Спартак ринулся на знаменосца, у которого для самозащиты имелся лишь небольшой круглый щит. Римлянин знал, что смотрит в глаза своей смерти, но не побежал. Он стал осторожно отступать, громко призывая своих товарищей. Спартак заметил боковым зрением, что несколько легионеров повернули голову в их сторону. Его захлестнуло возбуждение. Он захватит этот штандарт сейчас — или никогда. Спартак со свирепой гримасой сделал обманный выпад щитом. А потом взмахнул мечом и ударил совсем не с той стороны, с какой ожидал знаменосец, — слева направо. Солдат увидел летящий в него гладий и невольно вскинул штандарт — иначе он лишился бы головы. Но сика Спартака перерубила деревянный шест, на котором держался штандарт, и глубоко вошла в шею римлянина.
Знаменосец издал пронзительный вскрик, но Спартака это уже не интересовало. Позолоченная рука, отделенная от древка, накренилась и, к его ликованию, рухнула наземь. Вокруг тут же зазвучали потрясенные крики. Подхватив с земли обломок древка с прикрепленной к нему рукой, Спартак сунул его Атею:
— Охраняй, как охранял бы меня!
Мгновение спустя рядом с ним очутились Таксакис, Карбон и Навион.
— В кольцо вокруг штандарта! — крикнул Спартак.
Все четверо быстро встали рядом с Атеем и приготовились защищать свой трофей любой ценой.
Их окружило самое меньшее десять легионеров, и Карбон собрался дорого продать свою жизнь.
И тут воздух разорвал рев, от которого кровь стыла в жилах. Карбон ахнул. Вперед вырвался Каст, а с ним четверо галлов. Они орали во всю глотку, выкрикивая боевые кличи. Все пятеро оказались с ног до головы забрызганы кровью. Их шлемы, лица, руки, кольчуги — все было в крови. Невозможно понять, чья эта кровь, римлян или их собственная, но эффекта это не снижало. Их внешний вид потрясал — они казались демонами из преисподней. Легионеры остановились как вкопанные. Каст и его люди с хохотом кинулись на римлян. Лица воинов исказил ужас; они развернулись и бросились наутек.
— За ними! — проорал Спартак. — Не давайте этим говнюкам времени собраться!
Завывая, словно стая волков, Карбон и остальные кинулись в погоню.
Примерно через час все было кончено. Спартак расхаживал из стороны в сторону, наблюдая за фигурами сотен бегущих на север легионеров. По дороге почти невозможно было пройти. Повсюду беспорядочно валялись тела — в лужах крови, с недостающими конечностями, с пилумами, торчащими из живота. Земля, насколько хватало глаз, была усеяна брошенным римлянами снаряжением.
— Мы это сделали! — Карбону как-то удалось вложить в эти три слова все свое изумление и благоговейный страх.
— Верно, — с мрачным удовлетворением отозвался Спартак. — Зачастую хватает сущей мелочи, чтобы вызвать панику. Но если уж она вспыхивает, то делается подобна чуме. Ее не остановишь.
— Переломным моментом стал захват штандарта.
— И безумная атака Каста. Жаль, что мы не убили их побольше. Впрочем, этого следовало ожидать. — Спартак махнул рукой в сторону ближайших к ним рабов; с радостными воплями бродили среди тел римлян, добивали живых и брали приглянувшееся снаряжение. — Они пока еще не солдаты. С учетом обстоятельств мы справились неплохо.
«Неплохо?! — подумал Карбон. — Да это было невероятно!»
— Как ты думаешь, сколько легионеров ушло?
— Трудно сказать. Половина, может, больше. Не важно. Важно лишь то, что мы победили! — На покрытом кровью лице Спартака сверкнула белозубая улыбка. — Мы победили, Карбон, и люди запомнят именно это! И именно это услышат рабы на сотню миль окрест! Попомни мое слово: в течение следующей недели наша численность удвоится!
Воодушевление Спартака было заразительно, и Карбон еще больше повеселел.
— Что теперь будем делать?
— Продолжать обучать людей. — Спартак помолчал, потом устремил на Карбона взгляд серо-стальных глаз. — Знаешь, я ведь не забыл, как ты привел в лагерь Навиона. Было время, когда за такой проступок я казнил бы человека на месте. — На лбу Карбона выступил пот. Лицо Спартака немного смягчилось. — Я рад, что не сделал этого. Сегодня я наблюдал, как он дрался. Навион не друг Риму. А еще он превосходный военный инструктор.
— Я…
Спартак вскинул руку:
— Навион многому успел их научить, и сегодня они дрались куда лучше. Я благодарен тебе. Как и ему.
Карбон широко улыбнулся.
— Нам нельзя расслабляться. На общем фоне сегодняшняя наша победа незначительна. Нужно отыскать остальные шесть тысяч легионеров. Я хочу знать, чем они занимаются.
— Ты собираешься сражаться с ними?
— В открытом бою? Только если этого не удастся избежать. Мы будем нападать на этих собак врасплох, как сегодня. — Да, во Фракии он поступал бы так же, появись у него такая возможность.
Идея снова устроить засаду на своих соотечественников наполнила Карбона волнением. Предателем он себя не чувствовал. Но почему? И сердце в тот же момент дало ему ответ. Потому что Спартак верил ему. Полагался на него.
Больше никто и никогда не верил в него, если не считать Пакция.
По возвращении в лагерь Карбон разговорился с Эгбео, дородным гладиатором-фракийцем, одним из самых верных сторонников Спартака. И был ошеломлен, услышав, что Аматокос, любовник Хлорис, погиб в бою с солдатами Фурия.
— Он, судя по всему, перебил больше полудюжины легионеров, но потом у него сломался меч, — мрачно сказал Эгбео. — Ну и все. После этого у бедолаги не было ни малейшего шанса.
При этом известии Карбона захлестнула темная радость, но он быстро изобразил печаль.
— Он отправится прямиком в Элизиум.
Эгбео слегка нахмурился:
— В страну блаженства? Да, в этом не может быть сомнений. Уверен, что там Аматокоса встретит сам Всадник.
Карбон что-то пробормотал в знак согласия, но сам уже думал, как бы ему подойти к Хлорис. Если не поторопиться, к ней, чего доброго, подкатит другой боец. Но в то же время он не хотел предстать в дурном свете. Тело Аматокоса еще даже не предано земле. Лучше немного выждать. По всей вероятности, похороны состоятся уже вечером, и шансы на то, что кто-либо до завтра заявит претензии на Хлорис, и вправду невелики.
Но на следующее утро Карбону не представилось возможности поговорить с девушкой. Еще много снаряжения валялось на дороге, и Спартак приказал, чтобы каждый здоровый мужчина внес свою лепту: либо стоял в дозоре, высматривая Вариния, либо собирал брошенные гладии, щиты и пилумы. Карбон потел, грузя добычу на мулов из лагеря Глабра — теперь они оказались невероятно полезными. Когда дело было сделано, он обрадовался этому не в последнюю очередь из-за мух, покрывших поле боя черными жужжащими тучами, и из-за бившей в нос вони смерти — мощной разлагающейся смеси крови, дерьма, рвоты и мочи.
Первое, что сделал Карбон после возвращения в кратер, — разделся догола и смыл с себя корку въевшейся грязи. А потом, надев свою единственную чистую тунику, направился к палатке, которую Хлорис делила с Аматокосом. Подойдя поближе, он услышал разговор на повышенных тонах и прибавил шагу.
Первыми он разобрал слова Хлорис:
— Оставь меня в покое!
— Я просто подумал, что тебе, может, нужна компания.
Карбон не узнал этот сиплый голос.
— Нет, не нужна. Отвали и оставь меня в покое.
Ухватки мужчины тут же изменились.
— Ну если ты так хочешь, красотка, будь по-твоему. Люблю погрубее.
Хлорис закричала, и Карбон сорвался на бег. Хвала богам, он взял меч! Мгновение спустя он очутился на месте действия. Хлорис вскинула руки, защищаясь от жилистого мужчины в кольчуге.
— Собираешься сопротивляться? Мне такое нравится.
— Эй, ты, подонок! — Карбон сам не понял, когда он успел выхватить меч. — Я буду драться с тобой!
Мужчина медленно повернулся. У него было узкое, как у ласки, лицо, и Карбон узнал в нем одного из немногих бежавших из лудуса самнитов. Он оскалился и тоже потянулся к оружию:
— Что, прямо сейчас?
— Отойди от нее! — приказал Карбон. — Она не хочет иметь дела с таким говнюком, как ты!
Самнит злобно ухмыльнулся:
— Не сильно-то она возражала.
— Ты, кусок дерьма! Что, нравится насиловать женщин?
В Карбоне вскипела ярость, и он бросился на самнита с мечом, метя тому в живот.
Встревоженный самнит отскочил в сторону:
— Да ты свихнулся! Собираешься меня убить из-за какой-то шлюхи?
— Она не шлюха! — прорычал Карбон, продолжая наносить удары и не давая самниту возможности достать меч.
— Ладно-ладно, я все понял. Я не собираюсь спорить с одним из дружков Спартака.
И, подняв руки, самнит отступил, злобно поглядывая на юношу.
Карбон плюнул ему вслед. Он успокоился лишь после того, как мужчина скрылся из вида. Когда же повернулся, Хлорис пристально смотрела на него. В ее темных глазах стояли слезы.
— Прости, что я не пришел раньше.
Хлорис шагнула к нему:
— Ты пришел вовремя. Спасибо тебе.
— Да не за что.
— Есть за что. Он изнасиловал бы меня.
— Этот мерзавец не посмеет вернуться — если, конечно, дорожит своими яйцами.
Тут Карбон понял: прогнав самнита, он все равно что выступил с публичным заявлением, и покраснел. Отчего-то сейчас ему было страшнее, чем в засаде перед началом боя. Хлорис подошла ближе, глядя на него бездонными темными глазами. Карбон пытался выдавить хоть слово.
— Ты согласилась бы…
— Быть твоей женщиной? Да, я согласна. — Она шагнула к Карбону и положила голову ему на грудь.
— Верно.
Карбон неловко — он так и держал меч в руке — обнял Хлорис. Его пальцы скользнули по спине девушки, и она прижалась к нему. Они застыли на несколько мгновений. Карбон не знал, что делать дальше. Он оробел, словно девственник. Когда Хлорис подняла голову и поцеловала его, юношу затопило облегчение и одновременно будто молния пронзила. Он никогда не думал, что поцелуй может доставлять такое наслаждение. Карбон приоткрыл рот и почувствовал, как ее язык скользнул туда. Он неуклюже ответил, с ужасом осознавая, что никогда прежде не целовался так. Хлорис, кажется, этого не заметила, и постепенно Карбон почувствовал себя увереннее. Он положил ладонь ей на грудь. Та оказалась восхитительно податливой. Отыскав сосок, юноша осторожно сжал его. Хлорис коротко, гортанно застонала от удовольствия, и Карбон решился повторить. Его левая рука двинулась ниже, но Хлорис отстранилась: