— Да. Крикс и двое его людей, — прошипел Карбон.
— Грязные псы! Сколько времени прошло?
— Н-не знаю.
— Она при этом потеряла много крови? — Ариадна взяла Хлорис за левое запястье. Губы ее безмолвно шевелились — она считала нитевидный пульс.
Услышав настойчивость в голосе Ариадны, Карбон заставил себя мысленно вернуться во двор.
— По-моему, нет.
Нахмурившись, Ариадна потянула пропитанный кровью подол платья Хлорис вверх.
Карбон отвел глаза. Но когда Ариадна тихо ахнула, взгляд его невольно метнулся обратно.
— Что такое?
— Вот, — указала Ариадна.
Карбон заставил себя посмотреть. Между бедрами Хлорис виднелся исчерна-красный сгусток размером с два его кулака. Постель под девушкой тоже была вся в крови. Юношу захлестнул страх.
— Что это значит?
Лицо Ариадны исполнилось печали.
— Она потеряла слишком много крови, — прошептала жрица. — Я ничего не могу сделать.
— Хлорис умрет?
— Она уже почти мертва, — тихо сказала Ариадна, опуская подол.
Карбон внимательно взглянул в лицо Хлорис; оно сделалось еще бледнее, чем раньше.
— Нет… — прошептал он, поднося палец к ее ноздрям. Лишь через несколько мгновений он почувствовал едва заметное дуновение.
У него заныло под ложечкой. Он понял, что Ариадна права. Невозможно выжить, потеряв так много крови. Сердце его затопила горечь.
— Как боги могут быть столь жестоки?
— Понимаю, как тебе тяжело.
Карбон сгорбился:
— Сколько ей осталось?
— Вероятно, она уйдет на закате, — прошептала ему на ухо Ариадна. — Мне жаль.
Карбон поблагодарил жрицу. Та кивнула и удалилась. И в тот миг, как он снова остался наедине с Хлорис, его охватило лютое, беспросветное отчаяние. В прошедшие несколько месяцев девушка постепенно становилась все более важна для него. И вот в мгновение ока его счастье рассыпалось прахом. Перед мысленным взором Карбона явился Крикс и его ухмыляющиеся дружки, но Карбон выбросил из головы эту картину — оставшееся у него время с Хлорис слишком драгоценно.
Он снова принялся гладить ее по голове. Не зная, что еще сделать, Карбон говорил о проведенном с нею времени и о волшебстве, которое он ощущал рядом с нею. О том, что будет хранить эти воспоминания вечно. Потом заговорил про Афины, припоминая все мельчайшие подробности, какие она только ему рассказывала. Богатый, обсаженный деревьями квартал, в котором она выросла, с видом на великолепный Парфенон. Громкие молитвы жрецов каждое утро. Хлорис, играющая с Александром, ее младшим братом. Как она выбиралась в город с кухонными рабами, помочь им купить продукты, или с матерью в гости к родственникам. Как смотрела на умащенных маслом атлетов в соседнем гимнасии, борющихся, бегающих на скорость и бросающих диск.
Ласковые слова лились и лились. Наконец, когда у него так пересохло в горле, что он не мог уже говорить, Карбон замолчал. И взглянул на лицо Хлорис. Оно стало спокойным, и Карбон осознал, что давно уже не ощущал ее дыхания. Она мертва. И почувствовал своего рода облегчение. По крайней мере, ее конец был мирным. Карбон коснулся губ девушки последним поцелуем, а потом поднял с пола чистую простынь и накрыл тело. Его охватила холодная ярость. Он хотел сейчас лишь одного: убить Крикса и Лугурикса. Но вряд ли это возможно. Даже если ему удастся прикончить Лугурикса, здоровенный вождь галлов — совсем иное. Карбон понимал, что у него нет ни малейшего шанса. Но ему было все равно. Лучше умереть, чем жить с такой болью. Конечно же, это непросто. Смерть Лугурикса мало кого заинтересует, но, если он, по какому-то безумному вмешательству богов, сумеет убить Крикса, все восстание окажется под угрозой. Может ли он поступить так со Спартаком?
Карбон не знал.
Спартак предпочел бы спать в лагере, но все еще нестабильная ситуация в Форуме Анния заставила его переночевать в городе. Там он мог предотвратить самые ужасные злодеяния. По крайней мере, теоретически. Разумеется, Спартак не мог находиться одновременно повсюду, но его присутствие на центральном форуме, куда стеклись для празднования тысячи рабов, было сдерживающим фактором.
Вокруг пылали огромные костры; пищей им служили бесконечные запасы мебели из городских домов. Десятки овец и быков вытащили из загонов, зарезали на месте и порубили на куски, так чтоб их можно было насадить на палку и поджарить на огне. Несколько музыкантов — вероятно, из рабов, освобожденных при нападении на город, — играли на барабанах и лирах, напоминая Спартаку о Фракии. Пульсирующий ритм заставлял множество преисполнившихся воодушевления гладиаторов и рабов вставать и танцевать, покачиваясь и переступая с ноги на ногу. Они жадно пили вино и во всю глотку орали песни. Разные мелодии сталкивались, порождая какофонию, но не могли заглушить животных звуков похоти и боли, доносящихся из темноты со всех сторон. Спартак глотнул немного вина. Как бы ему ни хотелось напиться до бесчувственного состояния, чтобы не слышать этих ужасных звуков, он не стал этого делать. «Я должен быть начеку. Изнасилование — часть войны, а война — это то, чем я занимаюсь.
Я не могу это все остановить, даже если попытаюсь».
— Вот ты где! — воскликнул кто-то.
— Ганник! — Спартак улыбнулся круглолицему галлу; в одной руке Ганник держал небольшую амфору, в другой — кусок мяса. — Ну как, ты доволен?
— Да, клянусь Беленом! Это куда лучше, чем морозить свою задницу в палатке в какой-то глуши. — Ганник рыгнул. — А ты?
— Приятно посидеть у костра и выпить вина, — уклончиво ответил Спартак.
Ганник не заметил его уклончивости. Он тяжело вздохнул и опустился рядом со Спартаком.
— Людям это было нужно. Слишком долгий путь по горам без еды. Они начали бы дезертировать.
— Верно, — с сожалением согласился Спартак.
Ганник крепко обнял его:
— Но теперь к нам придет еще больше народу!
— А это значит, что на месте оставаться нельзя. Чем больше людей, тем больше провизии нам нужно.
— И куда идти? Опять на юг?
— Да. Говорят, на побережье Ионического моря невероятно плодородные земли. Там множество небольших городов, на которые мы можем напасть. Раз этот край был достаточно хорош для Ганнибала лет десять назад, значит он достаточно хорош и для нас.
— Звучит отлично. — Оторвав зубами кусок мяса, Ганник принялся жевать с довольным видом.
— Так я и думал, что найду вас двоих вместе, — гулко пророкотал из темноты голос Каста; он вышел на свет, поправляя пояс.
«Грязный ублюдок! Ясно, чем ты сейчас занимался!»
— Добро пожаловать, — сказал Спартак.
Ганник молча протянул Касту амфору. Тот поднял ее, направив рубиновую струю себе в рот. Значительная часть вина пролилась Касту на лицо и шею, но он не останавливался.
— Боги, вот это вкус! — провозгласил он, смахивая капли с усов. — Никогда еще я не испытывал такой жажды, как этой ночью.
— Тогда найди себе вина сам, — пробурчал Ганник, протягивая мясистую руку. — Нечего допивать мое.
Каст состроил мерзкую гримасу и вернул амфору.
Спартак протянул ему свою:
— Держи.
Каст принял ее с ухмылкой.
— Интересно, где сейчас Вариний? — неожиданно спросил Ганник.
Каст помрачнел:
— Какая разница? Тут его и близко нет.
— Он будет искать нас. Можешь не сомневаться, — сказал Спартак.
Оба галла, к удовольствию Спартака, словно лимон откусили. «Пускай знают, что римляне никогда не забудут о нас».
— Очередная тайная встреча без меня? Это уже входит в привычку, — усмехнулся Крикс, выступив из переулка.
Каст и Ганник расхохотались:
— Иди сюда, выпей с нами!
Крикс подошел, ворча и угрюмо поглядывая на Спартака.
— Не будь я уверен в обратном, решил бы, что вы предпочитаете собираться без меня.
Спартаку захотелось разбить свою амфору о голову здоровяка-галла, но он сдержался.
— Заткнись! — крикнул Каст. — Это ты избегаешь нас!
— Да! — прорычал Крикс. — И ты знаешь причину!
— Успокойтесь! — призвал их Ганник, но Крикс и не думал успокаиваться.
— Он не только постоянно указывает нам, что делать, но еще и вмешивается в чужие дела. Верно, фракиец?
Спартак почувствовал, как в груди у него запульсировала ярость. Он отметил про себя, что Крикс говорит воинственно, как никогда прежде. «Этот подонок бесится из-за того, что произошло сегодня». Он осторожно встал, делая вид, что поправляет тунику.
— Мы все договорились о тактике и о том, куда мы движемся. Не так ли?
Ганник кивнул, Каст скривился, а Крикс, как и ожидалось, презрительно сплюнул.
— Ты упомянул о каком-то не моем деле. Не хочешь объясниться?
— Ты все понял!
— Но остальные не поняли.
Крикс сердито заворчал.
— Я со своими парнями обыскивал тут один дом, и мы случайно наткнулись на двух превосходных штучек. Двух рабынь. Мы только начали забавляться с ними, как явился этот грязный крысеныш — как там его зовут?
— Ты знаешь его имя, — ледяным тоном ответил Спартак.
— Карбон. Он вломился и принялся нести какую-то чушь, будто одна из этих шлюх — его женщина. Я велел ему проваливать, так он убежал и вернулся со своим хозяином. Со Спартаком. И с двумя его охотничьими псами, этими скифами. Они застали нас со спущенными штанами и вынудили слезть с этих баб. — Каст хохотнул, и Крикс бросил на него свирепый взгляд. — А потом эта Карбонова сука как-то подобрала нож Сегомара и заколола его! Насмерть! Я хотел отомстить, но Спартак мне не позволил. Мне, одному из гребаных вождей этой сраной армии!
Каст с Ганником помрачнели.
— Это правда? — спросил Каст.
— В некотором смысле — да, — спокойно сказал Спартак. — Не считая того, что Карбон не лгал. Одну из этих девушек звали Хлорис. Она была с Аматокосом до того, как его убили. После этого перешла к Карбону. А значит, когда Карбон попросил помощи, это дело стало моим. — Он обвел галлов взглядом. Один лишь Крикс смотрел на него с вызовом.
Ганник нахмурился:
— Ты сказал — ее звали Хлорис?