— Кто пойдет за мной на север, к свободе?
— Я пойду! — взревел Пульхр.
— И я! — пылко воскликнул Карбон.
Сомнения покинули его. В конце концов, бог только что предопределил их будущее.
Стало очень шумно: бывшие рабы принялись клясться ему в верности, и, слушая их, Спартак воспрянул духом. Подавляющее большинство тех, кого он видел, теперь орали, поддерживая его план. Спартак с благодарностью взглянул на Ариадну, потом вернулся к переговорам:
— Ну так как?
— До сих пор ты был хорошим предводителем, — протянул Ганник. — Полагаю, в этом деле я останусь с тобой.
Спартак поблагодарил его кивком.
— Каст?
— Ты правильно сказал: римляне не оставят нас в покое. — Каст выразительно пожал плечами. — Так почему бы и не покинуть Италию? Мне всегда было интересно, какая она — Галлия.
— Превосходно! — с жаром отозвался Спартак и впился взглядом в Крикса. — А ты?
— Я никуда с тобой не пойду, — проворчал здоровяк-галл. — Тысячи людей охотно последуют за мной туда, куда я поведу. Ты это знаешь.
Когда Крикс заговорил, Спартак немного успокоился. По крайней мере, их бой уже не состоится. Спартак даже решил выказать ему уважение.
— Конечно. Несмотря на все наши расхождения во взглядах, ты — великий воин. — Спартак глянул на Карбона и едва заметно кивнул, говоря этим жестом: «Он твой».
Юноша оцепенел. Напасть на мощного галла равносильно самоубийству. Этого ли он хотел? Этого хотела бы Хлорис? Нет, ответило его сердце. Хлорис хотела бы, чтобы он жил. Карбон хотел жить.
Спартак заметил его нерешительность. Что ж, шанс был дан.
— Пусть боги сделают твою дорогу легкой, — сказал он Криксу, — и даруют тебе победу над всеми встреченными римскими войсками.
Глаза Крикса расширились от изумления. По лицу его скользнула мимолетная улыбка.
— Сам себе не верю! Никогда не думал, что скажу нечто подобное, но пусть они даруют то же самое и тебе.
«Да будет так!» — взмолилась Ариадна, стараясь не обращать внимания на нытье под ложечкой. Она не видела дурных предзнаменований, но и свой сон сочинила. Девушка сделала это ради Спартака, чтобы предотвратить его бой с Криксом и помочь ему склонить рабов на свою сторону. «Прости меня, Дионис, — мысленно взмолилась она. — Я не хотела быть непочтительной. У тебя нет служительницы вернее меня».
Когда Спартак и Крикс мрачно кивнули друг другу, она взмолилась с удвоенной силой.
Однако же лишь время покажет, разгневал ли ее вымысел бога.
Красс завтракал хлебом и оливками, когда во двор вошел Сений и поклонился. Аккуратно вытерев губы, Красс выждал, пока слуга подойдет к столу.
— В чем дело?
— Явился Публий Вариний.
Прежде чем доложиться сенату? Неожиданно. Чтобы скрыть удивление, Красс снова промокнул губы.
— Чего он хочет? — небрежно спросил он.
Видящий насквозь притворство своего хозяина Сений издал смешок:
— Он пришел узнать, не можешь ли ты спасти его!
— Так ему нужна помощь… Ну что ж…
Новостям о бедствии, обрушившемся на войско Вариния, понадобилось каких-нибудь три дня, чтобы добраться до столицы. А теперь вслед за ними явился и Вариний — как потерявшийся пес возвращается домой, ожидая побоев.
— Мне отослать его?
— Нет. Я хочу услышать обо всем от него самого.
Сений поспешно удалился. Вскоре он вернулся в сопровождении Вариния. Вид у того был жалкий.
— Претор Публий Вариний! — объявил Сений.
Красс подождал несколько мгновений, прежде чем отреагировать на гостя. А когда все же сделал это, то изобразил удивление:
— А, претор! Ты вернулся к нам.
— Да.
— Хвала богам. Однако очень жаль, что столь много твоих людей не выжили, в отличие от тебя, — с подчеркнутой печалью добавил Красс.
— Их смерть камнем висит на моей шее, — с несчастным видом пробормотал Вариний.
— Как оно и должно быть! Вместе с гибелью людей Фурия и Коссиния! — отрезал Красс. — Буквально все, что я слышал о твоих действиях против Спартака, отдает полнейшей некомпетентностью!
Вариний не посмел ничего ответить. От стыда он втянул голову в плечи.
— Расскажи, что произошло при Туриуме. Я хочу сам все оценить.
Слова хлынули из Вариния потоком. Его отступление в Кумы после внезапного исчезновения Спартака. Долгий набор новых рекрутов. Проблемы с дезертирством, едва не случившимся мятежом, болезнями и поисками снаряжения. Розыск Спартака по мерзкой осенней и еще более мерзкой зимней погоде. Недели бесплодного пути, неожиданные хорошие новости о том, что Спартак осаждает Туриум. План Вариния сокрушить рабов, поставив их между его пехотой и кавалерией. Ошеломление, вызванное засадой. Подавляющее численное превосходство рабов. Атака Гальбы и его смерть от руки Спартака. Последовавший за этим разгром. Непостижимое появление вражеской кавалерии. Попытки Вариния сплотить своих людей для контратаки и их полное нежелание повиноваться. Затем — попытки собрать выживших. Организовать уход за ранеными и покалеченными. А после — его возвращение в Рим. К тому моменту, как Вариний закончил говорить, он выглядел обессилевшим.
«А он не полный дурак», — подумал Красс, ощутив укол совести. Кто бы мог догадаться, что город уже в руках Спартака? Конечно же, он не собирался признаваться в этом Варинию.
— Несомненно, ты явился сюда, чтобы доложить об этой прискорбной истории сенату. Я ожидал, что увижу тебя там сегодня днем, — сказал Красс, чуточку смягчив тон. — Почему ты пришел ко мне прежде, чем выполнил свой долг?
Вариний поднял голову. На его длинном лице застыло отчаяние.
— Я — верный слуга республики. Я приму любое назначенное мне наказание.
— Рад это слышать, — едко проговорил Красс.
— Я думал… после твоего письма… может, ты найдешь способ оказать мне некоторую поддержку…
— Некоторую поддержку? — шелковым голосом переспросил Красс.
— Сенаторы будут жаждать моей крови. Если бы ты высказался в мою защиту, полагаю, их можно было бы склонить… — Вариний хотел сказать еще что-то, но заставил себя остановиться.
Красс обдумал имеющиеся варианты. Нужна ли ему преданность неудачливого собрата-претора? Нет. Будет ли хорошо поддержать человека, неоднократно проигрывавшего беглому гладиатору? Несомненно, нет. Он искоса взглянул на Вариния, ощутив толику симпатии к этому бедолаге. Можно ли получить хоть какую-то пользу, взявшись защищать его? Красс принял решение в долю секунды.
— Ты полностью провалил задание, порученное тебе сенатом. Так почему, во имя Гадеса, я должен сказать хоть слово в твою поддержку?
— Я…
— Однако же я не лишен сердца. Если после твоей кончины семье потребуются средства, чтобы пережить тяжелые времена, я охотно предоставлю им заем. Я беру очень маленькие проценты.
Щека Вариния дернулась, и он гулко сглотнул. А потом, сделав усилие, взял себя в руки:
— Спасибо, но в этом нет необходимости.
— Прекрасно. Тогда, если это все… — Красс взял оливку, внимательно рассмотрел ее и бросил в рот. Вариния он демонстративно игнорировал.
Рядом с Варинием возник Сений:
— Господин, угодно ли будет тебе последовать за мной?
— Да, я… — Голос Вариния дрогнул. — Конечно.
Ссутулившись, он ушел со двора за Сением.
Красс смотрел ему вслед. Когда он закончит свой доклад, сенат предложит ему лишь один выход, подумал Красс. Вариний — ходячий мертвец[22]. Впрочем, это мелочи. Куда сильнее Красса беспокоило то, что Спартак — гладиатор, которого он видел в схватке и с которым разговаривал, — оказался грозным противником. Успехи этого беглого раба больше нельзя было объяснять простой случайностью, невезением или ошибкой римских полководцев. Слишком уж много случилось поражений и слишком много легионеров умерло.
Спартак не лгал в ходе той беседы. С таким человеком следует считаться. Какая жалость, что не он потерпел поражение в тот день в Капуе! Был бы сейчас пищей для червей, а не шипом в боку у Рима.
Красс надеялся, что теперь его собратья-сенаторы осознают исходящую от фракийца опасность. Во всяком случае, он приложит к этому все усилия. Нельзя более терпеть оскорбление, нанесенное чести республики. На войну необходимо выступить двум консулам.
«Спартак должен умереть. И поскорее».
Глава XX
Как обычно, именно Атей почувствовал что-то неладное. Он вскинул руку и остановился. Привыкший к заведенному распорядку Карбон тоже встал. Он находился шагах в двадцати от бородатого скифа, на узкой звериной тропе, идущей на север через предгорья Апеннин, горной цепи, образующей хребет Италии. С тех пор как их армия оставила разрушенный Туриум, они двигались подобными тропами. Карбону вскоре наскучил монотонный, однообразный путь. Еще его непрестанно изводили мрачные мысли о Криксе и о том, что он не попытался убить галла. Отчаявшись избавиться от завладевшего им уныния, Карбон попросил у Спартака разрешения присоединиться к кому-нибудь из разведчиков-одиночек.
— Зачем тебе это? — поинтересовался фракиец.
— Чтобы освоить новое умение, — уклончиво ответил Карбон.
«Однажды это поможет мне выследить Крикса». Возможно, это лишь мечты, но он по-прежнему жаждал прикончить здоровяка-галла. Его измученный рассудок кричал, что если он желает обрести покой, то должен отомстить за Хлорис.
— Наши лучшие разведчики — Атей и Таксакис, — сказал Спартак. — Но они не захотят, чтобы ты следовал за ними. — Увидев гнев в глазах Карбона, он уступил. — Я попрошу за тебя.
К удивлению Карбона, Атей согласился. Юноша не знал, произошло ли это по настоянию Спартака. И знать не хотел. Вполне естественно, что он держался очень настороженно, когда скиф в первый раз взял его с собой. Их отношения были полны взаимной подозрительности еще со времен стычки из-за Навиона. Хоть Атей и убил Лугурикса, Карбон боялся его меча, и похоже было, что, несмотря на все, что юноша сделал для Спартака, скиф ему не доверял.