Однако в Бескове мне не нравилась его подозрительность. К примеру, он до конца жизни был убежден, что в ташкентском «золотом» матче 1970 года ЦСКА – «Динамо» Маслов и Аничкин продали игру. Но я в это не верю – как и в то, что Романцев «сдал» игру Минску, за что, по слухам, Константин Иванович его в 1982-м из команды и убрал.
Бесков был диктатором. Как и годы спустя Олег Романцев. А такой метод управления я никогда не одобрял. «Спартак» – не тот клуб, где должна быть диктатура. Тренерское искусство Романцева при этом не вызывало сомнений. К тому же «Спартак» в начале девяностых лучше всех воспользовался развалом Союза, пригласив лучших игроков из разных республик, в первую очередь Украины – Онопко из Донецка, Цымбаларя и Никифорова из Одессы, – а также Пятницкого из Ташкента.
Однако то, что творилось вокруг команды, было неприятно. Когда Николая Петровича пересадили с иномарки на «Жигули», мы, ветераны, восприняли это как нонсенс. Просто не укладывалось в сознании. Как и вообще отношение к спартаковцам старших поколений. Личного контакта в ту пору с Романцевым не было никакого. Я вот не приезжал в Тарасовку около тридцати лет, включая весь период его управления клубом. И это было очень горько.
Беда заключалась в том, что ветеранами Олег Иванович считал только свое поколение, 70–80-х. А вот наше, которое выиграло кроме всего прочего олимпийское золото и Кубок Европы, было, что называется, побоку. Правда, потом ему вроде бы доказали, что так нельзя.
Меня часто спрашивают – каково ощущать себя лучшим бомбардиром в истории «Спартака». Да я об этом и не думаю! Жизнь продолжается, и я стараюсь смотреть в завтра, а не оглядываться на вчера. Хотя, когда интересуются – с удовольствием вспоминаю. А еще спрашивают – какой из своих голов считаю лучшим за карьеру. Но хороши все мячи, которые пересекают линию ворот! Наиболее памятен один гол, его еще крутили в хронике, в полуфинале Кубка с «Зенитом» на стадионе «Динамо». Я обыграл двоих или троих с левой стороны и пробил в «девятку».
В порядке юмора могу вспомнить один мяч, который я закатил в кубковой встрече – уже не вспомню, с какой командой. Мне тренер Владимир Горохов сказал, что я забил позорнейший гол – мяч еле пересек линию ворот. Я спросил:
– Владимир Иванович, а его не засчитали?
– Засчитали, – сдал он назад. – Но тем не менее…
Конечно, все голы ценные. Помню, забил три «Зениту» – все мячи в верхних углах, а мы проиграли 3:4. Так что радости после игры было немного.
А вот быть пенальтистом – это особая профессия. Я за свою футбольную карьеру всего два раза подходил к одиннадцатиметровой отметке – один раз, еще будучи игроком «Крыльев Советов», не забил в ворота армейцев, а второй, уже спартаковцем, – забил Леониду Иванову в ворота «Зенита». Как сейчас помню – в западные ворота стадиона «Динамо».
Пенальти – это не мое. Парадоксально, но, имея голевую ситуацию в игровое время, чувствовал яростную уверенность, что сейчас забью. Как однажды написал выдающийся журналист Лев Филатов: «Он бил нечасто, но забивал чаще других». Это про меня! Бил только тогда, когда мяч был готов для удара. А при пенальти, когда ты остаешься один на один с вратарем и трибунами, такой уверенности у меня не было.
И я никогда специально не падал, чтобы заработать пенальти. Даже не знал, что это такое. Нас сбивали, порой нещадно. Был такой футболист Евгений Рогов, очень грубый игрок. Однажды он в одном матче вывел из строя троих спартаковцев. Я на высокой скорости рвался к воротам «Локомотива», и он нещадно меня подкосил.
– Что ты творишь, мог мне ноги сломать! – поднявшись, закричал я на него.
– Ты же один на один выходил, – спокойно парировал Рогов.
Вот и всё.
Спартак – имя гладиатора, который боролся и отдал жизнь за свою свободу. Свобода – как раз то, с чем ассоциировался наш «Спартак». От этого, думаю, и родилась любовь к нему простых людей, и именно в этом я вижу причину популярности «Спартака» и его феномен.
Олег Романцев«На Ваганьково прошу у Старостина прощения. Ведь можно было сделать еще лучше»
К этому разговору я шел много, много лет. Безумно к нему стремился, и уже начал было думать, что не дойду никогда.
Но однажды, в 2012 году, Романцев пришел в редакцию «Спорт-Экспресса», и, когда он курил на лестнице, я отозвал его в сторону.
Оказалось, что первая книга «Спартаковских исповедей», которую я передал через его друзей, дошла по назначению. А главное, вызвала у Олега Ивановича положительную реакцию.
Поэтому он, в отличие от предыдущей моей попытки, и согласился поговорить – невзирая на все легко предсказуемые эмоции после выхода в свет первой книги «Как убивали ”Спартак“». Спрашивать о них я уж точно не рискнул бы – зачем старое бередить? Знаю от близких к нему людей, что он все читал, – а значит, его согласие поговорить не нуждалось в дополнительных разъяснениях.
А потом был очередной турнир ветеранов «Негаснущие звезды» – и мы с только что отыгравшим Романцевым после матча сели в его джип. И капитан «Спартака», великий тренер, одетый в красную футболку с белой полосой, вспоминал о многом. А о чем не хотел – не вспоминал. Уж кто-кто, а девятикратный чемпион страны (однажды – Союза и восемь раз – России) имеет право говорить ровно то, что посчитает нужным. И каждая его фраза так или иначе станет частью футбольной истории.
Эту трехчасовую беседу я позволил себе расширить цитатами Романцева из наших с ним разговоров почти тридцатилетней давности. Сам тренер не раз за время разговора подчеркивал, что многих деталей уже не помнит. Но столько интересного обнаружилось в тех интервью, что не освежить их в памяти читателей со стажем и не познакомить с ними молодых спартаковских болельщиков было бы нечестно. И, на мой взгляд, обеднило бы эту главу. Теперь же вы сможете увидеть сразу двух Романцевых – того, которому было сорок с небольшим, находившегося на пике тренерской карьеры, и того, который ее уже закончил.
Мне страшно жаль, что Олег Иванович больше не тренирует. И не случайно весной 2012-го, после 0:3 от «Анжи», я написал в «Спорт-Экспрессе»: «”Спартаку“ нужен Романцев». Ведь каждый сюжет нуждается в закольцовке.
Но этого, увы, не случится уже никогда.
Той весной на другом матче мне посчастливилось сидеть в ложе прессы «Лужников» рядом с Романцевым и его старым товарищем, тогда – пресс-атташе «Спартака» и автором названия газеты «Спорт-Экспресс», Леонидом Трахтенбергом. И слушать в течение девяноста минут романцевские ремарки к происходившим на поле событиям.
И вот что скажу вам, друзья: это потрясающая школа. Каждая фраза (а Романцев ими направо-налево не разбрасывался) вскрывала суть вещей так, что и представить себе было нельзя. Крохотные детали, мне, журналисту, незаметные, подвергались такому мгновенному «микроскопному» анализу, что хотелось слушать еще и еще. Чувствовалась свежесть восприятия, вернувшаяся к тренеру энергетика – и было непонятно, отчего этого не хотят видеть другие. Те, кто заказывает музыку.
Честно скажу: некоторое время даже не мог вспомнить, что это был за матч, лишь потом напрягся и сообразил – победа над «Кубанью» 2:0. А все потому, что саму игру полностью затмил комментарий самого титулованного тренера в истории клуба. Тренера, который за годы без активной практики ни капли не утратил футбольного чутья. И оттого вдвойне больно, что он не работает. Почему – поймете, прочитав этот монолог.
Тут в тему – некогда популярный анекдот о Романцеве, сам факт которого говорит о степени популярности этого тренера в девяностых.
Олег Иванович попадает в рай. Господь Бог говорит ему:
– Олег, я тебя очень уважаю, мой сын, но меня мучает один вопрос. Ответь, пожалуйста, почему после матча 1999-го Россия – Украина ты не ушел в отставку?
– Прости, Господи, – отвечает Романцев, – но я думал, что после этого матча в отставку уйдешь ты…
Сам Романцев может вслух в этом не признаваться – но для себя, мне кажется, внутренне многое пересмотрел. Когда-то его упрекали в том, что он мало внимания уделяет великим спартаковским ветеранам. Но вот в июле 2013-го отмечался восемьдесят первый день рождения Анатолия Исаева, а одновременно – выход посвященной олимпийскому чемпиону Мельбурна‑56 книги Бориса Духона и Георгия Морозова «Равный среди первых». И мало кто ожидал увидеть среди пришедших Романцева.
А он – пришел. И произнес очень трогательные и искренние слова. Исаев же, отвечая, упомянул, что именно при Романцеве в его бытность президентом «Спартака» хотя бы некоторые ветераны команды стали получать от клуба пенсию. Они обнялись, а вскоре Романцев, по обыкновению, исчез – с виртуозной незаметностью. При всей своей популярности он никогда не любил находиться в центре внимания – а что, собственно, изменилось?
Изменилось то, что на него теперь ничто не давит. И есть полное ощущение, что Олег Иванович по сей день испытывает от этой психологической разрядки колоссальное, нечеловеческое облегчение. Поэтому и не бросается обратно в этот адский омут. Как подумает об этом каждодневном, непрекращающемся стрессе – нет уж, ребята, обойдетесь как-нибудь без меня. А я лучше порыбачу, проведу время наедине с природой. Которая на самом деле намного лучше и чище человеческой породы. И ее донельзя наэлектризованного, бьющего наповал своей нагрузкой существования.
В пятьдесят один год, поняв все это, Романцев ушел в сторону. Почти никто причин такого шага не понял. Но стоит побеседовать с этим ни на кого не похожим человеком – и многое в его решениях становится ясно. Хотя до конца познать Олега Ивановича с его даже не двойными, а тройными глубинами он и сам, подозреваю, не в состоянии…
– «Спартак» для меня начался с книги Михаила Ромма «Я болею за ”Спартак