— Свобода! Спартак! — хором кричали со всех сторон.
Я знал, что эти храбрецы будут держаться до последнего. Но куда же подевался Висбальд, которого не было видно среди сражавшихся. Не хотелось верить, что еще один храбрый воин пал на поле боя, повторив судьбу Каста. Мой взгляд тщетно мелькал среди сражающихся и трупов в поисках храброго нумидийца, когда юный Тирн, силами легиона Каста, ударил в тыл римским ветеранам. Разъяренные, желающие отомстить за смерть галла, гладиаторы из первой когорты чудовищным ударом смели две центральные центурии эвокатов, не оставляя тем ни единого шанса выжить. Раненых добивали на месте. Возможно, ветераны смогли бы прийти в себя, вновь перестроиться, но на попытавшиеся замкнуть дыру фланги, обрушил удар Эростена. Легион Красса лопнул как мыльный пузырь.
[1]Скутум (лат. Scutum, мн.ч. Scuta) — распространённый в античное время тип ростового или башенного щита, использовавшийся изначально некоторыми народностями италийского полуострова, а затем с 4 в. до н. э. — армией Древнего Рима.
[2] Семейство шлемов. Шлемы этого типа, являются представителями "жокейского" типа шлема — на это указывают наличие более отчетливо выраженных, сплюснутых козырьков и затылочных пластин.
[3] Лорика хамата (лат. lorica hamata, «лорика с крючками», от лат. hamus — «крючок») — тип древнеримского кольчужного доспеха. Служил стандартным доспехом вспомогательных войск (ауксилий).
[4] Мани́пул (manipulus — горсть, пучок)[3] — основное тактическое подразделение (формирование) и единица легиона, в период существования манипулярной тактики.
[5] Командующий 11 легиона, по задумке — единственно уцелевшего в третьем корпусе армии восставших.
[6] Percute — наступление, быстрое сближение с противником боевым шагом, закрывшись щитами
[7] Закрыться щитами.
[8] Вперед марш.
[9] На исходную.
[10] Подготовить пилум к броску, прицелиться! Метнуть пилум!
[11] Бруттий — историческая область в южной части Италии на территории современной итальянской области Калабрии. Граничил на севере с Луканией.
[12] Командующий 10 легионом в составе второго корпуса Гая Ганника
[13] Эвокат — солдат Римской армии, отслуживший срок и вышедший в отставку, но вернувшийся на службу добровольно по приглашению (лат. evocatio) консула или другого командира. Префект эвокатов лат. Praefectus evocatorum — начальник эвокатов
[14] Потеря знамени считалось жутким оскорблением и солдатам полагалась его вернуть во чтобы то ни стало
[15] К оружию!
[16] Ветераны гражданской войны 83–82 годо́в до н. э. (лат. Bella Civilia; 83–82 годы до н. э.), выступающие на стороне Корнеллия Суллы.
[17] Быстрее! Держать шаг!
[18] Павший командир третьего корпуса (11,12,13,14 легионы)
[19] По задумке возглавляет 5 легион первого корпуса Каста
[20] По задумке возглавляет 8 легион второго корпуса Ганника
[21] Из виноградной лозы делали палку центуриона, как знак власти над солдатами.
[22] Лорика сквамата (лат. Lorica squamata) — чешуйчатый доспех, использовавшийся в римской армии
[23] Согласно самой распространенной версии, Спартак был фракийцем. Однако достоверное происхождение Спартака неизвестно, мёоезиец — один из вариантов. Мёзия (лат. Moesia) — историческая область между Нижним Дунаем и Балканскими горами, населённая фракийскими племенами (мёзы, геты, бессы и др.). В настоящее время территория Мёзии принадлежит в основном Болгарии, некоторые её части — Сербии, Румынии и Украине.
[24] Ганник командовал вторым корпусом из 7,8,9,10 легионов
[25] Вексилляция (вексилия, лат. vexillatio, от vexillum — «знамя», «штандарт») — особый, относительно небольшой отряд легиона, реже когорты, манипулы или нумерия, выделенный для участия в боевых действиях, когда сам легион выполнял другие задачи, либо нёсший гарнизонную или патрульную службу.
[26] Каст управлял первыми 6 легионами после смерти Крикса
[27] Буцина (лат. buccina/bucina, от bucca — «щека», по-гречески — βυκάνη) — медный духовой инструмент в Древнем Риме. Использовалась в армии для подачи сигналов, была меньше корну.
[28] Декан — звание в армии Древнего Рима, командир контуберния, небольшого пехотного подразделения из 8-10 человек в составе центурии легиона.
4
Тени кавалеристов мелькали на взрыхленном копытами снегу. Рут, вернувший командование конницей, вел всадников к стенам римских укреплений. Наконечники пилумов, обмотанные шерстяными лоскутками от плащей, вымазанные смолой, ярко горели в ночи. Ветер доносил запах горелой смолы до моих ноздрей. Подгоняя своего коня, я скакал за турмами[1] Рута, желая обогнать Ганника. Кельт оставил позади себя легионы Икрия и Тарка, приблизившись к лагерю врага на расстояние вытянутой руки. Обстановку накаляли шесть легионов Марка Красса, дыхание которых ощущалось по ту сторону лагерных стен. С минуты на минуту, когорты римлян начнут строится на позициях вдоль рва.
Ганник шел в первых рядах, в обеих руках мечи. Как и большинство гладиаторов в сегодняшней битве, кельт пренебрегал щитом и смотрел смерти в глаза, полный решимости довести начатое до конца. Ганник не обратил внимания на конницу Рута, вихрем обогнавшую с левого фланга легион галлов и германцев. Сделал вид, что не слышит свое имя, когда я попытался его окликнуть.
В тоже время, легионеры, в числе которых были командующие Икрий и Тарк, косились на конницу, явно не понимая, что происходит. Я не стал догонять Ганника, верхом на жеребце обогнул легион Тарка, перегородил путь первой когорте восставших.
— Хвала богам, Спартак! — воскликнул Тарк.
— Останавливай легион! — выпалил я вместо приветствия.
За моей спиной послышались удивленные, взволнованные голоса повстанцев. Многие, завидев меня, в растерянности опускали щиты и мечи.
— Спартак вернулся!
— Это Спартак!
К нам, спотыкаясь, бежал Икрий, самовольно уведший легион от первого корпуса. Лицо грека было перепачкано в крови врага, я видел в его глазах смятение.
— Спартак? — он удивленно смотрел на меня.
— Сейчас же поверните назад! — прокричал я.
Я видел, как вздрогнул Тарк от этих слов, лицо берберийца осунулось. Икрий выслушал мои слова холодно. Смятение, которое я разглядел в его глазах сперва, теперь растворилось. На смену пришел холодный ничего не выражающий взгляд.
— Поворачивайте! — твердо повторил я, обращаясь к центурионам, располагавшимся на правом фланге центурий, манипул и когорт. — Поворачивайте, безумцы!
Мне приходилось пятиться на своем скакуне, так как легион Тарка продолжал идти вперед.
— Если бы ты, мёоезиец возглавил наше наступление сегодня, мы поставили бы жирную точку в этой войне, — вдруг выпалил Тарк, его глаза зловеще блеснули. — Я не могу знать, как закончится сегодняшний бой, но знаю, что война не может продолжаться.
— У нас нет сил, брат, — Икрий гулко выдохнул. — Уступи дорогу или присоединись к нам в этом бою!
Когорты напирали, я отступал, понимая, что никакие убеждения и слова не остановят это безумие. Однако следовало задержать их, Рут выступит с минуты на минуту!
— Наша война — война свободы. Если мы проиграем сегодня, то сотни тысяч человек по всей Италии останутся в цепях рабства! Вы хотите этого? — напирал я.
— Все кончено, — покачал головой Тарк. — То, о чем мы мечтали в Капуи[2], так и останется мечтой!
— Отойди с дороги, мёоези…
В глазах полководцев блеснуло отражение первых ярких вспышек пламени. Из-за моей спины раздались крики и брань. Ветер принес дым и отчетливый запах гари. Кавалеристы вплотную приблизились к земляному валу и принялись метать зажженные пилумы в стену римских фортифицированных укреплений. Огонь нехотя, медленно, даже брезгливо, не желая браться за влажное дерево, перекидывался на стену. Жуткий ветер, бушевавший всю сегодняшнюю ночь напролет, выступил в роли кузнечного горна, раздувая пламя из малейшей искры. Загорелась первая вышка. Ветер разносил пламя и очень скоро вспыхнули палатки легионеров. По ту сторону стены поднялись столпы черного дыма. Воздух наполнился копотью. Горела кожа и шерсть.
Сквозь язычки бушующего в лагере пламени я увидел войско римлян. Солдаты из пожарной когорты бросились тушить пожар. За сплошной пеленой дыма и огня, я не видел сколько солдат врага собралось в лагере. Пламя предоставляло нам шанс избежать боя. Горящая стена обдавала жаром, огонь сдерживал любой порыв.
— Спартак… — Тарк попытался что-то сказать, но я резко пресек его.
— Поворачивайте, — теряя терпение, повторил я.
В глазах берберийца застыл вопрос, который остался не задан — я схватился за рукоять меча. Послышались крики центурионов, недовольный ропот гладиаторов, но шеренги и когорты начали перестроение. Тарк бросил последний взгляд на пылающий римский лагерь и вместе со своим легионом зашагал прочь, подгоняя центурионов отборной бранью. Начал отступление Икрий. Грек с опаской косился в спины легионеров Ганника. Недовольно загудела когорта галлов, их поддержали кельты и германцы. Однако остальные легионеры принялись бить мечами о щиты, высказывая одобрение. [3]
В четверти лиге от римского лагеря отступали гражданские, бежавшие из капкана Красса. Женщины, дети и старики, число которых по ходу восстания постоянно росло и вскоре приблизилось к отметке в несколько тысяч человек. Они тащили с собой фашины[4], которыми следовало забросать ров.
Наконец остановил свой легион Ганник. Гладиаторы резервных когорт озадаченно наблюдали за отступлением легионов Икрия и Тарка. Послышался ропот в рядах солдат. Ганник бледный как полотно стоял в двух перчах[5] от пылающей пламенем стены, но не решался подойти ближе, чувствуя жар огня, пожирающего древесину. Рукоять меча убийственно медленно легла в ладонь кельта. Пальцы сжались, рука побелела. Он проводил взглядом Рута, который вместе со своими кавалеристами удалялся от стены прочь. Дело гопломаха сделано. Он выполнил приказ «от» и «до». Губы Ганника скривились, он выдавил ругательство на кельтском, а в следующий миг я поймал его взгляд на себе. Тяжелый, томный, но все же удивленный.