых глаз Спартака сделался угрожающим. — Мне не нужен человек, на которого я не могу положиться.
— Ты защитил меня в лудусе! И поэтому я верен тебе, — пылко произнес Карбон. — Даже если из-за этого мне придется драться со своими.
Гнев Спартака чуть поутих.
— Я буду присматривать за тобой, — предупредил он.
Карбон мрачно кивнул, показывая, что все понимает. «Все как на арене. Убивай, или убьют тебя. Вот мой единственный выбор».
Час спустя Спартак действительно почувствовал себя латро. Найденное ими поместье казалось идеально подходящим. Это была типичная для здешних краев большая латифундия. Вокруг двора с хозяйственными постройками и огромной виллой раскинулись поля пшеницы и пастбища. Гладиаторы первым делом направились к вилле, отложив овец и коров на потом. Вряд ли кто-то пришел бы на выручку хозяину поместья, но следовало соблюдать осторожность. Они также согнали в одно место всех найденных рабов. Спартак этого не понимал, но знал, что некоторые рабы верны своим хозяевам. Не хватало только, чтобы кто-нибудь сбежал и разнес весть о нападении.
Убийства начались вскоре после того, как они добрались до виллы. Заслышав шум, хозяин вышел через парадную дверь. Коротко стриженный коренастый мужчина в возрасте походил на ветерана. Увидев орущих гладиаторов и своих вопящих, перепуганных рабов, он побежал обратно в дом и несколько мгновений спустя вернулся во главе группы вооруженных слуг. Размахивая старым, но вполне пригодным гладием, римлянин ринулся прямиком на Крикса. Галлы радостно заулюлюкали и сомкнулись вокруг нападавших стаей голодных волков.
Теперь же хозяин виллы валялся в огромной луже крови, весь покрытый ранами, с почти отрубленной головой. Вокруг — трупы домашних рабов, в таком же состоянии. Его жена и две дочери-подростка лежали навзничь неподалеку и кричали во все горло. На каждой из них между разведенных ног примостилось по гладиатору с голым задом. Дюжина других ждала своей очереди, хохоча и перешучиваясь. Спартак сидел на бортике фонтана перед входом в виллу и старался не смотреть в ту сторону. Он ждал, пока самые дисциплинированные