Мы с сестрой чувствовали двойную ответственность.
Помнится, Оля рассказывала, как во время моей болезни «жила» на популярном фансайте вампиров и оборотней. Сколько копий там сломали ради восхвалений одной сериальной актрисы, сколько аккаунтов сломали за критику «несравненной кинодивы». Сколько пользователей безвозвратно отправили «в баню» за неспособность оценить неземную красоту девушки… Миновало несколько лет. Сериал закончился, интерес к нему угас, актриса подурнела еще сильнее. И никто больше не заходил на тот сайт, никому больше не было дела до того – ругают героиню или хвалят, восхищаются или ужасаются ее внешностью.
Слася воспринимала интернет-конфликты в меру драматично и не в меру воинственно. Но я искренне радовалась, что к конфликту подключилась полиция перекрестий.
Об этом думала я, пока мрагулка расписывала, какой чудесный кавалер Ламар и как ей его не хватает.
А еще я думала о том, что наши фантазеры-воители умудрились снова отвлечь всех от переживаний, настроить на позитивный лад. Хотелось бы и мне научиться никогда не унывать, как они. К любой проблеме подходить с убежденностью, что та разрешится быстро и без заметных потерь. Твердо верить, что наше дело правое, и, значит, судьба на нашей стороне. И, что самое поразительное, похоже, знаменитым варварам перекрестий удалось убедить в этом даже саму судьбу! Во всяком случае, она неизменно подыгрывала им, подбрасывала козыри, помогала в самых отчаянных ситуациях выйти сухими из воды. Невольно вспоминался анекдот о том, что индейцы племени Тумба-Юмба не болеют депрессией, просто потому что не знают такого диагноза. Студенты и преподы из Академии Войны и Мира не ведали поражений, поэтому с пеленок побеждали всегда и во всем. Будь то интеллектуальный баттл, сражение или освобождение пленников. А еще… еще они заражали всех вокруг своим неиссякаемым оптимизмом.
– Из-под земли Ламарчика достану! – резюмировала подруга и вдруг усмехнулась «двойному дну» собственной фразы. Ведь Ламара сейчас действительно прятали под землей.
– Ты к соревнованиям-то готова? – на свою беду спросила я.
И… пришлось часа два наблюдать, как Слася крушит квартиру с помощью спортинвентаря. Шедевральный половик мрагулка так хорошо выбила, что ягодицы-аппликации порвались в самых «удачных» местах. Теперь сквозь них просвечивала темная ткань, и «дыры» подозрительно напоминали следы грязных ладоней. Люстра покосилась и растеряла почти все подвески. Они повисли на верхних углах ставень, каким-то диковинным образом прилипли к шкафам. Видимо, спасались в недоступных для Сласи местах в надежде отлежаться там до нашего отъезда. Диванные подушки разметались по всей комнате, и в воздухе трогательно, словно поздние осенние листья, кружили рыжие перья. Три стула покачивались на последних двух ножках разной длины и помахивали обломками спинок, похожими на ободранные птичьи хвосты. Казалось, деревянные страусы то ли выпили «безалкогольного» мрагулского пойла, то ли подрались с мрагулскими боевыми птицами.
И все-таки художества нашей бравой гимнастки удалось остановить. Причем заводилась Слася и успокаивалась от самых неожиданных фраз. Жаль только, предугадать их заранее у меня никак не выходило. Я лишь спросила:
– А мы успеем выспаться перед соревнованиями?
В этот момент на пол как раз спикировала последняя подвеска с люстры. Единственная, которой не удалось от нас «спрятаться». Нижние соседи заорали что-то особенно витиеватое, а Слася застыла с обручем в руках. Постояла минуты две, гипнотизируя часы, и резюмировала:
– Точно! Пора же спать!
Сверху рухнули булавы, но мрагулка ловко подбросила их кончиками носков – она тренировалась этому «художественному приему» часа полтора – и поймала. Цирковые жонглеры почувствовали бы себя рядом с соседкой жалкими дилетантами. На плетку, что спикировала с потолка увесистой ручкой вниз, у Сласи рук не осталось. Казалось, сейчас спортинвентарь с грохотом рухнет вниз и добьет все то, что оставалось еще целым в нашей несчастной комнате.
Но Слася выбросила вперед ногу и начала быстро вращать ею в воздухе, ловко удерживая равновесие. Спустя считанные минуты я только ахнула от удивления. Плетка намоталась на икру мрагулки, а опасная для всего живого и даже неживого ручка беспомощно повисла.
Я облегченно выдохнула. И с радостью вспомнила, что гимнастическую арену скандры обещали окружить металлической клеткой. Значит, публике почти ничего не угрожает. Разве что легкий и ненавязчивый шок от увиденного и трагическая гибель от хохота. Хотя оставалась надежда, что смех продлит местным жизнь на несколько десятилетий. Мне он продлевал годы так, что никаких генов индиго не требовалось, чтобы пережить всех бессмертных богов, вампиров, эльфов и фейри.
Глава 9Гимнастка с художествами
Разбудили нас в самую рань. Рассвет еще только-только окрасил гротескное здание Академии аннигиляторов розоватыми лучами. В воздухе витал запах росы, утренняя прохлада еще не сменилась привычным летним зноем.
Куда ж деваться? Любое общежитие, где поселялись студенты и преподы из Академии Войны и Мира, было обречено вставать с петухами. Долго хранить тишину и спокойствие у варваров не хватало таланта. А все остальные не могли не понаблюдать за «делом-беспределом их рук», как выражалась сестра.
– А что это вы тут делаете?!
Зычный оклик заставил меня подскочить на кровати как ужаленную. Я принялась суматошно озираться, силясь понять – кто предъявляет такую странную претензию в моей же собственной квартире. Пусть даже временной, пусть даже в общежитии аннигиляторов, но все-таки…
Поискав глазами Сласю, я обнаружила, что мрагулка мирно посапывает на кушетке и даже не думает просыпаться. Но следующий вопль достучался и до любимой соседки.
– Это не то, что ты думаешь! Марделина! Это же… Бур…
– Ах вот вы где! – прервал объяснения трубный глас Свангильды, супруги Генерала.
– Попались! – громче прежнего поддержала ее Марделина Зарзелази – теперь я узнала ее изрядно севший голос. Как, впрочем, и все остальные, в пределах нескольких километров.
– Признавайтесь! Где были всю ночь и что делали! – возмутилась Свангильда. – Иначе, дорогой, ты меня знаешь!
Я услышала грохот, скрежетание, грохот и снова скрежетание. Несколько минут складывалось ощущение, что кто-то решил разгрузить мебельную фуру прямо у нас за стеной. Затем раздался новый вопль Свангильды:
– Ах вы баррикадироваться! Ну счас я вам!
Мимо окна со свистом пролетел платяной шкаф. Несчастный предмет мебели вращался юлой и выплевывал одежду воинственных скандров, щедро посыпая ею академические дорожки, деревья и даже крыши зданий. Впрочем, после того, как супруги Зарзелази прожили тут пару дней, внезапное появление деталей их гардероба там, где никто не ожидал их увидеть, уже мало кого удивляло.
Вчера утром соседка двумя этажами ниже, истла-аннигилятор, нашла плавки Лархара в своем ящике для нижнего белья. Бюстгальтер Марделины очень удачно примостился в качестве крышек на две кастрюли со вчерашними кулинарными шедеврами истлы. Ботинок кого-то из супругов – оба носили обувь сорок девятого размера, на тяжеленной кованой подошве – гордо украшал чайник. Помню, соседка потом нервно шутила: мол, вот раньше в Зейлендии на самовар надевали сапог. Видимо, супруги Зарзелази слышали об этой старой традиции, но за неимением самовара и сапога надели ботинок на чайник.
Вслед за шкафом дружной стайкой пронеслись стол, три тумбочки и четыре стула. Они мерно постукивали друг о друга ножками, будто общались на азбуке Морзе. Советовались, куда лучше приземлиться, или поздравляли товарищей с побегом из квартиры, где мебель крушат чаще, чем используют по назначению.
– Да чумные вы! – возмутился Генерал. – Мы у себя дома, в нашей двухкомнатной квартире в общежитии! Это вы где-то там ночевали!
Я ожидала очередного ответа, сравнимого разве что со звуком иерихонской трубы, от которого уши заложит уже у всех соседей – с верхнего этажа по нижний. Но внезапно наступила пронзительная тишина. Даже стало слышно, как контуженные диким гомоном перекрестных варваров жуки ошарашенно бьются в стекло.
Слася прочистила уши и удивленно посмотрела на меня.
– Они что, замолчали? – пораженно округлила глаза мрагулка.
Я кивнула, сама себе не веря.
– Эм-м… А где мы ночевали? – послышался хриплый вопрос Марделины.
– Вот именно! Мне тоже любопытно! – вступил в разговор Лархар, и в голосе его явственно прорезалось недовольство.
– Мы, кстати, вас тут очень даже ждали! – присоединился к словесной атаке Бурбурусс.
– Э-э-э… Я не помню, – растерянно поделилась со всем общежитием Свангильда. – Марделина? Что было после десятой бутылки мрагулской настойки?
На этих словах Слася встрепенулась, подбежала к окну, высунулась из него по пояс и заорала:
– Да как вы могли? Я же отдала вам на хранение! Чтобы пары нашей настойки не отравили чувствительный организм Алисы!
– А действительно! Как мы могли? – уточнила у Марделины Свангильда.
– М-м-м… Мы отправились в парк, нашли там беседку и начали беседовать… А потом нам захотелось пить, и мы начали пить… И… хрясть… вжих… бульк… Настойка закончилась… Причем на самом интересном месте. Марделина как раз начала рассказывать как она укрощала своего «одноглазика» в первые недели жизни с ним… Ну там воздержание… лишение еды… воздержание и что еще? Ах да, воздержание!
Слася высунулась из окна посильнее, потому что общежитие вновь накрыла звенящая тишина.
Затем послышался грохот расставляемой по местам мебели – видимо, что-то в квартире страстных скандров еще осталось, – и Лархар отчеканил:
– Либо ты идешь в постель, либо я за себя не ручаюсь!
– В постель! – бодро согласилась Марделина и закончила так сладко, что мне срочно захотелось запить: – Любимый! С тобой хоть в пекло! Ты же знаешь, как я тебя обожаю…
Следующие полчаса, пока мы со Сласей торопливо собирались в столовую; складывалось впечатление, что в общежитии случились брачные игры мамонтов. Утробные крики варваров, дикие стоны скандрин, охи и ахи остальных соседей и жалобы мрагулки на отсутствие личной жизни запомнились мне надолго. И все продолжалось бы еще бог знает сколько времени – неутомимость скандров в постели сравнима только с их неутомимостью в интеллектуальных играх. Даже если яростные воители ничего не понимали в крокодилах-шахматах, они неизменно фонтанировали энергией и желанием победить. На худой конец участвовали в «мозголомных забавах», как выразился Бурбурусс, в качестве «вышибалы». То есть вышибали из квартиры залетные обруч и булавы. Прервал страстные утехи соседей командирский окрик Вархара: