[10]Марк Лициний Красс — древнеримский полководец и политический деятель, консул 70 и 55 годов до н. э., участник Первого триумвирата, один из богатейших людей своего времени. Подавил восстание Спартака.
[11]1 аттический стадий = 185 метров.
[12]Линия укреплений Марка Лициния Красса на Регийском полуострове преследовала цель запереть повстанцев и вынудить их сдаться.
[13]Основной вид жестокой, позорной и мучительной смертной казни в Древнем Риме. Так казнили особо опасных преступников (бунтовщиков, изменников, военнопленных, разбойников, беглых рабов). После подавления восстания Спартака все взятые в плен рабы — около 6 тысяч человек — были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги.
[14]Триумф (лат. triumphus) — гражданская церемония и религиозный обряд, проводимый для публичного празднования успеха военного командира, приведшего римские войска к победе на службе государству (первоначально и традиционно успешно завершившему иностранную войну).
[15]Венок триумфатора (лат. corona triumphalis) получали полководцы, удостоенные триумфа. Чаще всего из лавровых листьев, триумфатор носиле его все время триумфа.
[16] Ганник — гладиатор дома Лентула Батиата, один из лучших гладиаторов Капуи своего времени. По происхождению, по некоторым данным, был кельтом. В 73 г. до н. э. вместе со Спартаком, Криксом, Кастом и Эномаем стал лидером восстания рабов на юге Италии. По задумке руководитель остатков второго корпуса армии воставших (7,8,10 легионы)
[17]Каст (лат. Castus) — гладиатор из Капуи, соратник Спартака, галл по происхождению, по задумке руководитель остатков первого корпуса армии восставших (3, 5 легионы)
[18]Легион — основная организационная единица в войске Древнего Рима, времён поздней республики и империи.
[19]Примипил — самый высокий по рангу центурион легиона, стоявший во главе первой центурии первой когорты. Центурион занимал должность примипила в течение года, после чего-либо выходил в отставку, либо получал более высокий пост. Пост примипила
обычно получали люди не моложе пятидесяти лет.
[20]Военный трибун (лат. tribunus militum) — командная должность в составе легиона. В эпоху Республики в каждом легионе было обвчно 6 военных трибунов, командующих легионом по очереди, каждый в течение двух месяцев. Как правило, военные трибуны происходили из знатных семей. Часто не имели опыта, поэтому высшие военачальники передоверяли руководство легионом легатам. Трибунам оставались вспомогательные, совещательные функции и командование отдельными выделенными подразделениями в одну или несколько когорт.
[21]Трибун латиклавий (лат. Tribunus laticlavius) — старший военный офицер легиона во времена поздней Республики и принципата, происходивший из сенаторского сословия. Должность была учреждена в ходе реформ Мария (107 год до н. э.). Назначался сенатом, позже императором
[22] Тот, кому давался империй, мог действовать от имени государства во всех областях.
[23]Римский сенат (лат. Senātus rōmānus) — руководящее и консультативное собрание в Древнем Риме.
[24]Децимация — высшая мера дисциплинарных наказаний в армии Рима, представляющая смертную казнь каждого десятого по жребию.
[25]Кого́рта (лат. cohors) — одно из главных тактических подразделний римской армии, составлявшее основу когортной тактики. 10 когорт было в составе каждого легиона. Когорта включала в себя в разное время от 480 до 960 воинов.
[26]Контуберний (от лат. contubernium, букв. «сопалатники») — мельчайшее боевое и административное подразделение древнеримской армии. Комплектовался контуберний 8 — 10 солдатами.
[27]Гней Помпей Великий, или Гней Помпей Магн (лат. Gnaeus Pompeius Magnus) — многократный триумфатор, победиль множества воин, консул, член триумвирата и пр.
[28] Марк Теренций Варрон Лукулл — младший брат Луция Лициния Лукулла, сулланец. После консулата получил в управление провинцию Македония. За два года войны разбил бессов, подчинил Риму всю Фракию, Мёзию и греческие города на западном побережье Чёрного моря, за что был удостоен триумфа.
[29]Фалернское вино — сорт вина, производимого в Древнем Риме. Фалернское вино происходило из северной Кампании, с области, пограничной с Лацием — известной как ager Falernus (лат. Фалернская земля) — у подошвы и на склонах Массикской горы
1
Рут привел лучших элейских и каподокийских скакунов, каких удалось достать. Скакали парами, копыта лошадей попадали в сугробы, животные недовольно ржали. Я понимал, что на обратную дорогу у животных не останется сил — лошади будут загнаны. Сильная пурга и снег, поднявшиеся в эту ночь, не оставляли гнедым шанса. Но на кону стояли человеческие жизни, поэтому я подгонял Рута, выступавшего всадником в нашей паре.
— Прибавим! Рут! — кричал я.
Мое новое тело великолепно чувствовало себя верхом на лошади.
— Загоним коней, Спартак! — откликнулся ликтор.
— Ходу, гопломах!
Мы мчали к видневшейся на горизонте фортифицированной линии римских укреплений. Десять человек, из числа тех, кто не раз проходил по тонкой грани между жизнью и смертью. С их помощью я намеревался сделать большое дело.
Я всматривался в ночную мглу и немало удивился, когда впереди показались огни факелов римского легиона, вышедшего за укрепления. Первой я увидел когорту, охраняющую аквилифера[1], державшего серебряного аквила[2], возвышающегося над головами солдат. Когорта строилась. Легион был переведен в полную боевую готовность и ожидал сигнала о переходе в атаку. Центурионы[3] и опционы[4] прикрикивали на своих солдат. Удалось разглядеть горнистов, стоявших чуть поодаль знаменосцев. От души отлегло, когда я не увидел Красса и старших офицеров. Я не знал причины, по которой Красс вывел за стены свой легион, но такой подарок со стороны римлян придавал моему плану все более реальные очертания.
— Ходу, брат! Не жалей лошади! — прокричал я.
Гопломах что-то выкрикнул, но ветер развеял его слова. Ударил коня по бокам и изнеможенное животное, вложив в свой рывок последние силы, поскакало быстрее. Видя, что наша связка с Рутом в очередной раз взвинтила темп, коней принялись подгонять остальные гладиаторы. Получалось скверно, копыта гнедых утопали в рыхлом вязком снегу.
Мы приблизились к территории римлян вплотную. Я приказал Руту перейти с галопа на спокойный шаг. Линию фортифицированных укреплений я видел впервые и, надо сказать, картина впечатляла, заставляя проникнуться уважением к врагу. Огромный ров шириной и глубиной на вскидку в три средних человеческих роста был укреплен земляным валом, как мне показалось в высоту не меньше самого рва. Высокая стена, на вид прочная и надежная. На стене через равные расстояние стояли башни дозорных. Память прежнего Спартака подсказывала, что легионеры воздвигли укрепления, перекрывшие перешеек от Ионического до Тирренского морей, за считанные дни. Я поймал себя на мысли, что увидь я раньше всю эту конструкцию, то отчаялся бы не меньше восставших!
— Ума не приложу, почему римская свинья решила высунуть свой нос, Спартак? — так Рут отреагировал на мой приказ обходить римский легион. Для гопломаха, как и для меня, стало откровением, что враг выдвигает свои войска нам навстречу.
Действительно, за такими укреплениями не страшен любой штурм. Стало понятно, почему Красс до последнего момента избегал боя в открытую, а брал восставших измором. Но что изменилось сейчас?
— Сколько дозорных на каждой башне? — спросил я, когда мы отдалились от римского войска.
— Пять на каждую, — заверил гопломах.
Я сосчитал башни из тех, что находились в пределе видимости. Снежная буря сужала римлянам обзор и развязывала нам руки. Две башни, дозорные на которых могли заметить нас, располагались в сорока шагах друг от друга. Я обвел взглядом свою группу и уиде в глазах этих людей решимость.
— Пара по левую сторону, пара по правую. Остальные остаются со мной, — скомандовал я.
Гладиаторы двинулись в указанных мной направлениях. К сбруи каждого скакуна была привязана связка хвороста, обернутая в ткань, пропитанную смолой. Пожар в лагере и последующий за ним сигнал тревоги наведет сумятицу в римских рядах. К месту пожара стянется охрана лагеря, что откроет нам прямую дорогу к палаткам высших офицерских чинов.
Рядом со мной остались Рут, парфянец Крат и галл Галант, славившиеся в моем лагере как одни из лучших стрелков. Мы приблизились к башням, я нахмурился, покосился на гопломаха. В карауле на каждой башне стоял только один человек.
— Ты говорил, что караульных пятеро? — прошептал я.
Гопломах пожал плечами, не зная, что ответить на упрек.
— Все верно, каждый легион выдвигает на караул по одной когорте, ночью сменяются каждые три часа. — подтвердил Галант слова германца.
Однако на башне стоял только один человек. Похоже, Красс решил собрать людей из караула и усилить войско в канун решительной атаки по нашему лагерю. Я отдал короткий приказ.
— Начинаем!
Свистнула тетива. Послышался глухой хлопок, затем еще один. В первый пролет V-образного рва упало тело легионера с первой башни, из его горла торчала стрела. Второму легионеру стрела попала в глаз — он сделал несколько неуверенных шагов и вывалился с дозорной башни. Я почувствовал прилив адреналина — необходимо перебраться через вал до того, как дозорные с соседних башен обнаружат прорыв.
— Рут!
Германец метнул в башню тяжелый пилум[5], обвязанный крепкой веревкой на деревянном древке. Острый наконечник с зазубринами вонзился в щель между сколоченных досок, словно влитой. Я схватился за веревку, дернул, проверяя насколько крепко застрял наконечник в дереве. Намертво.
Я оказался у башни, проворно вскарабкался по достаточно высокой стене укрепления в будку дозорного. Гладиус плавно выскользнул из моих ножен. Снег усилился, способствуя тому делу, которое мы затеяли. Вокруг не оказалось ни души, и я бросил веревку Руту. Через несколько минут на башне стояли остальные члены моей группы.