— Тебя могут убить! — не сдержалась Ариадна.
— Да, любимая. — Он произнес это слово впервые, и сердце Ариадны пропустило удар. — Но я не собираюсь уклоняться от битвы. Не тот я человек. Не забывай, что Дионис удостоил меня своего благословения.
— Знаю, — отозвалась Ариадна, надеясь, что ее гордость заметна больше, чем беспокойство за него.
Спартак потянулся к Ариадне и поцеловал ее.
— Но я и не собираюсь растрачивать жизни впустую, как глупец. Люди усердно тренируются, но они все еще не способны встать лицом к лицу с тысячами легионеров. Сторонникам Крикса и Каста может это не нравится, но они все понимают. Мы не собираемся сходиться с этими гадами в открытом бою.
Боль, скрутившая внутренности Ариадны, ослабела.
— И что же ты станешь делать?
— Устраивать засады. Нападать на колонны в лесу, если получится. Разбивать их строй. Нагонять панику, как мы это сделали в лагере Глабра. Вот наш способ бороться с ними.
— Бороться… — медленно проговорила Ариадна.
— Да! — воскликнул Спартак. — Только в Италии, а не во Фракии!
Ариадну снова затопил страх. «Дионис, неужто ты это имел в виду?» Увидев, каким пылом горят его глаза, она глубоко вздохнула:
— Таков твой путь.
— Да, на данный момент. — Он постучал себя по груди. — Я чувствую это вот здесь.
— А значит, и мой. — «Чем бы он ни завершился».
— Сердце мое радуется этому. — Спартак крепко обнял ее. — Мне нужно идти. Надо послать людей разузнать насчет этого нового римского отряда.
Вернувшиеся разведчики доложили лишь об обычном движении на местных дорогах. Они видели торговцев с их мулами, фермеров с тяжело нагруженными телегами и небольшие группы путников. Еще заметили какого-то гонца, бродячего предсказателя и компанию прокаженных. И даже какого-то богача в носилках, в окружении телохранителей и рабов.
Но никаких солдат.
Спартак велел позвать к нему Карбона, Авентиана и еще двух бывших рабов. Явившись к нему, эти четверо с любопытством посматривали друг на друга — общались они мало между собой.
— Удивляетесь, зачем вас позвали? — спросил Спартак.
Все пробормотали что-то в знак согласия. Карбон за все это время не часто виделся со Спартаком. Но ничего. Он чувствовал себя привилегированным уже потому, что Спартак его обучал. По правде говоря, юноша тренировался дополнительно. Бегал вверх-вниз по горному склону дважды в день. Носил тяжести и бился врукопашную со всяким, кто принимал его вызов. Он все еще не готов был схватиться с Аматокосом, но ему казалось, что Хлорис посматривает на него с интересом. Однако же усилия Карбона принесли и иной результат — Спартак одобрительно кивнул, когда юноша сшиб с ног германца, вдвое превосходившего его габаритами. От этого сдержанного жеста дух Карбона воспарил ввысь. И потому он готов был принять любое предложенное поручение. Как же изменилась его жизнь! Он живет среди рабов, сражается с ними вместе. Он превратился в изгоя — и ему на это наплевать. Карбон гордился тем, кем он стал. Кем себя сделал.
— У Ариадны — жрицы, которой открылось, что Дионис благосклонен ко мне, — добавил Спартак для пущего эффекта, — сегодня утром возникло странное ощущение. А я уверен, что к ее ощущениям следует прислушиваться. Как вы знаете, разведчики нашли в окрестностях всякой твари по паре, но от римлян вот уже несколько месяцев ни слуху ни духу. Но если этих собак не видно, это еще не значит, что ничего не происходит. Я хочу, чтобы вы поодиночке отправились в ближайшие города и попробовали все разузнать. Послонявшись день-другой по рынку, многое можно выяснить. — Он заметил вопросительный взгляд Карбона. — Для всех вас латынь — родной язык. Потому вы куда лучше подходите для этой задачи, чем я с моим фракийским акцентом или Атей с Таксакисом, которые вряд ли сумеют заказать чашу вина на латыни. На вас же никто и внимания не обратит.
— А если кто-нибудь прицепится и захочет узнать, чем мы занимаемся? — спросил Авентиан.
Спартак наклонился, подобрал с земли у своих ног четыре небольших кошелька и бросил каждому по одному.
— Вы — наемные рабочие, у которых закончился летний сезон, и теперь вы возвращаетесь домой к жене или родителям. А это ваша плата.
Авентиан улыбнулся. История вполне правдоподобная.
— И куда нам идти? — поинтересовался Карбон. «Пожалуйста, только не проси меня отправиться в Капую!»
Спартак словно прочитал его мысли.
— Ты пойдешь на побережье, в Неаполь. Остальные пусть сами решают: на север по Аппиевой дороге, в Нолу и Капую, или на юг, в Нуцерию. Если хоть какие-то слухи ходят, в этих городах вы их услышите. — Он предупреждающе поднял палец. — Мне все равно, растратите ли вы все деньги до возвращения, но будьте осторожны! Не пейте много. Вино развязывает языки. Если вас раскроют, ваша жизнь закончится на кресте. — (Все четверо мрачно кивнули.) — И еще одно. Мечи оставьте здесь. Берите с собой только нож и посох. — Увидев гримасу Карбона, Спартак улыбнулся. — Я знаю, что вы привыкли всегда быть при оружии, но крестьянин с гладием будет слишком уж бросаться в глаза. — Он махнул рукой, давая понять, что они могут идти. — Возвращайтесь как можно быстрее. И да хранят вас Дионис и Великий Всадник.
Карбон отправился за своим одеялом и флягой для воды. Если выйти немедленно, можно будет добраться до Неаполя еще до темноты. Как же он изменился! Когда-то его оскорбило бы само предложение притвориться крестьянином и благословение именем чужих богов. Теперь же юношу куда больше беспокоило, что ему не разрешили взять с собой оружие.
Карбон знал, какая личность ему больше по душе.
Парень подошел к Неаполю в сумерках. Часть из десяти миль пути он проделал бегом, чтобы точно уж прибыть вовремя. И все же он едва успел. Трое стражников уже закрыли массивную створку ворот и двинулись ко второй.
Юноша помчался вперед:
— Подождите!
Караульные обернулись к нему. Это были типичные городские стражники: двое — средних лет, с отвислыми животами, и третий — юнец, со щеками гладкими, как попка младенца.
— И что это тут у нас? — воскликнул один из стражников. По приколотой к тунике серебряной фалере Карбон понял, что когда-то тот был легионером. Таким знаком отличия награждали лишь храбрецов. Наверняка здесь за главного. — Человек может так торопиться только по двум причинам. Итак — вино или шлюха?
— Или и то и другое? — добавил второй, седобородый, и хитро ухмыльнулся.
— Вы совершенно правы, друзья, — соврал Карбон, с благодарностью остановившись. — И то и другое. Я последние шесть недель работал в латифундии, считай что на одном уксусе и черством хлебе. И ни единой женщины вокруг. Во всяком случае, такой, к которой безопасно было бы подойти.
— Что, виликус хорошо за вами следил? Бывает. У тебя, должно быть, стояк сейчас, как у Приапа! — Ветеран подмигнул ему. — Я сам в твоем возрасте был таким же. А вот он, Нелей, настолько робкий, что даже не решается подойти к шлюхам на рынке. А они раздвинут ноги даже перед трупом, если у него есть лишняя монета! — Он хохотнул, а смутившийся юноша опустил голову.
Карбон несказанно обрадовался: эти охранники даже не взглянули на его оспины и отнеслись всерьез. Они видели в нем мужчину!
— Проходи, друг. — И ветеран взмахнул рукой, приглашая Карбона. — И что бы ты ни выбрал, сделай это и за меня.
— Обязательно, — ухмыльнулся Карбон. — Есть тут какой-нибудь трактир, где можно было бы найти угол для ночевки?
— И не один. Но в «Быке» меньше всего вероятность того, что тебя сожрут заживо блохи и клопы. Или ограбят. От ворот — прямо по этой улице, и третий переулок направо. И не плати за ночевку в конюшне больше асса.
— Благодарю тебя.
Пройдя под огромной каменной аркой, Карбон вступил в город. Он никогда прежде не бывал в Неаполе и сейчас с любопытством рассматривал красивые здания, которые медленно скрывала сгущающаяся темнота. Большинство из них были построены недавно. Веками сохранявший верность Риму, Неаполь два десятка лет назад получил статус муниципия. К сожалению, благосостояние города серьезно пострадало во время жестокой гражданской войны, разразившейся всего через несколько лет после этого. Карбон помнил, как в его детстве отец приглушенным тоном рассказывал матери про разграбление Неаполя. При Сулле, прозванном Мясником, армия сожгла большой неаполитанский флот у причалов и убила многие сотни горожан. А под конец солдаты подожгли город. Все преступление местных жителей заключалось в том, что они выступили против Суллы. «И они еще называют Спартака разбойником?»
Карбон поспешил на поиски «Быка». Оживленная узкая улица пустела на глазах, и он тоже не желал задерживаться на ней сверх необходимого. Никакого уличного освещения здесь не было. У некоторых больших домов висели лампы, но их свет освещал лишь крохотный участок. Тени становились длиннее с каждым мгновением. Когда он вошел в переулок, в полумраке шевельнулась какая-то тень. Карбон крепче сжал рукоять кинжала. Если Неаполь хоть немного похож на Капую, бродить по нему после наступления темноты может лишь глупец. Или головорез.
К облегчению Карбона, он быстро отыскал трактир — по гулу громких голосов, выкриков и немелодичному пению. Когда парень подошел к входу, в ноздри ему ударил запах навоза, мочи и человеческого пота. По внешней стене к квартирам наверху поднималась деревянная лестница. На стенах, покрытых надписями и рисунками, внутри и снаружи висели масляные лампы. Их желтовато-оранжевый свет освещал беспорядочно стоящие грубые столы и скамьи, выплеснувшиеся из покрытого копотью помещения в переулок. Повсюду была рассыпана солома; судя по ее отсыревшему виду, она впитала излишне много вина. Или крови.
В трактире оказалось битком набито. Похоже, не только у него в горле пересохло. И неудивительно. Недавно завершился сбор урожая, и хотя виналия рустика — празднество в честь сбора винограда — уже прошло, все еще стояла приятная теплая погода. Нет ничего плохого в том, чтобы пропустить вечерком пару чаш вина с друзьями. Карбон оглядел посетителей — торговцы, путники и местные жители. Еще здесь были проститутки: некоторые сидели на коленях у мужчин и демонстрировали грудь любому, кто проявлял интерес. Разумеется, нашлось и достаточно отбросов общества — изворотливых, плохо одетых типов, которые сидели по одному-двое и постоянно обшаривали глазами собравшихся, словно голодные волки, глядящие на стадо овец.