— Что мы станем делать во Фракии?
— Понятия не имею. Служить Спартаку. Ему потребуется не слишком много времени, чтобы создать собственное царство. На свете есть вещи куда хуже, чем участвовать в этом. И это всяко лучше, чем быть замученными этими подонками в Риме.
— Покинуть Италию? — Странно казалось задавать такой вопрос — ведь именно это уже не один месяц было их целью. Однако лишь сейчас все стало вдруг реальным.
— А почему бы нет? — прошипел Навион. — Для меня здесь не осталось ничего!
— Так я не отомщу Криксу.
— Брось. Ты знал об этом, когда не стал нападать на него в Туриуме.
Карбон попытался придумать еще какой-нибудь довод в пользу необходимости остаться, но не преуспел.
— Ты прав. Я пойду за Спартаком, куда бы он нас ни повел.
— Не спеши делить шкуру неубитого медведя, — предостерег юношу Навион, хлопнув его по плечу. — Сперва нам нужно выиграть эту битву! Так что давай поспим еще немного, пока есть возможность. — Он натянул на себя одеяло, перевернулся на другой бок и захрапел.
Карбон позавидовал способности Навиона засыпать в любой обстановке. В палатку по-прежнему проникало мало света, но Карбон знал, что уже не уснет. Впрочем, не только его мучила бессонница. Из других палаток доносились кашель, сопение, перешептывания. Карбон выскользнул из-под одеяла. Лучше еще раз проверить свое снаряжение. Несомненно, меч можно наточить посильнее. Откинув полог палатки, он с изумлением увидел у своего кострища чей-то силуэт. Карбон удивленно моргнул. Это был Спартак. Он приложил палец к губам, и Карбон молча приблизился к нему.
— Не спится? Мне тоже, — негромко признался Спартак.
— Что привело тебя сюда?
— Я хочу поговорить с тобой.
Карбон улыбнулся, как будто для его вождя это было самой естественной вещью на свете — втайне приходить к его палатке.
— О чем?
— Я пришел попросить тебя об одолжении.
«Одолжение?» Сердце юноши забилось сильнее.
— Я не просто так выбрал тебя возглавлять тех, кто станет сбрасывать камни.
— Ты думаешь, что я трус! — обвиняюще воскликнул Карбон. — Что я не выстою в бою!
— Нет! — Спартак сжал его плечо. — Это совсем не так. Я достаточно хорошо узнал тебя, чтобы не сомневаться в твоем мужестве. И я доверяю тебе, как мало кому другому. — «Однако же он римлянин». От фракийца не ускользнула ирония момента.
— В самом деле? — Карбон впился взглядом в своего вождя.
— Да. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Кое-что такое, о чем я не могу попросить никого другого. Ты сделаешь это?
— Конечно, — тут же ответил Карбон.
— Если мы сегодня проиграем…
— Мы не проиграем! — выпалил юноша.
— Твоя вера окрыляет, но все же мой план очень рискован. Слишком многое должно совпасть. Если хоть что-то пойдет не так, все рассыплется. А тогда нас ждет поражение. Я это знаю.
Жестокая правда слов Спартака повисла в воздухе зловонием гниющего трупа.
Карбон не смог заставить себя спорить и потому просто кивнул.
— Если произойдет худшее, это сразу станет ясно. Я хочу, чтобы ты, как только поймешь, что битва проиграна, взял своих людей и вернулся в лагерь. Иди в мою палатку, к Ариадне. С ней будет Атей, чтобы охранять ее. Он знает, что тебе поручено. Ты уведешь ее отсюда в безопасное место.
Ответственность, которую на него возложили, потрясла Карбона. При одной мысли об этом его горло свело от горя. Если ему потребуется исполнить поручение, это будет означать, что Спартак мертв. Мертв. Как Хлорис.
— Вот, держи.
Карбон оцепенело принял тяжелый кожаный мешочек.
— Здесь достаточно, чтобы все вы могли прожить год, а то и дольше.
— Куда нам отправиться?
У Спартака вырвался полный горечи смешок:
— Куда угодно, лишь бы там было безопасно. Найди небольшой городок на побережье Иллирии или, может, Греции. Живите там тихой жизнью. Я хочу знать, что мой сын вырастет под твоим наставничеством и защитой Атея.
— Твой сын? Ариадна?..
— Да, она носит дитя. Теперь ты понимаешь, почему твоя задача так важна?
— Да, — прошептал Карбон.
— И ты все сделаешь?
Карбона поразило то, как деликатно это прозвучало. Это был не приказ, а просьба, идущая от самого сердца.
— Конечно! Если случится худшее, Ариадна будет спасена! Клянусь!
— Спасибо. Ты сделал мою ношу легче. — Спартак с силой сжал его плечо. — И конечно же, никому не говори об этом.
— Не скажу.
— Отлично. — В темноте сверкнула белозубая улыбка Спартака. — А теперь нам лучше подготовиться, а? Предстоит убить много тысяч римлян. Увидимся, когда все закончится.
— Обязательно.
И Спартак ушел, растворившись в полумраке, словно призрак.
«Боги, позвольте нам встретиться снова!»
— Кто это был? — Навион высунул голову из палатки.
— Эгбео, — соврал Спартак. — Хотел знать, сколько воинов я возьму на скалы.
— Лучше ты, чем я, — проворчал Навион. — Я предпочитаю втыкать в человека меч, хоть при этом и больше крови, чем давить его, как жука под сапогом.
Карбон улыбнулся, но мысли его уже были поглощены тайным заданием. Выбрав его, Спартак оказал ему огромную честь. Однако же Карбон не желал подобной чести — ведь если дойдет до исполнения обещания, это будет значить, что человек, которого он боготворит, мертв. «Юпитер, Величайший и Наилучший! — взмолился юноша. — Что бы ни случилось, позволь нам одолеть врага! Даруй нам победу!»
Карбон привык к молчанию, которым боги встречали его просьбы, но на этот раз молитва отдалась в голове гулко, словно камень, брошенный в бездонный колодец.
Солнце еще не встало, когда они выступили. Отряд Карбона шагал сквозь темноту, с губ срывались облачка пара. До места, где им надлежало встать по приказу Спартака, не больше мили. Хотя не было острой нужды сохранять тишину, все переговаривались приглушенно. Следуя полученному описанию, Карбон повел свой отряд, состоящий из двух сотен сильных мужчин, на север, вверх по склону, среди куп искривленных можжевельников и крепких дубов. Постепенно растительность сошла на нет, и остались огромные каменные глыбы в розетках серо-зеленого лишайника.
Они вскарабкались на самую вершину, к зияющему провалу. Он тянулся на некоторое расстояние в обе стороны и составлял около четырех сотен шагов в ширину. Карбон подошел к краю и посмотрел вниз. Стены провала были отвесными. Выругавшись, юноша отпрянул на несколько шагов. Ветер, чьи порывы время от времени проносились над скалами, с легкостью мог смахнуть человека навстречу смерти. Карбон лег на живот и подполз к краю уже куда осторожнее. От увиденного захватывало дух. Самое меньшее в пятистах шагах внизу по долине вилась тонкая ленточка дороги. Единственным признаком жизни казалась пара воронов, круживших в потоках утреннего воздуха и громко переговаривавшихся.
Карбон обшарил взглядом скалы, выбирая наилучшее место для засады. Неудивительно, что внимание его привлекла самая узкая часть провала. Здесь стены расщелины оказывались друг от друга на расстоянии, немного превышающем хороший бросок копья. Карбон немедля принял решение. Все сброшенное с этого места неизбежно попало бы в кого-то на дороге. Розовое сияние на востоке возвестило о приближении рассвета. Время не ждало. Карбон принялся отдавать приказы.
Физический труд принес ему облегчение. Юноше наконец удалось выбросить из головы просьбу Спартака. Даже мысли об убийстве сотен сограждан и то были лучше, чем рисовать в воображении застывшего на земле окровавленного Спартака. Карбон не представлял себе, как перенесет его смерть.
Глава XXI
Спартак смотрел на небо, затянутое темными грозовыми тучами. Вскоре небеса разверзнутся. На такой высоте неудивительно будет, если вместо дождя пойдет град, а то и снег. Заметили это и остальные. Все обеспокоенно поглядывали на него и раздосадованно перешептывались. «Проклятье! Несколько недель стояла прекрасная погода. Ну почему она должна была испортиться именно сейчас?» Спартак отказывался признавать то, о чем думали его воины, — что боги гневаются. «План хорош, он сработает» — эти слова прошептала ему на ухо Ариадна, когда он уходил, оставляя ее в лагере.
И все же их судьбы висели на волоске. Ему придется сейчас много передвигаться между своими людьми, иначе возникнет паника. Хоть бы проклятый дождь подождал, а то битвы может и не случиться. Вражеские разведчики появлялись и ушли некоторое время назад. К нынешнему моменту Лентул уже должен знать, что они здесь. Но если земля собирается превратиться в вязкое болото, римлянин может остаться на месте. Лишь глупец решит сражаться в таких ненадежных условиях, а Спартак сомневался, чтобы человек, ставший консулом, был глупцом. Однако надеялся, что Лентулу свойственна та же надменность, какую он видел в Крассе. Спартак полагался на присущее римлянам чувство превосходства — на то, что Лентулу, слышавшему о его победах, все равно не придет в голову, что изменник-гладиатор способен на нечто большее, чем самый примитивный план сражения. Что еще беглый раб мог пытаться предпринять, выставив своих людей на виду, кроме полномасштабной битвы?
Это сработает, одернул себя Спартак. Карбон сумеет перекрыть ущелье. Его люди выстоят под неистовым натиском врага. Пульхр и Эгбео обрушатся на римлян, словно молоты Вулкана. Отряды Каста и Ганника тоже одолеют своих противников. Расправив плечи, Спартак вышел к своему войску. Воины заорали, выражая любовь к нему, и он поднял руку в знак признательности. Когда шум стих, он сказал им, как они храбры, раз последовали за ним из лудуса или бежали от своих хозяев. Он отдал должное их усилиям во время изнурительных тренировок, пролитому ими поту и трудностям, которые они перенесли из-за железной дисциплины Навиона. «Для римлянина он неплох!» — крикнул Спартак, и все расхохотались.
Напряжение немного ослабело, и он принялся расхаживать вдоль строя, напоминая им о каждой одержанной ими невероятной победе. Как он и еще семьдесят с лишним человек вырвались из лудуса, несмотря на то что их предали. Как спустились со скалы и посеяли панику в лагере Глабра, победив три тысячи солдат. Как они повторили этот успех, сперва с Фурием, потом с Коссинием. И как, словно