Но все оказалось не так страшно. Разговор длился всего минуту. Главный тренер выслушал меня и ответил:
– Дима, решай сам.
Никакой обиды, гнева, уговоров. Даже подумал: «Как же так? Вы же обещали в своем интервью, что никто ”Спартак“ не покинет!» Видимо, для меня было сделано исключение. От Романцева вышел с невероятным облегчением.
Много лет спустя Егор Титов говорил, что побоялся идти к Романцеву обсуждать вопрос своего отъезда. Думаю, зря. Мне кажется, если бы Егор захотел уехать и откровенно сказал Иванычу о своем желании, то уехал бы. Жаль, что такой талантливый игрок не поиграл за границей.
Не считаю, что тренера надо бояться. Уважать – да. Хотя Романцева, откровенно говоря, боялись все. Иногда приезжаешь на базу, увидишь глаза Олега Ивановича и сразу понимаешь, что будет сегодня на тренировке. Это было видно по его настроению. Но тогда я себя преодолел, и Романцев оставил решение вопроса на мое усмотрение.
Потом прокуратура вроде как искала деньги, которые были «Ромой» за меня «Спартаку» перечислены… Об этом много писали, и меня до сих пор спрашивают, нашлись ли эти деньги. Откуда же мне знать? Платил клуб клубу, а игрок к этому отношения не имел. Хотя неприятно, что это исчезновение денег так или иначе связано с моим именем. Некоторые-то думают, что и я с этой аферой (если она вообще была) оказался как-то связан. А на самом деле подписал контракт с «Ромой» – и всё.
Отметили мой отъезд в Италию на славу. Проводы были очень серьезные – пригласил всю команду в итальянский ресторан «Марио» на берегу Москвы-реки. Были там и Романцев с Ярцевым, но они недолго посидели, понимая, что нам надо остаться одним. А потом почудили от души.
Солировал, как это нередко бывало, Слава Зинченко, наш мастер по обуви. За определенное вознаграждение он разделся до трусов и поплыл по Москве-реке до середины и обратно. Чтобы подняться наверх – а там была высоченная бетонная стена, – заранее достал из багажника своей машины трос, чтобы мы вытаскивали его из грязной воды. Так все вышли из ресторана – шеф-повар, обычные повара, официанты – и наблюдали, как Слава, грязный, в одних трусах, лезет из реки к нам обратно.
Про Зинченко можно много рассказывать. Как-то были в Швейцарии, увидели пруд, в котором только уточки плавали. И скинулись командой, чтобы он с ними поплавал. После чего приехала полиция, и пришлось заплатить штраф.
Классные воспоминания! И люди замечательные. У нас в «Спартаке» была одна семья. Те же повара в Тарасовке, администраторы базы, которым мы из-за границы постоянно сувениры привозили, были для меня такими же родными, как и футболисты «Спартака».
Когда я подписал контракт с «Ромой», Игорь Шалимов, в свое время игравший у Земана в «Фодже», предупредил:
– Отдохни как следует две-три недельки, потому что от его сборов с ума сойдешь!
Так и оказалось. Когда начались эти кроссы, думал: «Зачем поехал в эту Италию?» Предполагал, что будет тяжело, – но не до такой степени. В первые две недели очень хотелось возвратиться в «Спартак». Но ни в какие действия эти мысли не вылились. Однако уже тогда сказал себе, что однажды обязательно вернусь в «Спартак», не останусь за границей. Так и получилось.
Непросто сравнивать тренировочный процесс и методы Романцева, Капелло и Моуринью. Капелло – тоже не ангел. Человек достаточно жесткий, почти ни с кем не разговаривал, как и Олег Иванович. А вот Моуринью – полная им противоположность. Перед каждой тренировкой со всеми пообщается, спросит, как семья, и т. д.
Тренировочный процесс за границей был поразнообразнее, упражнений побольше. С Романцевым мы довели все, что знали, до автоматизма, Моуринью же постоянно придумывал что-то новенькое. Не хочу сказать, что одно лучше или хуже другого – просто подход разный. В любом случае их обоих считаю двумя главными тренерами в моей карьере, хотя и к Семину, и к Ярцеву, и к Капелло отношусь с большим уважением.
Был очень рад, когда Моуринью приехал на мой прощальный матч в Москву. Встретил его в аэропорту посреди ночи сам, потому что для меня он действительно The Special One, Особенный. Честно говоря, уверен был, что Жозе примет мое приглашение, поскольку в то время он нигде не работал, а ко мне всегда относился тепло. Когда «Интер» весной 2010-го приезжал в Москву играть с ЦСКА четвертьфинал Лиги чемпионов, встретились вновь.
«Спартак», в отличие от команд Моуринью, так ни разу и не выиграл еврокубок, хотя трижды выходил в полуфиналы. Наверное, потому, что команда всегда была «заточена» на атаку. Это нравилось зрителям, да и сами мы не умели действовать по-другому. Забили тому же «Интеру» в начале московского матча и полетели вперед: хотелось увеличить преимущество. А итальянцы на нашем месте встали бы всей командой в защите и ничего бы не пропустили…
Все семь лет, что играл в Италии и Португалии, конечно, следил за тем, что происходит в «Спартаке». Находился в постоянном контакте с Титовым и Тихоновым, они рассказывали мне обо всем. И чем дальше, тем больше удивлялся и огорчался.
Когда из команды убрали Тихонова, вообще не мог поверить, что такое возможно. Не представлял себе, что же такое Тишка мог сказать Олегу Ивановичу в самолете после матча «Реал» – «Спартак», чтобы тот его отчислил. А через три года точно так же поражался, когда убрали уже самого Романцева. Потому что был уверен, что Олег Иванович в этом клубе проработает еще очень долго.
Плохо, что подобные истории случались в моем родном «Спартаке» с тренерами, игроками, командой в целом. В клубе, у которого столько болельщиков, не должно такого происходить. То же самое с Егором. Все это никак не свидетельствовало о том, что «Спартак» морально здоров.
С Червиченко и Шикуновым общался только однажды, когда они хотели меня вернуть. Было это, по-моему, за два года до моего ухода из «Порту». Но мне тогда еще хотелось поиграть за границей, у Моуринью.
О том, что мы выиграем Лигу чемпионов и тем более – что забью в финале, конечно, и не мечтал. Но это произошло. Тогда, в мае 2004-го, уже планировал возвращение в «Спартак», начались переговоры с гендиректором Юрием Перваком. Но это было еще не окончательно.
В итоге мое решение предопределило то, что Моуринью ушел в «Челси», с ним уехали Паулу Феррейра и Рикарду Карвалью, покинул команду и Деку. Мог ли перейти в «Челси» и я? Жозе сказал, что, если бы не возраст, он бы с удовольствием меня туда взял. Но мне было уже за 30.
И, зная, что в «Порту» команда будет уже другая, предпочел вернуться домой, в «Спартак». Хотя контракт с португальцами действовал еще год, я им по-человечески все объяснил, и они выставили за меня небольшую цену – то ли 750 тысяч долларов, то ли 800.
Первак именно пригласил меня, а не убедил. Если бы мне не захотелось вернуться в «Спартак», убедить меня никто бы не был способен. За рубежом к тому времени уже достаточно поиграл, выиграл все, что мог, и решил: пора домой. Если бы предложения из «Спартака» не было, возможно, и доиграл бы в «Порту» до конца контракта. Но тут получился идеальный вариант: Моуринью уходит, игроки уходят, меня в «Спартак» приглашают. Жена не возражала, она всегда говорила: «Делай то, что считаешь нужным».
С Юрием Михайловичем Перваком поначалу общаться было непривычно – человек он специфический. Но, познакомившись с ним поближе, понял его. Да, где-то жесткий, мог и матерком пройтись в адрес команды, когда она плохо играла. Мог пообещать по пути из Томска в случае поражения посадить самолет в Челябинске, всех оттуда высадить – и пусть до Москвы пешком добираются. Но со мной он всегда был предельно честным и открытым. И все обещания выполнял.
Пришел в «Спартак» – и сначала даже не понял, куда попал. Игры нет, фамилий половины футболистов, особенно иностранцев, даже не слышал. Хорошо, что в то время Первак пригласил целую группу сильных футболистов. Одновременно со мной Видич пришел, Йиранек, Родригес, Кавенаги.
И Сергей Ковальчук, которого признали лучшим игроком Молдавии. В то время он был куда более техничным, чем стал потом. Меня потом поражали перемены к худшему, которые с ним происходили – и знаю причину. Более того, говорил с ним на эту тему: он жил на базе и каждый день подолгу работал в тренажерном зале.
– Серега, ты перекачаешься, потеряешь легкость, резкость, координацию!
То же самое произошло потом с Димкой Сычевым: качал бицепсы, словно на пляже хотел их демонстрировать. Но собственно футболу-то это мешает!
Во время моего прихода в команду ее тренировал Невио Скала. Мне с ним работать было комфортно, тем более что мы говорили на одном языке, итальянском. И специалист сильный – не случайно выиграл Кубок кубков и Суперкубок с «Пармой». Симпатичный человек, приятный в общении. Но не мы решаем, с кем работать: руководство расторгло с ним контракт, и долго нам сотрудничать не довелось. К сожалению.
А «к счастью» – это коллектив, который у нас собрался. С этими ребятами хотелось и на поле выходить, и за его пределами общаться. Сколько возился с Ромкой Павлюченко!
– У тебя сумасшедшие данные, – говорил я ему. – Ты должен быть лучшим бомбардиром чемпионата России!
Гонял его, потому что видел в человеке огромный потенциал. Но он же немножечко человек настроения. Сегодня может хорошо сыграть, завтра – плохо. Нянчился с ним, как ни с кем. Первое время он слушал все это с недоверием, а потом стал стараться и прибавлять на глазах. Я и ругал его, когда надо было. Павлюченко мог на Клесова, помощника Старкова, огрызнуться, но даже если это происходило по делу, я говорил:
– Не надо! Мы не имеем права этого делать. Не хочешь его слушать – не слушай. Молчи и работай.
Этого Клесова у нас в команде Лаврентием называли, в «честь» Берии. Потому что он постоянно ходил и проверял, чем мы в номерах занимаемся. Проявлял чересчур много старания, когда этого делать не следовало. Все мы взрослые люди. Ну ходишь ты по номерам, ну где-то раз в год что-то там найдешь, оштрафуешь. И что дальше? Ребят это страшно раздражало.