К тому времени я принял окончательное решение о переходе в «Спартак». Переход не давали три месяца. Я обратился к локомотивским ребятам, с которыми был дружен – они все были на моей свадьбе в нынешней нашей квартире:
– Поймите меня!
Они поняли, а 37-летний Виктор Ворошилов благословил. Он, шикарный игрок, так ни разу и не был чемпионом Союза и сказал:
– Хоть ты им станешь…
Я уже жил на сборах в Тарасовке, хотя официально мне это было запрещено. Команда тогда заиграла прилично, но вратарская позиция все-таки беспокоила. Во время тренировок, думаю, все, в том числе и Чапай, поняли, что Маслак команде нужен. Кроме того, я самостоятельно бегал кроссы в Подмосковье. Разработал для себя совершенно дикую программу подготовки, основанную на легкой атлетике, от которой нынешние вратари умерли бы. Но для меня это был наркотик. Я тем более должен был вернуться в футбол после той травмы, из-за которой лишился чемпионата мира.
И все же играть мне долго не разрешали. Наконец, перед встречей с «Шахтером» Старостин приехал с радостной вестью – и я вышел на поле. Но руководство так постаралось это событие замять, что даже не объявляло составы команд до стартового свистка.
Началась игра, восемьдесят тысяч на трибунах «Лужников» – гробовое молчание. А потом называют мою фамилию – и шквал оваций. Тут я понял, что не зря играю в футбол. И что мечта сбылась: я – в форме «Спартака». Теперь – до конца карьеры.
Мы начали резкий спурт. Из двенадцати оставшихся матчей не проиграли ни одного и стали чемпионами Союза. А я на вдохновении от перехода в «Спартак» в своей рамке просто летал.
В Кишиневе, помню, жили вчетвером с Нетто, Масленкиным и Солдатовым в комнате, где в нормальном «измерении» должен был жить один человек. Напротив моей койки у двери стоял шкаф – и, ложась спать, я смотрел на него и думал: упадет или не упадет? Но не упали ни шкаф, ни «Спартак». В Кишиневе мы выиграли, потом накидали шесть штук Ростову со всеми его Понедельниками, Копаевыми и прочими уважаемыми мастерами. Наконец, приехали в Киев.
И там мы выиграли 2:0. А мне из рогатки с трибуны засадили камнем по заднице. Я же в ответ демонстративно повернулся, похлопал и только почесал себе мягкое место, дав понять: не выйдет у вас, ребята, меня из равновесия вывести!
В раздевалку все вбежали радостные и возбужденные, но времени там праздновать не было. Моментально в душ – и переодеваться, потому что ровно через тридцать минут уходил поезд в Москву. Мы всегда торопились и всегда успевали. У выхода из подтрибунных помещений стояла милицейская машина, которая, разгоняя всех, тащила этот автобус. На первой платформе стоял поезд, мы запрыгнули в него и поехали домой.
Вторым в том чемпионате стало московское «Динамо». И его ведущий игрок Валера Маслов, многие годы спустя делясь воспоминаниями о том времени, сказал:
– Мы были сильнее, но чемпионат тогда «Спартаку» выиграл Володя Маслаченко, и нечего копья ломать!
Не знаю, так ли это на самом деле, но о моей роли в концовке того сезона, наверное, кое-что говорит. А Старостин тогда, в раздевалке после игры в Киеве, тихо сказал мне только одну фразу:
– Ты принес нам счастье.
И отошел. Больше о моем вкладе в то золото он не говорил ни слова.
Зато когда нам вручали золотые медали во Дворце спорта «Лужники», я, по большому счету, получил свою награду незаконно. Ведь из-за того, что меня мурыжили с переходом, я в том сезоне недобрал четыре матча до пятидесяти процентов игр.
Кубок СССР я выигрывал трижды – один раз с «Локомотивом» и дважды со «Спартаком». В 1965-м мы обыграли минское «Динамо» в двух матчах: ничья 0:0 и победа в переигровке. И была там замечательная история.
В первой встрече с минчанами была нулевая ничья. Они нас излупили по ногам так, что на второй матч было ставить некого. Мы поехали в Тарасовку, не зная, что делать – все силы истрачены, травмированных куча, переигровка завтра, а бегать нечем. И тогда я вспомнил, что велосипедисты на гонках применяют смесь овсянки, сахара и глюкозы, чем «подбадривают» организм.
Возвращались мы в Тарасовку на ночь глядя. Останавливаемся у магазина, а овсянки там нет. И на следующее утро приезжаем – тоже нет. Где-то – бог знает где – все-таки купили. Нам сварили кашу. Мы ее наелись, и на команду напал такой «Генрих Дристунский»!
Самое удивительное, что лично у меня, это дело предложившего, – все в порядке. А почти весь остальной состав команды, и без того переломанной, недееспособен. В центре обороны, к примеру, людей не было. Вайдотаса Житкуса, никогда там не игравшего, перевели туда справа, пошли еще на какие-то перемены – короче, передернули все, что могли. И в итоге, извините, обосравшиеся, мы все-таки выиграли второй матч!
Годом ранее, в 1964-м, произошла знаменитая история – Никита Симонян едва не отчислил из команды Игоря Нетто. Это было при мне. «Торпедо» нам в том матче накидало целую кошелку, а все потому, что мы не разобрались, как опекать Валентина Иванова. Сцена была такая. В перерыве Никита стал говорить какие-то слова – не столько относившиеся к тактике, сколько эмоциональные.
А 34-летний Игорь был расстроен вконец. Он всегда имел право слова, потому что если с организационной точки зрения «Спартак» – это Старостин, то с точки зрения игры «Спартак» – Нетто. И он сказал главному тренеру, с которым много лет вместе отыграл:
– Никита, да ты не о том говоришь!
Симонян в запальчивости не совладал с собой, несмотря на присутствие Чапая. И ответил очень жестко:
– А ты вообще молчи! И на второй тайм не выйдешь!
Слава богу, потом ситуация нормализовалась. Было собрание, на котором и мне довелось выступить. Но говорил я не о Нетто, а о себе. Занялся самокритикой и сказал:
– Естественно, вратарь должен спросить себя: а где он был, когда пять штук забивали?
А Нетто, конечно, в команде остался – кажется, дело ограничилось выговором.
Я горжусь тем, что выходил на поле с ними обоими. Мне безумно повезло: будучи игроком «Локомотива», я играл против Симоняна, и он даже забил мне в «Лужниках»; выступал с ним в сборной СССР и, кроме того, работал под его тренерским началом. Нас многое объединяет.
Между прочим, только Лобановский и Якушин по системе «игрок плюс тренер» завоевали больше титулов, чем Симонян. Не могу сказать, что он глубоко копался в тактических изысканиях, нюансах физподготовки и так далее. У Никиты Палыча наряду с тонким чутьем и пониманием футбола был большой человеческий авторитет. И это очень важно.
Когда у тебя в команде есть звезды, то с ними надо каким-то образом найти общий язык. Симонян умел это делать, как мало кто другой. Человек прямо с футбольного поля перешел на тренерскую скамейку – и Нетто, капитан, с которым он только что играл, стал его подопечным! Сложнейшая на самом деле психологическая ситуация. Однако команда играла и стала чемпионом. И заслуга Никиты в том, что ему, великолепному футболисту, хватило ума стать прилежным учеником на тренерской стезе. Симонян всегда был мудрым человеком и таким остался.
Что же касается истории моего ухода из «Спартака», которую я еще расскажу, то в ней Симонян был ни при чем, там сыграл роль Чапай. Поэтому у нас с Никитой отношения в полном порядке по сей день.
А Нетто для меня – самый великий игрок в истории «Спартака», по всем позициям и параметрам. Правда, по индивидуальному мастерству я на первое место среди спартаковцев всех времен ставлю Федора Черенкова. Гения с большой буквы, так до конца и не понятого. Феномена движения. Это что-то врожденное.
По чисто футбольным качествам Черенков – это даже не Стрельцов, это Пеле. Эдик был проще, хотя и гениально проще. С точки же зрения владения мячом, понимания игры, умения решать эпизод Черенкову не было равных. Нельзя забывать Сальникова, Исаева, но другого такого, как Федор, не было.
Если же возвращаться к Нетто, то это был человек абсолютной честности, порядочности, профессионализма. С точки зрения профессионализма я бы поставил его на первое место в нашем футболе тех времен. А может, и вообще всей советской эпохи.
Кстати, Игорь здорово играл в шахматы. Как и Галимзян Хусаинов. Когда Гиля обыгрывал Лобановского, тот был злой как дьявол, швырял фигуры, ругался:
– Б…, проигрываю какому-то татарину, метр с кепкой!..
Почему Нетто не стал классным тренером? Может быть, он был слишком гениальным игроком для этой работы. Хотя и потренировал в разных странах – в Иране, на Кипре, в Греции, куда в «Панионис», кстати, его рекомендовал я. Затем был не у дел.
Его жена, актриса Ольга Яковлева, облапошила его и забрала все деньги, которые он за свою жизнь заработал. Это было большое несчастье, когда Игорь на ней женился. Поэтому в последние годы жизни серьезно заболевшему Нетто было очень плохо…
Когда я перешел в «Спартак» – да и потом тоже, – имя Нетто было для меня святым. Помню, шли мы сразу после моего перехода со Старостиным вверх по Пушкинской улице, и он спросил:
– Вопрос с квартирой мы решим. Какую дополнительную зарплату тебе положить?
– А Игорь Нетто получает дополнительную зарплату? – ответил я вопросом.
– Честно? – задумчиво посмотрел на меня Чапай.
– А как иначе?
– Нет.
– Так как же я могу получать эту зарплату, если у вас Нетто ее не получает?
Я попросил лишь, чтобы мне в комиссионном магазине присмотрели какую-нибудь машину, поскольку на новую денег у меня не было. Старостин внимательно взглянул на меня и хмыкнул:
– Да это я тебе в два счета сделаю.
И действительно, я купил в комиссионке подержанный автомобиль, на котором ездила великая молодогвардейка по фамилии Борц. И притом что она была гонщица, я на той «Волге‑21» проездил целых двенадцать лет. А представляете, какие бы машины у меня были бы в Киеве?!
Но я ни о чем не жалею.
В 1966-м, уже будучи абсолютно спартаковским человеком, я часто общался со Старостиным. К тому времени мне уже очень хотелось понять его феномен. Были мы как-то во Франции, и я спросил: