«Боги всевышние!»
— Отвернись, — велел Карбон. — С тобой такого не случится. Клянусь!
Девочка заплакала.
Карбон пригнулся, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
— Постарайся сохранять спокойствие, — мягко сказал он. — Где я могу тебя спрятать? Где будет безопасно? Есть ли тут поблизости храм?
Девочка указала вниз по улице.
— Какого бога?
— Юпитера.
«Плохо. Юпитер — главный символ Рима. Никакой раб не станет его почитать». Вдруг его осенило.
— А как насчет Диониса? Ты знаешь каких-нибудь рабов, поклоняющихся ему?
Девочка посмотрела на него с удивлением, потом кивнула:
— Отец позволяет нашим рабам почитать Диониса. Он говорит, что это дает им надежду. Причину жить.
— Он мудр. Тогда поторопимся. Отведи меня туда.
Отвернувшись от унизительного зрелища, девочка спотыкаясь пошла по улице. Карбон последовал за ней с обнаженным мечом. Он осыпал оскорблениями всякого, кто приближался к ним, угрожая отрезать ему яйца и скормить их свиньям. Поскольку вокруг было много легкой добычи, встречные довольствовались тем, что выкрикивали непристойные комментарии о девочке и позволяли им пройти. Она безошибочно провела его мимо туш двух забитых лошадей, разбросанной одежды, битой глиняной посуды и бесчисленных трупов к дому на самой околице. Карбон огляделся, и его затопило облегчение. Здесь не было ни рабов, ни гладиаторов. По всей видимости, они промчались через этот район в центр Форума Анния.
— Это твой дом?
— Да.
Подобно многим римским жилищам, здание было прямоугольным, с высокой стеной, лишенной проемов, не считая нескольких окон. Единственным замеченным Карбоном входом были большие деревянные двустворчатые двери в одной из стен. Они выходили на улицу. Как ни странно, одна створка была распахнута. Изнутри доносились громкие голоса и смех.
«Боги! Эти сукины дети все еще здесь!» Он остановился и поднес палец к губам.
— На ваш дом напали? И мать попыталась увести тебя? — шепотом спросил он.
Девочка испуганно кивнула.
— А твой отец?
— Он с б-братом остался позади. Поэтому нам с мамой и удалось убежать, — прошептала девочка, не глядя на него.
«Они наверняка мертвы. Ребенок это понимает. И если мы войдем в дом, то тоже умрем». У Карбона зашумело в ушах. «Надо уповать на бога. Ариадна служит ему, а Спартак отмечен им. Никто не причинит нам вреда в его присутствии».
— Где святилище Диониса?
— Во дворе за домом.
— Мы можем пройти туда как-нибудь иначе, не через главный вход?
— Да. В задней стене сада есть калитка. Она никогда не запирается. — Ее лицо исказилось от горя. — Так они и вошли.
— Не думай об этом, — настойчиво произнес Карбон. — Просто отведи меня туда.
Утерев слезы, девочка побежала мимо открытых дверей в конец улицы. Карбон последовал за ней и, воспользовавшись случаем, бросил взгляд внутрь. Но ничего не увидел, кроме голых стен. Однако долетевшее до него сквернословие означало, что там как минимум два раба. «Этот мост ты перейдешь, когда доберешься до него. Сперва надо спасти девочку».
Они завернули за угол, сойдя с мощеной улицы на только что вспаханную черную землю полей. Отсюда виднелась опушка леса, в котором совсем недавно прятались рабы. Карбон кого-то там заметил, но люди были достаточно далеко и вряд ли могли увидеть его с ребенком. И все же, когда показалась калитка, Карбона затопило облегчение. Она была приоткрыта. Девочка повернулась к Карбону; лицо ее снова побелело от ужаса.
— Не двигайся. Сперва я.
Карбон глубоко вздохнул, прокрался к калитке и заглянул внутрь. Никого. Он увидел лишь большой типичный римский сад. Половину места занимали аккуратные ряды виноградника и лимонные, инжирные и апельсиновые деревья. Остальную землю отдали под овощи и травы. Двор с трех сторон обнесли стеной из красного кирпича, а четвертой стеной служила тыльная часть дома. В ней имелась небольшая дверь, через которую выходили в сад. Она оказалась закрыта.
Карбон обшарил двор взглядом. Он увидел лишь что-то вроде сарая для инструментов и колодец. Никакого святилища.
— Где оно?
— Тебе его не видно. Оно у этой стены. — Девочка постучала по кирпичной кладке.
Карбон зашел внутрь. Место, посвященное Дионису, заметил сразу. Примерно в дюжине шагов от задней стены сада высились два ряда столбов. Они поддерживали низкую деревянную крышу. Это не шло ни в какое сравнение даже с самым скромным римским храмом, но это, несомненно, было место поклонения. Пол, кое-как выложенный каменными плитами, покрывали подношения. Там стояли десятки маленьких масляных ламп, статуэтки Диониса и его менад, а также кувшины с вином, лежали груды оливок и небольшие снопы пшеницы. Еще пол усеивали бронзовые монеты, даже попадались серебряные денарии.
Лишь подойдя к входу в храм, Карбон сумел оценить изображения. Глаза его расширились. Под крышей стена сада была оштукатурена, а потом расписана. Там находились три большие панели, увитые плющом, одним из любимых символов Диониса. На левой изобразили буколическую сцену сбора винограда. На заднем плане мужчины складывали собранные гроздья в корзины. Другие работники несли груды фиолетовых гроздьев к божеству на переднем плане, возлежащему на пиршественном ложе, в окружении слуг с ветками виноградной лозы. Безбородый, нагой юноша Дионис держал кантарус, ритуальную чашу для питья. Карбон непроизвольно склонил голову: «Я прошу тебя о защите, о Великий. Для нас обоих».
На средней панели Диониса изобразили в виде мужчины куда более старшего возраста, бородатым, в греческом хитоне. На плечи его была наброшена оленья шкура. Вокруг бога толпились женщины: одни почтительно прислуживали ему, другие плясали, охваченные экстатическим безумием, но большинство из них совокуплялись с мужчинами прямо на полу. А вот третья картина Карбону не понравилась. На ней Дионис, снова юный, спускался в подземный мир, чтобы поприветствовать Гадеса. «Уж не это ли ты сделал сегодня? Заключил договор с Гадесом? Очень на то похоже».
Юноша сжал зубы. Какими бы ни были намерения Диониса, здесь, по крайней мере, девочке не должно ничего грозить. Карбон повернулся и обнаружил, что она смотрит на него.
— Я думала, Вакху молятся только рабы и женщины. Или чужеземцы.
— Жена моего вождя — жрица Диониса. Я научился относиться к нему с большим почтением.
— Ты же римлянин, — обвиняюще сказала девочка. — Что ты делаешь среди этих кровожадных рабов?
— Не твое дело! — огрызнулся Карбон. Он указал на дверь. — Ее можно запереть отсюда?
— Нет. Только изнутри кухни.
Проклятье! Если он останется здесь, то не сумеет больше никого спасти.
— Будь в святилище. В сад никто не зайдет. А даже если и зайдет, тебя не увидят, — грубовато приказал он.
— Ты собираешься бросить меня? — Девочка снова заплакала.
— Я должен, — пробормотал он. Потом, пытаясь ее успокоить, сказал: — Я загляну в дом. Посмотрю, что там происходит, — нужно убедиться в твоей безопасности. — Сам Карбон ни в какую безопасность не верил.
Девочка выглядела очень несчастной, но Карбон не знал, что еще сказать или сделать. Приподняв меч, он зашагал к маленькой деревянной двери. Подойдя к ней, осторожно прижался ухом к доскам и прислушался. Все те же голоса, хотя и чуть более приглушенно. Карбон отсчитал пятьдесят ударов сердца, но шум громче не становился. Значит, в кухне никого нет. Он взялся за защелку. Та поднялась со щелчком. Карбон снова прижался ухом к двери. Ничего. У него скрутило внутренности, но он отворил дверь и заглянул внутрь.
Кухня была перевернута вверх дном. Повсюду валялись осколки битой посуды. Мешки с мукой вспороты, связки лука и пучки трав срублены с балок. Вокруг разбитой амфоры расплылась лужа оливкового масла. Карбон шагнул внутрь. Увидев пятна крови на выложенном плиткой полу, он застыл. Потом крадучись двинулся дальше и обнаружил, что в дверном проеме кухни распластался старик. Он был почти обезглавлен. Его голова лежала под неестественным углом к телу. Карбон никогда не видел столько крови вокруг одного человека. Похоже, из него вся кровь вытекла.
Женский крик заставил его остановиться. За ним последовал еще один полный страдания крик, тоже женский, а за ним громкий мужской хохот.
— Давай трахнем их на заднем дворе! — проорал кто-то.
— Отличная идея! — отозвался второй.
— Я первый, — произнес третий, властный голос. — Я не собираюсь трахать этих сук после вашей грязи. У меня так хер может отвалиться от того, что я поймаю.
Послышались нервные смешки, но возражать никто не стал.
«Крикс?! Что он тут делает?»
Карбон крадучись двинулся обратно к двери, но внезапно первая женщина закричала снова:
— Нет! Пожалуйста! Нет!
«Хлорис? Но как, во имя всех богов?! Почему?!» Карбон застыл от потрясения. Мольбы женщины зазвучали снова, и у него исчезли всякие сомнения. Это определенно была она. «О боги, что же мне делать? Если я выйду отсюда, Крикс меня убьет». Но предпринять что-то нужно, если он не хотел умереть от стыда.
Скрипнув зубами, он развернулся. Обойти старика, не наступив в лужу его крови, было невозможно. Поколебавшись мгновение, Карбон обмакнул пальцы левой руки в липкую жидкость и размазал ее по лицу. Чтобы иметь хоть малейший шанс противостоять Криксу, нужно было выглядеть так, словно он только что единолично перерезал половину города.
Юноша так вцепился в рукоять меча, что у него костяшки побелели, и вышел на улицу. Здесь росло множество фруктовых деревьев, словно в саду, но при этом двор украшали фонтан, декоративные кустарники и греческие изваяния богов. Он напомнил Карбону его родной дом. Сквозь ветви он увидел шагах в двадцати от себя Крикса и еще двух длинноволосых галлов. А у их ног — двух обнаженных женщин. Хлорис и еще кого-то. Мускулистая троица была облачена в кольчуги, а в руках они держали окровавленные мечи. Храбрость Карбона начала таять. Он чувствовал себя словно Иолай, племянник Геркулеса, которого вдруг попросили справиться с гидрой самостоятельно. «Что же делать? Грозить им бесполезно». Юноша ломал голову в поисках хоть какой-нибудь идеи, но тут события понеслись галопом — его заметили.