[5] Апу́лия — область на юго-востоке Италии. Расположена на «каблучке», самый восточный регион, с восточной стороны омывает Адриатическим морем, с западной и южной Ионическим
[6] Сагум (лат. sagum) — плащ римских солдат. Обыкновенно сагум закреплялся на плече фибулой, но бывали исключения. Он изготовлялся из плотной шерсти и обычно был длинной до колен. Это позволяло ему служить необходимой защитой от холода при длительных переходах римских войск. Сагум носили все римские граждане, кроме консулов
[7] Рудий (лат. rudis) — деревянный меч, которым награждались гладиаторы, заслужившие свободу своим выступлением на арене
[8]Регион в средней Италии. В северо-западной части омывался Адриатическим морем, береговая полоса у моря называлась Галльское поле (ager Gallicus), а на севере река Рубикон отделялся от Циспаданской Галии, на западе река Тибр отделяла регион от Этрурии, на юге и востоке река Нар отделяла от Сабинской области.
[9] Вилла (Villa rustica) в данном случае резиденция с фермерскими функциями и работниками — слугами или рабами
[10] Латифундия (лат. lātus «просторный» + fundus «ферма, недвижимость») обширные поместья, специализирующиеся на экспортных областях сельского хозяйства: выращивании зерновых, производстве оливкового масла и виноделии
[11] Та́ранто (лат. Tarentum, Taras), в древности Таре́нт — город в Апулии в Тарентском заливе на берегу Тибра. Согласно мифу, название связано с именем сына Посейдона Тараса (Таранта).
[12] Вилик (лат. villicus) — раб или вольноотпущенник, являвшийся управляющим villa rustica и всего сельского хозяйства виллы, за исключением скота
[13]ОдиниздревнейшихгородовБруттиянавосточномберегусотличнойгаванью; онбылпозжеримскиммуниципиемислужилместомпереправывГрецию.
[14] Книги Сивилл — название нескольких античных стихотворных сборников, написанных гексаметром на древнегреческом языке, которые, как считалось, содержали произнесённые сивиллами пророчества. По легенде были куплены у сивиллы последним царем РимаТарквинием. Сохранились только фрагменты, остальные утеряны или намеренно уничтожены.
[15] Корне́лии (лат. Cornelii) — один из знаменитейших древнеримских родов, из которого вышло много выдающихся государственных деятелей и полководцев.
[16] абсолютная власть над людьми, как у первых 7 царей
[17] Лу́ций Корне́лий Ци́нна (лат. Lucius Cornelius Cinna) — четырёхкратный консул (87, 86, 85 и 84 годов до н. э.).
[18]Це́нзор (от лат. censor, от censere «оценивать») — должностное лицо в Древнем Риме, осуществлявшее главным образом проведение ценза. Цензоры выбирались из бывших консулов; никто не мог занимать эту должность дважды
[19] Плебс (от лат. plebs, plebejus — «простой народ») — бедная часть римлян, включавшая свободных ремесленников, крестьян и мелких торговцев в противовес всадникам
27
Наш небольшой конный отряд замер на возвышенности, откуда как на ладони открывался вид на равнину, переливающуюся в последних ласкавших землю лучах солнца. В низине расположилось громоздкое, неуклюжее строение загородной усадьбы знатного и богатого римского нобиля[1]. Блеклый свет двух догорающих факелов, разбросанных по периметру виллы, освещал вход с угла, рядом расположились комната управляющего хозяйством вилика. Чуть поодаль стойла. Остальные помещения скрылись за небольшим забором. На вилле не спешили зажигать свет, для себя я сделал вывод, что комната вооруженной охраны пустует до сих пор, а значит рабы в поле на изнурительных работах. Подтверждая мои слова, Рут первым увидел внушительную колонну невольников, которые валясь с ног от усталости, возвращались после с пахоты. На вскидку, их не меньше ста человек. Рабов сопровождали вооруженные охранники. Дюжина седовласых солдат, облаченных в лорику хамату, носивших гладиусы и вполне возможно некогда служивших в легионе. Охранники непринужденно болтали, когда как рабы шли молча, понурив голову.
— Полная боевая готовность! — отрезал я.
Бойцы выхватили мечи. Я осмотрел свой конный отряд из тридцати человек, в подавляющем своем большинстве кавалеристов Рута и нетерпеливо уставился на небосвод. С минуты на минуту солнце скроется за горизонтом, и я дам гладиаторам отмашку выступать. В нескольких десятках миль отсюда выступит Тирн, а вместе с нами еще несколько десятков отрядов гладиаторов, прежде разбитых на вексилляции у лагеря при Каннах. Меня не покидала уверенность, что у каждого из разбросанных по округе отрядов, задуманное выйдет от и до.
Колонна двигалась медленно. Изнуренные пахотой рабы, с трудом передвигали ногами. Многие спотыкались, получали нагоняй от охранников и едкие комментарии вилика. Маленького роста старикашка выскочил навстречу рабам и охранникам из виллы и с тех пор не затыкал рот. Фактически являясь таким же бесправным рабом как остальные, вилик все же имел гораздо большие полномочия. Наверняка, единственное, о чем думали сейчас несчастные — быстрее оказаться в своей комнатушке размером с мышиную конуру, съесть положенную порцию ячменя на ужин и забыться сном. Но прежде им следовало вытерпеть издевательства, которые позволял себе сделать один человек в сторону другого. На моих глазах вилик навис над упавшим на колени рабом, принялся кричать несчастному прямо в лицо:
— И вот на таких как ты хозяин переводит ячмень и воду[2]! — верещал он, а потом, обращаясь к старшему охраннику добавил. — Этого завтра в кандалы, толку от него на пашне не будет!
Раб попытался подняться на ноги, но обессиленный рухнул. Товарищи, стоявшие рядом, безучастно наблюдали за происходящим. Охранникам даже не пришлось касаться рукоятей своих мечей.
— Выведи его из строя и помести в кандалы! Сегодняшнюю ночь проведет в подвале, без ужина.
Вилик довольно закивал, схватил исхудалого раба за предплечья, силясь поднять с колен, но быстро задохнулся в отдышке. Управляющий усадьбой, несмотря на положение невольника имел солидный животик, второй подбородок и не напоминал человека, страдающего от недоедания. Он с трудом поднял раба на ноги, влепил ему оплеуху.
— Сегодня без ячменя! — просипел вилик гордо.
Когда несчастный покинул строй, колонна с рабами двинулась дальше. Расстояние между нами сократилось. Солдаты из-за сумерек и собственной невнимательности не замечали укрывшийся на холме отряд. Вилик оторвался от основной колонны, волоча за собой раба. То и дело слышались его возгласы, управленец угрожал изнеможенному невольнику скорой расправой. Охранники продолжили прерванный разговор, краем глаза поглядывая на рабов в колонне.
Я медленно вытащил гладиус из ножен. Меч приятно тяготил руку. Пора покончить с беспределом на этой земле.
— Начали! — прошипел я, и первый отправил своего нумидийского скакуна в галоп.
Двадцать девять бойцов моего отряда рванули с места в карьер. Жеребцы озорно заржали, прохладный весенний ветер развеял густые гривы и отряд гладиаторов в сумерках спустился к подножью холма. При виде приближающихся из темноты всадников с клинками наголо, солдаты замерли, замолкли, с секунду всматривались в наши силуэты, а затем по команде старшего, обнажили мечи. Надо отдать должное этим головорезам, никто из них не собирался отступать. Рабы, при виде нашего конного отряда безразлично наблюдали за происходящим, не проронив ни единого слова, опасаясь получить нагоняй от надсмотрщиков.
Я скакал первым и когда расстояние между нами сократилось, старший среди охранников сделал уверенный шаг вперед. С гладиусом наперевес, охранник одарил меня взглядом исподлобья, но слова, которые хотел сказать головорез, застряли поперек его горла. Мой удар чудовищной силы рассек старшему ключицу, а копыта моего нумидийского жеребца втоптали истекающее кровью тело в грязь.
Все происходило стремительно!
Гладиаторы с остервенением бросились на попытавшихся защищаться охранников возле колонны с рабами. Жизни обрывали смертельные удары спат и гладиусов. Силы охранников таяли на глазах, когда из углового входа в виллу показались еще несколько десятков человек, услышавших звуки сражения и решивших выяснить, что происходит снаружи. С тех пор как восстание приобрело размах, многие крупные рабовладельцы усиливали охрану кратно. Вилла, на которой остановился мой выбор, не оказалась исключением. Хозяин латифундии стянул на охрану своих владений без малого центурию отборных вояк. Большинство из них не были одеты в доспех, но успели похватать гладиусы и сики[3]. Среди них тот самый вилик, который завидев происходящее, вскрикнул и схватился за голову.
— Да вы понятия не имеете чья эта вилла! Безумцы! — верещал он, отступая.
Яростные крики вилика, смешенные с угрозами, только раззадорили моих бойцов! Один из гладиаторов подскочил к колонне невольников, остановил своего гнедого, всучил одному из рабов гладиус павшего охранника.
— Теперь вы свободные люди! — прорычал гладиатор.
Раб недоверчиво посмотрел на меч, неуверенно взял гладиус из рук всадника, переложил клинок из руки в руку и вскинул гладиус над своей головой. С мечом наголо он бросился в самую гущу сражения, к воротам виллы, где численное большинство оставалось за охранной. Примеру брата по несчастью последовали остальные невольники. Рабы в колонне хватали мечи павших и бросались в гущу сражения. Рабов было слишком много, мечей на всех не хватало, но отчаявшиеся люди хватали с земли палки и булыжники. Невольники, которым выпал шанс сбросить с себя оковы господина, хотели воспользоваться им сполна. Первые камни полетели в сторону углового входа в виллу. Несколько человек из охраны нырнули в проход виллы, вскоре оттуда появились щиты. Римляне наспех строились, отбили шквал обрушившихся на них булыжников и двинулись в лоб обезумевшим рабам, позабывшим об изнурительном дне на пашне.
— Бейте! Бейте пакостников! — вилик прятался за стеной щитов охраны.