— То есть вскоре после полудня. Предостаточно времени для битвы. Я поведу войска в лобовую атаку, чтобы освободить город, а наша кавалерия отрежет им пути к отступлению. Мы перебьем этих сукиных детей!
— Господин, они даже не поймут, что их раздавило, — с ухмылкой согласился Гальба.
— Подъем нужно будет протрубить за час до рассвета. Я хочу, чтобы к тому моменту, как солнце покажется из-за горизонта, все до единого были готовы выступать. Брать лишь оружие и еду на один день, — решительно распорядился Вариний.
— Господин, а катапульты и баллисты?
— Они нам не понадобятся.
— А обоз, господин?
— Оставь когорту для его защиты. Пускай движутся за нами следом. Да, и еще одно, Гальба. Распусти слух о том, как легко все пройдет завтра.
— Слушаюсь, господин! — Ухмыляющийся Гальба отсалютовал и развернулся на пятках.
У Вариния уже много недель не было такого приподнятого настроения. Он взял кувшин и налил себе большой кубок. Вино показалось ему намного вкуснее, чем совсем недавно. «Я развею сомнения этого ублюдка Красса по-царски. Он бегом побежит набиваться ко мне в друзья». Вариний принялся размышлять над будущим письмом сенату о своей победе.
— «Спартак мертв…» — пробормотал он. — Неплохое начало.
Ночью Вариний спал сном младенца. День казался многообещающим. Как только восток зарозовел, его прорицатель, кривозубый старик из Лация, перерезал горло курице и погадал по ее внутренностям. К радости Вариния, предзнаменования были объявлены чрезвычайно благоприятными. Этот день завершится полной победой Рима. Рабы понесут огромные потери и будут изгнаны с поля боя. Самого Спартака возьмут в плен или убьют, а жители Туриума осыплют Вариния и его людей наградами. Но самое главное — теперь его восхождение по курсус хонорум, иерархической лестнице должностей, гарантировано.
Из-за ожидания скорой победы Варинию пятнадцать миль до Туриума показались пятью. Что приятно, люди его тоже пребывали в хорошем настроении. За прошлые месяцы невзгод Вариний привык к их мрачным лицам и ругательствам, которые солдаты, завидев его, бормотали себе под нос. Число дезертиров возрастало, как и количество симулянтов. Теперь же, впервые за долгий срок, Вариний услышал, как его легионеры поют, вместо того чтобы жаловаться. И возможно, не только потому, что их тяжелые шесты с грузом остались позади. Они шли с подлинным воодушевлением. И выглядели как люди, жаждущие битвы. Вариний сделал себе мысленную пометку: не забыть поблагодарить Гальбу. Этот случай был всего лишь последним из многих. Ветеран-офицер с самого начала кампании показал себя незаменимым помощником.
Вариний так стремился добраться до Туриума, что отошел от обычного порядка действий и ехал впереди своих войск, а не позади, на некотором отдалении, как полагалось командиру. Перед ним и его старшими офицерами двигались лишь кавалеристы, четыре сотни опытных ауксилариев-германцев. Германцы несли дозор с самого выхода колонны из лагеря, патрулировали местность впереди и регулярно возвращались с докладами к Варинию. Что приятно, они не видели никаких следов вражеских разведчиков. «Невежественные глупцы. Они даже не знают, что мы приближаемся», — радовался Вариний.
Плодородные возделанные земли, примыкающие к Туриуму с запада, ничем не отличались от других таких же угодий на юге Италии. Большие поля, окруженные деревьями или живыми изгородями, отвели под пшеницу или виноград. Урожай давно был собран, и поля ныне стояли вспаханные и пустые. Стаи грачей сердито галдели, когда марширующие солдаты сгоняли их с голых ветвей деревьев. По обе стороны от дороги тянулись бесчисленные ряды облетевших виноградных лоз, ныне печально пожухших по сравнению с их осенним великолепием. Вариний, увлеченный энофил[21], попробовал достаточно местных вин, чтобы задуматься о покупке фермы в здешних краях. Но пока что его отпугивали заоблачные цены. «После сегодняшнего дня это уже не будет проблемой!» — торжествующе подумал он.
На дороге показалась дюжина германцев, и у Вариния заныло под ложечкой. Он сделал вид, будто не обращает никакого внимания на приближающихся всадников, и продолжал лениво переговариваться с Торанием, одним из своих квесторов. Однако же вскоре стало невозможно игнорировать топот копыт.
— А! Наверное, какие-то новости, — небрежно бросил Вариний.
Заметив его алый плащ и шлем с гребнем из конского волоса, германцы остановились перед Варинием. Командир кавалеристов отсалютовал ему.
— Претор, — проскрежетал он на латыни с сильным акцентом, — мы засекли армию рабов.
— Никакая это не армия, черт побери! — возмутился Вариний. — Просто сброд!
Германец кивнул в знак согласия:
— Конечно, господин.
— Где они?
— Расположились вокруг стен города. Я не видел, чтобы какие-нибудь отряды прикрывали им тыл.
— Вас заметили?
— Господин, там было несколько часовых, но мы их затоптали лошадьми. — Германец провел пальцем по горлу. — Похоже, остальные не подозревают о нашем присутствии.
Вариний уже чувствовал вкус успеха, и это было куда слаще, чем он мог представить. Не придется больше ни тащиться по грязи, ни терпеть скверную погоду. Впереди лишь короткая жестокая битва с предрешенным исходом.
— Отлично! — заявил претор. — Ты знаешь, что делать.
— Мы заходим с севера и ждем у опушки, пока рабы не начнут отступать. А потом обрушиваемся на них, словно молот преисподней, — отозвался германец.
— Никого не щадить. Никого! Я хочу, чтобы твои люди убивали отребье до тех пор, пока их руки не смогут больше держать мечи, — велел Вариний.
— Слушаюсь, господин, — предвкушающе ухмыльнулся германец.
Повторив приказ на своем языке, он развернул коня обратно в сторону Туриума. Его люди последовали за ним.
— Господин, какие будут распоряжения? — спросил Тораний.
— Я хочу, чтобы войско, как только покажутся стены города, построилось в три ряда. — Вариний не видел причины отказываться от способа атаки, испытанного поколениями римских полководцев. — Мы пойдем на этих псов шагом, а когда останется сотня шагов — атакуем.
— Господин, они примут бой?
— Очень в этом сомневаюсь! На ровной местности никому не сравниться с римским легионером. И уж тем более — своре сраных рабов. — Вариний радостно улыбнулся. — Тораний, попомни мое слово! Они пустятся наутек, как только увидят нас. Мы, вероятно, даже не сможем подойти к ним на бросок копья.
Полчаса спустя Вариний пребывал в превосходном состоянии духа. Он наконец отошел за ряды своих солдат — незачем творить глупости, — но со спины коня ему открывался прекрасный вид на поле боя. Тораний и четыре трибуна стояли поблизости, готовые передавать его приказы во время боя. Влево и вправо от него уходили ровные ряды его двенадцати полностью укомплектованных когорт. Пять из них выстроились на первой линии, четыре — на второй, и три — позади. Их разделяли небольшие промежутки. Когда все солдаты заняли свои места, взревели трубы. Вариния переполняла гордость. «Боги, они выглядят отлично!» Центурионы дули в свистки и выкрикивали приказы из первой шеренги каждой когорты. Рядом с офицерами вздымались позолоченные штандарты подразделений, чтобы их было видно каждому. За последним рядом стояли опционы с плетями из винной лозы на изготовку. Их обязанность — бить всякого, кто попытался бы отступить. Только сегодня этого не случится.
Довольный тем, что его войска готовы, Вариний посмотрел в сторону Туриума, до которого оставалось примерно с полмили. Гонец был прав в своих оценках. Черное пятно вокруг стен свидетельствовало, что рабы окружили город. А это означало, что они сильно превосходили его легионеров численностью. «Ну и что с того?» — презрительно подумал Вариний. В бурлящей массе людей впереди порядка не наблюдалось. Отнюдь. Вместо боевых кличей со стороны Туриума раздались испуганные крики.
— Они нас увидели. Трубить атаку! — выкрикнул Вариний.
Стоящий рядом с ним сигнальщик поднес трубу к губам и сыграл короткую мелодию. Ее тут же подхватили остальные трубачи. А потом шеренги легионеров мерной поступью двинулись вперед. Над полем разнесся грохот шагов.
Охваченный нарастающим возбуждением, Вариний заставил своего коня отступить.
— Держать строй, парни! — взревел центурион. — Приготовить первое копье!
— Месть за Луция Фурия и его людей! — раздался чей-то голос. — И за Луция Коссиния! — послышался второй. — Месть!!!
Этот клич понесся над строем, заглушая встревоженные крики рабов.
— Ти-хо!!! — заорал Гальба и принялся лупить окружающих солдат плашмя мечом по шлему. — Мы идем на этих говнюков молча!
На это потребовалось некоторое время, но постепенно центурионы и младшие офицеры восстановили контроль над войском. Странная тишина накрыла легионеров. Вариний не обладал особым боевым опытом, но эту атмосферу он узнал. В воздухе витал запах кожи и человеческого пота. Основным звуком снова стал тяжкий грохот солдатских подбитых гвоздями калиг по сырой земле. Он перемежался стуком древков копий по краю щита и звяканьем кольчуг. То тут, то там солдаты отхаркивались и сплевывали. Они бормотали молитвы своим любимым богам и тайком потирали висящие на шее амулеты. Вариний почувствовал, как у него все внутренности скрутило в узел от беспокойства. Он сделал глубокий вдох и заставил себя расслабиться. «Подумай о том, какое впечатление это производит. Когда враг наступает в полной тишине, это особенно страшно. Именно поэтому мы так и делаем».
Расстояние между ними и рабами сократилось примерно до двухсот пятидесяти шагов. Предвкушение Вариния усиливалось. Противник все еще находился дальше броска копья, но уже достаточно близко, чтобы ощущать приближение неизбежной схватки. Чувствуя страх рабов, его люди с каждым мигом распалялись все сильнее. Но опытные центурионы сохраняли спокойствие и следили, чтобы никто не выбивался из строя.
На двух сотнях шагов легионеры получили приказ ритмично стучать древком копья о металлический обод скутума.