ас ходить, если начнем выигрывать!»
Плюс к тому, на базе висели фотографии Старостина, Романцева, и я, пользуясь этим, рассказывал иностранцам о выдающихся людях истории «Спартака». Сам долго играл за границей и прекрасно понимаю, что легионеру в чужой стране может быть тяжело и многое зависит от того, как его в ней примут. Как капитан, делал все, чтобы облегчить им этот процесс.
От аргентинцев Кавенаги или Родригеса ждать, что они поймут и почувствуют спартаковский дух и традиции, было трудно – слишком далеко они жили до переезда в Россию. Поэтому им забивать мозги разговорами на эту тему особого смысла не было. А сербы или чехи близки нам по менталитету, быстро осваивают русский язык, и им это куда понятнее. Видич или Йиранек, считаю, стали спартаковцами и по игре, и по человеческим качествам.
Другое дело, что Неманья отыграл в «Спартаке» недолго, всего полтора года. Но когда приглашает такой суперклуб, как «Манчестер Юнайтед», отказаться невозможно. Кстати, в какой-то мере «отправил» его в «МЮ» именно я. У него, если не ошибаюсь, были еще варианты с «Палермо» и «Ливерпулем». Он подошел и спросил совета – что выбрать? Отвечал Неманье, чтобы он даже не думал – только «МЮ»! Видич прислушивался ко мне, опытному в футболе человеку. Плохого не пожелаю, а шанс попасть к Алексу Фергюсону может выпасть раз в жизни. И он стал там не только лучшим защитником, но и капитаном.
Сам я полюбил «Спартак» не в детстве. Жил в Псковской области, в Великих Луках, и болел за «Днепр». А отец и старший брат – за «Спартак». Как получилось, что начал переживать за «Днепр» – сам не понимаю. Может, в пику брату, и у нас с Андреем в связи с этим даже до драк доходило. А может, просто нравилось, как эта команда играет, какие голы забивает Олег Протасов…
Однажды мы с братом оказались в Москве на матче «Спартак» – «Днепр». Том самом, когда Федор Черенков забил свой сотый гол. Сидели на трибуне за воротами, и, поскольку сыграли 2:2, никто из нас не стал объектом для шуток другого. Мог ли тогда подумать, что полгода буду находиться с Черенковым в одной команде и, более того, нести его на плечах во время круга почета в прощальном матче?..
Кто-то пробивается в футболе в первую очередь за счет таланта, кто-то – с помощью трудолюбия. Я из вторых. Да, еще когда мне было лет семь-восемь, мой первый тренер в Великих Луках говорил: «Этот парень далеко пойдет, у него светлая голова». То есть как-то в детстве все-таки выделялся. Но в том, что пробился наверх, «виновато» в первую очередь старание, работоспособность, желание добиться чего-то в футболе.
Олег Романцев меня после каждой тренировки едва ли не силой выгонял. Часто говорил: «Дима, хватит, уходи. Завтра игра, не переусердствуй». Но я все равно оставался, и мне это помогло. Считаю, что каждый мальчишка, который хочет чего-то добиться, должен очень много работать. Одного таланта мало.
Привычка и желание трудиться у меня развивалась с малых лет. Родители были простыми работягами, поэтому мы с братом понимали, что можем добиться всего только сами: «блат» взять неоткуда, никто со стороны не поможет.
Родители не то чтобы хотели видеть нас футболистами, но не препятствовали. Заботились о главном: чтобы мы по неправильной дорожке не пошли. Ведь на периферии народ такой, что судьба может повернуться по-всякому. Жили мы на окраине – много пьяных, бродяг. Район был неспокойный, но мы его своеобразным соблазнам не поддались. Хорошо, что папа с мамой не пускали процесс воспитания на самотек ни на день. А к футболу относились нормально, поскольку он нас занимал делом.
Ремешком от отца, впрочем, иногда перепадало – из-за плохих оценок. Но класса с шестого родители перестали уделять особо пристальное внимание нашим дневникам, поскольку стало ясно: мы всерьез занялись футболом, а настоящая учеба с этим не очень совместима. Тем не менее двоечниками не были.
Ни о каком «Спартаке» тогда и близко не мечтал. Понимал, что не каждому дано играть в «Реале», «Милане», «Спартаке», «Днепре». Ставил задачу попасть во вторую лигу чемпионата СССР, которая казалась мне пределом возможного. И когда меня взяли в псковский «Машиностроитель», был самым счастливым человеком на свете. А потом почувствовал, что этого мне уже мало, и вот тут уже захотелось большего. Но опять же поставил цель попасть в первую лигу. В облаках, словом, никогда не витал.
И о Великих Луках никогда не забывал. Тем более что родители там остались жить, никуда переезжать не захотели. И на заводе работали очень долго. Отец умер, а мама сказала, что будет доживать свои дни дома. Приезжаю к ней два-три раза в год…
Мне говорили, что после победы и гола в финале Лиги чемпионов за «Порту» в мою честь хотели назвать улицу в Великих Луках. Не назвали, и, думаю, не стоило этого делать. Особо не люблю публичности и считаю это лишним. Достаточно моей фотографии среди почетных граждан Великих Лук.
Первую лигу проскочил без остановки – меня сразу пригласили в высшую, в «Локомотив». Помню, когда мы с мамой приехали из Великих Лук, на вокзале в Москве нас встречал Валерий Николаевич Филатов. И ему, и Юрию Павловичу Семину очень благодарен и считаю «Локо» своей второй командой. Об этих людях могу сказать только хорошее, и не случайно свой прощальный матч решил сыграть в Черкизове. К тому же «Локомотив» сделал мне хорошую арендную скидку, пошел навстречу, и Семин в этом тоже помог. Спасибо и Сергею Липатову.
За три сезона в «Локомотиве» я здорово физически окреп. И многому научился. В то время туда из «Жальгириса», отказавшегося играть в чемпионате Союза, перешли классные литовские игроки – Иванаускас, Нарбековас, Юркус. Это были суперпрофессионалы, я жил с ними на базе и учился тому, как правильно себя вести и относиться к делу. А в 1992-м из Новой Зеландии вернулся Семин. Мы, когда встречаемся с ним на футболе, иногда вспоминаем то время.
Как теперь понимаю – очень для меня полезное. Потому что, не закались я у Филатова и Семина, а сразу окажись в «Спартаке», возможно, ничего и не получилось бы. Тут же все произошло постепенно. В «Локомотиве»-то совсем не выделялся. Был там лишь одним из многих, и особенного футбольного интеллекта во мне разглядеть было невозможно.
Даже не представляю, как Романцеву это удалось – вопросов ему на этот счет не задавал. Резкий скачок произошел уже в «Спартаке». Как-то мне рассказали, что в 1995-м в Екатеринбурге, где мы выиграли у «Уралмаша» 6:2, Романцев сказал одному из своих помощников:
– Елки-палки, а Аленичев, оказывается, может здорово играть!
Тогда, видимо, он в меня до конца и поверил. Но чем я заслужил приглашение в «Спартак» – не знаю.
Семин – человек очень доступный и охотно общающийся с игроками, даже такими молодыми, как я. Как-то раз били по воротам, и когда я попал в «девятку», он сказал – случайно. И предложил поспорить на деньги, что в следующий раз так не смогу. А вот смог! Рассчитался Юрий Палыч тут же – он в этих делах человек щепетильный. С Олегом Ивановичем таких споров у нас не было, их и представить себе было невозможно. Его боялись.
Когда меня пригласили в «Локомотив», я еще болел за «Днепр». И впервые выйдя против днепропетровцев в чемпионате СССР 1991 года, испытал потрясающие ощущения. Был в шоке, не верил собственным глазам! Только что переживал за этих игроков по телевизору, а теперь сам против них выхожу!
Но в том же году был матч против «Спартака», и тогда понял, что эта команда – нечто особенное и футбол у нее какой-то совсем другой. Голова кружилась от того, как они нас «возили».
Тогда между «Локомотивом» и «Спартаком» была очень большая разница. И после первого года в составе красно-белых понял, что нашел свою команду. Ту, о которой мечтал. Пусть мне было тяжеловато, поскольку конкуренция в полузащите была сумасшедшей – Карпин, Пятницкий и другие, – но сама обстановка и тот опыт тренировок оказались бесценными.
Мое расставание с Семиным не получилось гладким. Все просто – он не хотел, чтобы я уходил в «Спартак». Юрий Палыч уже видел во мне игрока основного состава, рассчитывал, что задержусь в «Локомотиве» еще года на два-три. Но я настоял на своем, тем более что контракт заканчивался. Откровенно сказал ему, что хочу попробовать свои силы в «Спартаке», который, при всем уважении к «Локомотиву», – команда более высокого уровня.
Назвал бы это не конфликтом, скорее недопониманием. Какой-то элемент обиды у Семина остался. Не общались месяца два. Потом перед матчами «Спартака» с «Локомотивом» начали здороваться, а через год-два все стало нормально. И сейчас у нас великолепные отношения.
Помню, как меня встретили в «Спартаке». В ноябре 1993-го у спартаковцев проходила тренировка в Лужниках. Приехал, не зная, что в раздевалке за каждым закреплено свое место. Сел на место Андрея Иванова, Царствие ему Небесное. Был в шоке, когда по телевизору показали сюжет о том, что с ним произошло. Просто не понимал, как судьба может такое сделать с человеком. Ему пытались помочь разными способами, но это было уже невозможно…
А тогда Коля Писарев, увидев меня, за долю секунды до прихода «Вани» в раздевалку сказал:
– Дима, ты туда не садись, это место занято.
А то начал бы в «Спартаке» не с того! Правда, после слов Писарева я сел, как оказалось, на место Федора Черенкова…
Когда выяснилось и это, то просто встал около стеночки, дождался, пока вся команда придет, и лишь после этого сел на свободное место. Но это не означает, что в команде была дедовщина – наоборот, коллектив оказался замечательный, как одна семья.
Тогда мы и с Валерой Карпиным познакомились. Если честно, никогда не мог бы подумать, что он станет главным тренером вообще, а тем более – «Спартака». Полагал, что его деятельность скорее будет связана не с футболом, а с бизнесом, но оно вон как получилось. Как гром средь ясного неба поступило предложение от Леонида Федуна, и Валера согласился, причем, по-моему, не раздумывая. Мы созванивались. Ведь в годы игры за границей жили неподалеку – от Порту до Виго километров сто пятьдесят. В теннис регулярно играли. И, когда закончили карьеру, поддерживали связь. Не было такого, чтобы мы не созванивались больше месяца, а потому знаю, что о переезде в Россию, работе в футболе, да еще и тренерстве, он не задумывался. Спортивным директором я еще мог его представить, но тренером…