А что я? Тренировал в Майкопе, Златоусте на почти любительском уровне. Все это было несерьезно для того, чтобы возглавить «Спартак». А фамилия моя на выборах значилась скорее для количества. Я просто попался Старостину на глаза. В конце сезона‑88 шел пешком с какого-то матча в ЛФК ЦСКА и, переходя Ленинградский проспект, увидел впереди Николая Петровича. Догнал, поздоровался. Патриарх спросил:
– Чем занимаешься, Женя? Ты мне нужен.
И, рассказав, что будут выборы нового тренера, попросил разрешения внести мое имя в список.
Я, конечно, согласился. Но на сами выборы не поехал, потому что заранее знал исход. И считаю его правильным. Потому что десять чемпионских титулов сделали Романцева спартаковским памятником.
Надо отличать главное от второстепенного. А главное в том, что Романцев как тренер состоялся при Старостине, и «Спартак» при его руководстве добился больших успехов. Недавно видел по телевизору матч Лиги чемпионов 2000 года «Спартак» – «Арсенал», когда красно-белые выиграли – 4:1. И пусть мне после этого кто-то скажет, что тот «Спартак» играл в медленный футбол и его игра была анахронизмом. Да там Баранов и Безродный – игроки довольно ограниченных возможностей – выглядели королями!
Поэтому сегодня я не держу на Романцева зла и считаю, что для «Спартака» он сделал довольно много. Как и у всех, у него были минусы. Но где они, люди без минусов? Мой близкий друг, многолетний руководитель «Уренгойгазпрома» Рим Сулейманов, всегда относился к Олегу с большим уважением, а в ответ на мои претензии говорил:
– А ты разделяй тренера Романцева и президента Романцева.
Конечно, мы на дыбы вставали, узнав, что у Николая Петровича забрали иномарку. Я сам это видел: подъезжаю как-то к концертному залу в Измайлово и вижу, что стоит невзрачная машина, а за рулем Толя Ильин – шофер Старостина. Конечно, мы это принять не могли. Но, во‑первых, не знаю, кто это сделал, а во‑вторых, делать в связи с этим умозаключение, как некоторые, что умер Николай Петрович от того, что заскучал и ему не нравилось, как управляют «Спартаком», – глупости. Подогнать можно что угодно: когда человек умирает, сразу вспоминаешь какую-то его фразу и делаешь вывод: «Как чувствовал»…
Думаю, Романцева сгубило единовластие в клубе. Старостин говорил, что власть в одних руках сосредоточивать нельзя. Но когда такая власть оказывается именно в твоих руках, тебе кажется, что Николай Петрович произнес ее по отношению к кому угодно, но не к тебе. А ты – совсем другой человек, и тебя это не касается.
И давайте поразмышляем: разве у самого Старостина в «Спартаке» не было такого единовластия? Было. Но ему хватало жизненного опыта, воспитания и внутренней культуры им не злоупотреблять. Даже на советскую власть, отправившую его с братьями в лагеря, он не обозлился – и потом эта власть ему вручала орден Ленина, звание Героя Соцтруда…
Помню церемонию, когда ему это звание вручали. Награждали еще многих артистов, они выходили на сцену, Горбачев им что-то говорил – и по губам читалось, как каждый отвечает: «Я постараюсь». А потом вышел Старостин – так он что-то говорил Горбачеву, и тот отвечал: «Я постараюсь». Вот она – мудрость человеческая. Но к людям она приходит далеко не сразу, и я рад, что тот же Романцев освобождается – или уже освободился – от замкнутости по отношению к спартаковским ветеранам. Даже то, что он мне позвонил после юбилейного вечера со словами благодарности, говорит о том, что люди, становясь старше, мудреют.
Порой скажешь что-то, но потом смысл твоих слов переиначивается до неузнаваемости. Так было в конце 2006-го, когда меня пригласили в зал «Октябрь» на церемонию вручения «Спартаку» серебряных медалей. Это было при Федотове, царствие ему небесное. Говорят, будто тогда я со сцены призвал наших футболистов: «Порвите “коней”!»
Это не совсем правильно. Я просто не мог высказаться так оскорбительно по отношению к ЦСКА. При всей моей любви к «Спартаку» отношусь к армейцам с уважением. Люблю Димку Кузнецова, очень порядочного парня. Сережа Ольшанский – мой ближайший товарищ, вот только что вместе на похоронах были. Дружили с Володей Федотовым – хоть он и возглавлял «Спартак», но сколько лет отдал ЦСКА! Я начинал карьеру, когда защита сборной состояла из армейцев Шестернева, Истомина, Капличного. Да и между болельщиками «Спартака» и ЦСКА в ту пору и близко не было такой вражды, как сейчас.
А история на самом деле была такая. Мой мини-футбольный «Спартак» как раз тогда сыграл показательный матч со «Спартаком» большим – и меня пригласили на награждение, попросив выступить. Моя команда в ту пору шла на восьмом месте.
У зала «Октябрь» подходит ко мне человек и говорит:
– Евгений Серафимович, что-то не получается? Мы ходим, болеем. Скоро вы будете с ЦСКА играть, три тысячи придет. Прошу вас: порвите «коней»! Мы вам все простим – восьмое, девятое место…
Выхожу на сцену и говорю футболистам «большого» «Спартака»:
– Вот уже какой год вы проигрываете ЦСКА. Вы, в первом ряду сидящие, наверное, не понимаете, что тем самым оскорбляете многомиллионную армию болельщиков. Только что я заходил сюда с улицы, и мне, как руководителю мини-футбольного клуба, говорят: «Порвите “коней”, и мы вам все простим». Вот так к этому относятся болельщики. И я вам повторю те же слова: порвите «коней», и мы вам все простим!
Я умею говорить эмоционально. И мне было очень приятно, когда тем же вечером включил «Радио Спорт», а там репортаж с этого награждения, и Артем Дзюба говорит:
– Меня слова Ловчева просто потрясли. Прямо мурашки пошли по коже, когда он это сказал!
Это слова спартаковца. И когда я слышу непонятную историю о том, что якобы Дзюба украл у Быстрова какие-то копейки, притом что зарабатывал сорок тысяч долларов в месяц, – не верю! А то, что Быстров тогда поставил вопрос: или он, или Дзюба, и у него пошли на поводу… Так это просто уровень руководителей слишком слабенький. Старостин бы мигом эту ситуацию устранил.
В прессе была дискуссия, стоило ли напрямую цитировать высказывание Валерии Николаевны Бесковой о том, что, по ее мнению, Николай Петрович Старостин – интриган. И журналистов упрекали в том, что вы эти слова в адрес покойного человека, который не может ответить, не вырезали или хотя бы не смягчили. А я вот с пишущей братией согласен. Если она сказала – так и надо писать. Нельзя быть ханжами, цитировать нужно все, что говорят люди, столько в нашем футболе видевшие и знавшие. Даже если эти фразы мне или еще кому-то не нравятся.
В рассказах о нашем футболе, мне кажется, всегда не хватало свободы. Но игра и то, что вокруг нее происходит, – это жизнь, а не сухая схема. И особенно с возрастом у тебя растет потребность быть честным в первую очередь перед самим собой. Но в то же время – и перед людьми, которые десятилетиями болеют за «Спартак» и ждут от тебя, может быть, той самой исповеди, как и гласит заголовок книги. Ты в конце концов отделяешь зерна от плевел и осознаешь: быть честным и свободным в своих суждениях на самом деле гораздо важнее, чем казаться хорошим и правильным.
И в том как раз и состоит сила «Спартака» и Старостина, что они учили нас быть честными и свободными.
К счастью, есть вещи в жизни, которые не меняются. После этого разговора прошла почти дюжина лет, а Серафимыч все такой же – боевой, неподкупный, бескомпромиссный. Он – постоянный эксперт «Матч ТВ», и, когда зрители видят в эфире этого ярко-седого (да, даже седина у некоторых бывает яркой, как и они сами!) человека с горящими глазами, то потирают руки в ожидании. Фраза Вольтера «Все жанры хороши, кроме скучного» – как раз про Ловчева.
С ним можно тысячу раз не соглашаться, иной раз даже возмущаться его репликами, но любой, кто хоть сколько-нибудь с ним знаком, твердо знает, что все сказанное им – от души. И когда он рецензировал мою книгу о великих футбольных людях Бескове и Яшине, а также двух гигантах хоккея – Тарасове и Харламове характеристикой: «Неприлизанно. Честно. Все как есть», – я был даже немного горд, четко зная, что это точно не из-за желания Ловчева потрафить. Если бы у него нашлись претензии, которые он захотел бы предъявить, то сделал бы это непременно.
Теперь, в семьдесят три года, Ловчев уже один из безоговорочно главных носителей спартаковской истории и спартаковского духа. Не только и не столько потому, что он стал председателем общества «Спартак» – сколько их, этих председателей, было, и никто их имен не упомнит. А потому, что сам Серафимыч красно-белую память хранит и передает следующим поколениям, как никто другой.
Захотелось мне, например, вспомнить на страницах «Спорт-Экспресса» об одном из героев «Спартака» семидесятых, Михаиле Булгакове, выбросившемся из окна своей квартиры, – звоню, конечно, Ловчеву. И слышу, в частности, такое:
«Он был как будто мальчишка из двора, которому мячик выбросили, и он с ним носится. Конечно, в какие-то игровые рамки его ставили, но я бы не сказал, что Миша играл в коллективный футбол. Он был человеком, не поддающимся схемам. Искренним, необузданным. Нашу игру называли – «спартаковская карусель». А Миша – творец, но он играл сам по себе, он не дал бы эту карусель делать. Ему в чемпионском составе 1969 года не было бы места. Хотя я его очень любил».
В одном абзаце – маленький рассказ о человеке! Красивый, душевный.
Далее следует такая история о том, как Булгаков стал игроком стартового состава красно-белых:
«Два года Булгаков был, как теперь говорят, в ротации, а в основе стал играть в 1972 году. В 1971-м команда попалась на таможне с ввозом дефицитного в СССР мохера. Я тогда со «Спартаком» во Францию не поехал, был в сборной. Несколько человек поняли, что станут невыездными, а если ты не ездил со «Спартаком» за границу, заработки были меньше, чем в других командах. Ушла целая группа игроков – Кавазашвили, Силагадзе, Амбарцумян. После этого Мишка и стал игроком основного состава. Потом еще Калинова, Киселева, Папаева в армию забрали, а они все как раз полузащитники».