— Так это правда! Они вернулись! — воскликнул Ганник, приближаясь к костру. В двух шагах за ним шел Каст. Лица у обоих были встревоженные. — Какие новости?
Он адресовал вопрос Спартаку, а не Карбону или Атею.
— Я еще не знаю, — последовал ответ.
— Что? — рявкнул Каст. — Почему это?
— Посмотри на них. Они в грязи. Уставшие. Не ели двенадцать часов, а то и больше. Я должен прежде всего заботиться о своих людях.
В глазах галлов промелькнуло уважение и даже некоторое благоговение.
— Да, конечно, — пробормотал Каст.
Ариадна чуть не расхохоталась от красоты и простоты этого хода. Спартак изначально знал, что остальные лидеры услышат о возвращении разведчиков и придут за новостями. Несомненно, ему не меньше остальных хотелось это узнать, но это ожидание показывало, что он способен сохранять хладнокровие в напряженной обстановке. Он не боится будущего. Ариадна взглянула на Карбона и увидела, что он тоже раскусил задумку Спартака.
Спартак аккуратно налил вина Касту и Ганнику и заново наполнил чаши Карбона, Атея, Ариадны и свою. Он поднял чашу и подождал, пока остальные не сделают то же самое.
— За одержанные нами победы! За выкованные нами узы товарищества! За Диониса и Великого Всадника!
— Дионис и Великий Всадник!
Все осушили чаши.
— Ну а теперь, — Спартак пристально взглянул на Атея, — рассказывайте обо всем.
Когда скиф начал говорить, все почтительно замолчали. Время от времени Атей бросал взгляд на Карбона, ожидая подтверждения, и это весьма льстило молодому римлянину. Несмотря на акцент и плохую латынь, Атей живо и ярко описал легионы, преграждающие им путь. Закончив, он просто положил руки на колени и стал ждать, что скажет Спартак.
— Итак, сомнений быть не может? — Фракиец приподнял бровь и взглянул на Карбона.
— Нет.
— А что со второй консульской армией? — тут же спросил Ганник.
Атей пожал плечами:
— Мы ее не видеть.
— Возможно, они уже у нас в тылу, — встревоженно проговорил Каст, — и собираются поставить нас между молотом и наковальней.
— Нет. Наши конные разведчики постоянно идут в двадцати милях за основными силами. Да и Таксакис не сидит без дела. Если бы за нами по пятам кто-то шел, нам бы об этом уже доложили. Не знаю, где сейчас находится Геллий, но точно не прямо к югу отсюда. — Спартак снова посмотрел на Карбона. — Каково расстояние от нас до легионов?
— Как сказал Атей. Четыре-пять миль.
Каст выругался.
— Значит, завтра мы с ними встретимся! Так и знал, что нам не добраться до Альп!
— Для нас это всегда было рискованным делом, — с упреком напомнил Спартак. — Нам и так повезло, что мы прошли так далеко без боя. — Фракиец никак не выказал вспыхнувшую в его душе мрачную радость. Всю свою жизнь он мечтал сразиться с консульской армией. Отомстить за смерть брата и заставить Рим умыться кровью. И теперь боги даровали ему такую возможность.
— Так близко — и все же так далеко! — простонал Каст. — До проклятых гор все равно что тысяча миль!
— Спокойно, — вмешался Ганник. — Все не так уж плохо. У нас почти пять человек на каждого римлянина, а эти легионы только что сформированы. Они не испытаны в бою.
— Да, но наши солдаты — не римские граждане, выросшие на историях о войнах и завоеваниях. Не у всех есть кольчуги. Едва у половины имеются пристойные мечи, и еще меньше тех, у кого есть щит. — В голосе Каста звучала отчетливая нотка страха. — Ты действительно думаешь, что они выстоят против легионерской стены щитов?
— Разумеется, — буркнул Ганник, но ему не удалось скрыть неуверенность.
Ариадна хотела было высказаться, но прикусила язык. Это дело мужчин. Дело Спартака.
Карбон попытался выбросить из головы тревожащие слова Каста. Однако же галл был прав. Он беспокоился, что новообретенной уверенности рабов окажется недостаточно. Они и уйти не могли, но и сражаться в открытом бою тоже не могли. Карбон посмотрел на Атея. Лицо скифа превратилось в застывшую маску, на которой ничего нельзя было прочесть. И точно так же выглядел сейчас и Таксакис. Карбону хотелось быть столь же невозмутимым.
— Возможно, Каст, у наших людей и нет такого же воинственного прошлого. И да, они снаряжены не так хорошо, как римляне. Но что у них есть… — Спартак обвел всех взглядом, — так это жгучее желание быть свободными! Они не станут больше терпеть позора рабства. Или я не прав?
— Прав, — отозвался Ганник.
— Да! — воскликнул Таксакис.
— Что угодно лучше лудуса! — прорычал Атей. — Я умереть, но не пойти назад. В эту задницу.
— Возможно, ты и прав, — признал Каст.
— Вот наше тайное оружие, — сказал Спартак с воодушевлением. — То, что принесет нам победу.
— Но мы не можем сразиться с двумя легионами в открытом бою! — воскликнул Карбон, не в силах поверить услышанному.
— Тебя никто не спрашивал! — отрезал Спартак; Карбон покраснел. — Что касается меня, я считаю, что мы можем драться против этих ублюдков лицом к лицу. Однако же у меня есть идея получше.
— Расскажи! — потребовал Ганник.
— Каст, а ты хочешь это знать?
— Да, клянусь Таранисом![23]
— Пока Атей и Карбон возвращались к нам, я осмотрел территорию вокруг лагеря. Небольшая привычка, к которой меня приучил отец, — подмигнул Спартак.
— И что ты нашел? — нетерпеливо спросил Карбон.
— Место, где дорога сужается, проходя меж двух отвесных скал. К югу от этой теснины — ровная площадка, достаточно большая, чтобы вместить самое меньшее десять тысяч солдат. Я собираюсь поставить там наших лучших людей. Еще пятнадцать тысяч, под командованием Эгбео и Пульхра, спрячутся в двух долинах по сторонам от этого места. Когда поутру сюда доберутся вражеские разведчики — а мы у них на пути, — они помчатся обратно сообщить Лентулу хорошие новости, что их силы равны нашим. Когда римляне явятся сюда, мы пропустим их кавалерию и один из легионов, а потом люди, расставленные на верхушках утесов, столкнут валуны и постараются прикончить как можно больше этих мерзавцев. Однако же главная их цель — разделить силы Лентула. Едва это произойдет, остальная часть нашей армии и кавалерия ударят второму легиону в тыл. — Спартак хищно улыбнулся.
— А где они будут прятаться? — спросил Ганник.
— На пересеченной местности по обе стороны от дороги. Там совсем не сложно укрыться.
— Клянусь всеми богами, это хорошо придумано! — взревел Ганник. — Мы устроим этим гадам сюрприз, которого они никогда не забудут!
Карбон был в восторге. У Спартака всегда есть план!
Даже у Каста, похоже, немного поубавилось сомнений.
Ариадна сияла улыбкой, но нервы у нее были напряжены до предела. Эта ловушка — затея крайне рискованная. А вдруг римская кавалерия наткнется на спрятавшихся рабов или заметит тех, кто караулит над ущельем? Даже если засада сработает, битва по обе стороны заваленного прохода будет жесточайшей. Тысячи людей погибнут. Ариадна закрыла глаза, моля Диониса о защите и отчаянно надеясь, что бог простит ее прежние прегрешения. «Пусть только Спартак останется жив!»
— А где будешь ты? — поинтересовался Ганник.
— Я возглавлю тех, кто послужит приманкой для Лентула, — ответил Спартак. Его ответ галлов не удивил, но слегка разочаровал. Спартак продолжил: — Уничтожить второй легион так же важно, как и разбить первый. Вы окажете мне эту честь?
Самолюбие галлов было удовлетворено, и они заулыбались, соглашаясь. Спартак посмотрел на Карбона:
— Мне нужен надежный человек — возглавить тех, кто будет сбрасывать камни.
Карбон не сумел скрыть разочарования оттого, что его не выбрали для боя.
— Если ты уверен…
— Уверен, — твердо сказал Спартак. — Это жизненно важно — полностью перегородить дорогу. Справишься?
— Конечно! — с жаром ответил Карбон. — Я сделаю это живым или мертвым. — Потом он ощутил укол страха. — Когда я должен начать сбрасывать камни?
— Как только половина римского войска пройдет через теснину.
— А как я об этом узнаю?
— Считай численность приблизительно, когда они пойдут внизу.
— Хорошо. — У Карбона внутри все сжалось. Перед ним стояла грандиозная задача.
Спартак вроде этого не заметил. Он подбадривающе улыбнулся всем:
— Итак, план у нас есть. Быть может, Великий Всадник позаботится, чтобы он был успешно исполнен.
Пока мужчины пили за это, Ариадна принялась горячо молиться, ибо милости одного бога недостаточно. Нужна помощь Диониса! Завершив молитву, Ариадна почувствовала себя немного лучше. Бог, которому она служила, известен своей капризной натурой. Хватит одной крохотной промашки — и вся затея с засадой провалится.
Мрачные мысли почему-то не оставляли ее.
Той ночью Карбон почти не сомкнул глаз. В день, когда он вошел в лудус, ему и в голову не могло прийти, что он последует за взбунтовавшимися гладиаторами. Однако же именно к этому судьба его и привела. С момента их впечатляющего побега события развивались сами по себе. Спартак доверял ему все больше, и Карбон превратился в его фанатичного сторонника. Вера в Спартака и преданность ему избавили его от чувства вины, какое вызывали у него сражения с соотечественниками. И тем не менее идея напасть на консула, одного из двух самых могущественных людей республики, все еще повергала его в смятение. Карбон вертелся с боку на бок под одеялом, пытаясь совместить несовместимое, но не преуспел. В темный предрассветный час он наконец излил душу Навиону, с которым снова делил палатку.
— Если я сделаю это, то никогда уже не вернусь к нормальной жизни. Не смогу просто быть римлянином.
— Чего? — Навион посмотрел на него как на сумасшедшего. — Ты и так никогда не сможешь к ней вернуться. Равно как и я!
— Почему это? — Карбону не хотелось признавать, что он уже зашел слишком далеко.
— А ты подумай.
Карбон осознал, что друг прав. Ничто уже не будет прежним. Даже идея отправиться в Рим на поиски семьи потускнела. Родители были бы вне себя от радости, но он никогда не смог бы рассказать им, чем занимался. Разве может он теперь стать юристом, подобно его заносчивому дяде? Возвращение к мирной жизни где-нибудь в Италии, что было не особо привлекательно, тоже сопряжено с опасностью. Если кто-то хотя бы заподозрит, что он был со Спартаком, его ждет ссылка, а то и что-то похуже. Карбон нахмурился. Увы, жизнь не оставила ему выбора. Он посмотрел на Навиона: