– Тебя только не хватало, – сказал Бритос хриплым голосом, – на похоронах того, кто струсил.
Талос присоединился к траурной процессии, двигавшейся по пыльной дороге, и некоторое время наблюдал за носилками, на которых покачивалось на каждом шагу тело Агиаса. Затем Талос достал из сумки тростниковую флейту и начал играть. Раздалась напряженная, вибрирующая музыка. Бритос вздрогнул, но не прервал своего медленного торжественного шага. Талос играл боевой гимн сражения при Фермопилах.
В назначенном месте труп возложили на сухие ветки, и пламя охватило исхудавшее от голода и безумия тело покойника.
Таковы были погребальные почести, оказанные Агиасу, сыну Антимакоса, воину из двенадцатой сисситии третьего отряда спартанцев.
Глава 10. Одинокий гоплит
Гибель Агиаса стала для Бритоса последней каплей. После похорон он окончательно ушел в себя, перестал разговаривать и отказывался от еды. Выбрав безлунную ночь, он вышел из дома с твердым намерением покончить с собой. Желая избавить мать от ужасного зрелища, которое предстало глазам родителей Агиаса, Бритос решил отправиться на гору Тайгет. Дождавшись, когда весь дом погрузился в сон, он разулся, тихонько вышел из атриума и прошел во двор. Его тут же встретил молосс Мелас, радостно виляя хвостом и поскуливая. Бритос погладил пса по голове и успокоил его.
– Смирно, Мелас, смирно, – сказал он шепотом, и пес сел. Бритос погладил его по спине и с горечью вспомнил тот далекий день, когда отец подарил ему молосса. Он встал и направился к лесу по узкой тропе. Как часто в детстве он гулял здесь с друзьями! Бритос долго бродил по лесу, и порою страх охватывал его при мысли о столь ужасной кончине, бесславной и безутешной. Никто и никогда не готовил его к подобной смерти. Он хотел найти укромное место, чтобы никто не нашел его, и вместе с тем ужасался при мысли о том, что его непогребенное тело растерзают дикие звери и душа будет вечно скитаться у ворот царства теней. Бритос думал о городе, о том, как Спарта бессмысленно пожертвовала кровью царя Леонида и отца; о городе, причинившем страдания бедному царю Клеомену и несчастному Агиасу. Сегодня Спарта, сама того не зная, вновь будет запятнана кровью, и на сей раз это будет кровь Бритоса.
Юноша очутился на поляне, на вершине холма. На ней рос огромный дуб с дуплом, окруженный зарослями колючих кустов. Настала пора положить конец слухам и совершить то, что должно: он вынул кинжал и поднес к груди. Бритос уже приготовился вонзить его, но в этот миг огромный кулак, словно молот, опустился на его голову, и юноша рухнул на землю.
– Во имя Зевса, Карас, я же просил тебя оглушить его, а не прикончить, – раздался чей-то голос.
– Я не виноват, – пробормотал гигант. – Просто нынешнее поколение уж больно нежное.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что слышал, – буркнул он из-под густой бороды. – Видел бы ты, как лет двадцать назад мы воевали у Геллеспонта с фракийцами… Там был спартанский наемник, который потерял копье и кулаком разбивал вражеские щиты.
– Ты не рассказывал, что воевал с фракийцами.
– Я со всеми воевал, – проворчал Карас и мрачно посмотрел на Бритоса, лежавшего без сознания. – Нам пора идти, скоро рассвет.
Они направились к верхнему ручью. Когда они вошли в хижину Караса, уже начинало светать.
– Наконец-то, – пропыхтел Карас и опустил свою ношу на постель из козьих шкур. – Что-то устал я от этого груза.
Талос снял капюшон и плащ, под которым он прятался, и сел.
– У тебя есть что-нибудь съедобное? – спросил он. – Я проголодался после ночной вылазки.
– Ты прав, – ответил Карас, – но, боюсь, у меня почти ничего нет. В последнее время я не успеваю следить за домом.
Он достал из сумки кусок хлеба, а из шкафа – соты с медом.
– По счастью, у нас есть это, – сказал он и положил еду на скамью, – вчера я нашел этот мед в дупле дуба на той вершине, что обращена к Амиклам. А теперь, – продолжил он, – скажи, что ты собираешься с ним делать? – И он указал на Бритоса, который еще не пришел в себя.
– Я хотел спасти его, вот и все.
– Ох, – проворчал бородатый великан, – как по мне, так ты просто спятил. Если бы мы не стали вмешиваться, то утром стало бы одним спартанцем меньше. Ан нет! – воскликнул он с набитым ртом. – Ты заставил меня долго идти по следам этого безумца, а потом еще и тащить его домой, как мешок с мукой. Ну, думал я про себя, наверное, Талос что-то задумал: хочет отомстить за какую-нибудь обиду, или потребовать выкуп, или отдать его персам, когда они придут в наши края. Ничего подобного, ты просто хотел спасти его!
– Послушай меня внимательно, упрямая голова, – ответил Талос. – В этом человеке и его семье есть что-то непонятное, и я очень хочу это выяснить. Поэтому он должен жить, ты понял?
– Понял, понял, – пробурчал Карас и проглотил кусок, – больше не буду возражать.
– Отлично, а теперь нам надо его усыпить. Когда проснется, он начнет кричать или метаться.
В ответ Карас поднял свой огромный кулак.
– Ради Зевса, только не это. Ты убьешь его!
– Послушай, я же не стану петь ему колыбельную. Он уже взрослый мальчик, да и мне, по правде говоря, совсем неохота нянчиться с ним.
– Ладно, Карас, сейчас не время для шуток. Я хотел сказать, что можно дать ему сонное зелье. Я знаю, что у тебя оно есть. Ты меня поил им, когда я был весь в синяках после набега криптии. От этого зелья у меня быстро прошла боль, и я смог заснуть.
– Оно закончилось, – буркнул пастух и достал из кожаного мешочка какой-то порошок, затем смешал его с медом и вином.
Талос улыбнулся. Карас заставил Бритоса, все еще лежавшего в полусознательном состоянии, сделать несколько глотков снадобья.
– Теперь слушай внимательно, – сказал Талос, – я должен попросить тебя еще об одном важном одолжении.
– Что на этот раз? Хочешь, я принесу тебе царя Леотихида в мешке и пятерых эфоров в придачу?
– Нет, Карас, мне нужны доспехи.
Карас мрачно посмотрел Талосу прямо в глаза:
– У тебя уже есть доспехи… если они тебе действительно нужны.
– Нет, Карас, их время еще не пришло.
– Тогда какие доспехи тебе нужны? Я не понимаю.
– Дело в том, Карас, что ты не должен понимать. Просто делай то, о чем я прошу тебя. Если не боишься.
– Сдается мне, что доспехи твои надо где-то украсть.
– Ты прав. Что скажешь?
– Я ничего не боюсь. Какие доспехи тебе нужны?
– Мне нужны не просто доспехи, а доспехи благородного Аристархоса. Они хранятся под замком в доме Клеоменидов.
Карас поперхнулся:
– В доме Клеоменидов? Ради Поллукса, а другое место ты не мог подыскать?
– Знаю, Карас, но, конечно, если ты боишься…
– Клянусь всеми эриниями преисподней, если тебе нужна эта вещь, я достану ее. Правда, будет нелегко избавиться от этого проклятого зверя, который вечно слоняется у них во дворе, я бы предпочел столкнуться с Цербером, чем с этим черным чудовищем.
– Их слуга поможет тебе, он из наших.
– Ладно, – сказал Карас, – будут тебе доспехи; не позднее чем через два дня.
Бритос попытался сесть, но пронзительная боль в голове вновь пригвоздила его к постели. Он не понимал, где находится. Постепенно туман перед глазами начал рассеиваться.
– Проснулся наконец, – сказал Талос, сидя у огня. – Знаешь, сколько времени ты проспал?
– Ты? – спросил Бритос с удивлением – Где я? Кто?..
– Я тебе все объясню, но ты должен выслушать меня… Нет, – сказал Талос, увидев, что рука Бритоса тянется к поясу. – У тебя забрали кинжал. Ты доказал, что не умеешь использовать его с умом.
Бритос снова попытался встать. Он разозлился, когда понял, что с ним произошло. Но резкий приступ головной боли заставил его опуститься на ложе из овечьих шкур.
– У Караса тяжелая рука, – сказал Талос. – Боюсь, твоя голова еще поболит какое-то время. К тому же мы напоили тебя снадобьем, чтобы ты уснул. Сейчас я покормлю тебя, чтобы ты начал восстанавливать силы.
– Я не буду есть, – сухо ответил Бритос, – и тогда я умру. Решение принято. Я не вернусь назад только потому, что ты застал меня врасплох вместе с этим Карасом. Неужели ты думаешь, что я хотел покончить с собой из-за минутной слабости? Спартанский воин не падает духом, илот. Я должен умереть, потому что жить в бесчестье я не могу, как не смог и Агиас.
– Перестань говорить так, словно ты великий Зевс. Сейчас ты такой же человек, как и я. Мне хорошо известны твои мысли, и я знаю, что о тебе думают в твоем родном городе. Они прозвали тебя «тот, кто струсил».
Бритос бросил на Талоса взгляд, полный непримиримой ненависти.
– Настал твой черед ликовать, илот, не правда ли? Наслаждайся этими минутами, пока можешь. Если мне не удастся покончить с собой, я убью тебя вот этими руками.
Талос усмехнулся:
– Поистине доблестный поступок – убить хромого илота. Мне доподлинно известно, что тебе не чужды подобного рода подвиги. Хотя обычно ты совершаешь их с кучкой товарищей, чтобы точно не промахнуться.
– Проклятый калека, – зарычал Бритос, – зря я тогда не прикончил тебя, как пса.
Талос вынул из сумки Караса кинжал Бритоса и протянул ему.
– Если ты этого действительно хочешь, у тебя еще есть время, – сказал он ледяным тоном.
Бритос задумчиво посмотрел на клинок и опустил голову:
– Почему ты не дал мне покончить с собой?
Талос с глубоким вздохом опустил оружие и сказал:
– По правде сказать, я и сам толком не знаю. Твоя жизнь не принесет мне никакой пользы. Хотя есть одна причина, но она касается только меня одного. Пока я не могу рассказать о ней, зато могу сказать, почему ты скоро сам захочешь остаться в живых.
– Если бы у меня был повод остаться в живых, я бы давно его нашел, – с горькой улыбкой ответил Бритос. – Думаешь, легко вонзить себе клинок между ребрами?
– Послушай меня, – сказал Талос. – Я, может быть, не понимаю ваши законы чести, но мне кажется, что в глазах спартанцев твое самоубийство стало бы очередным доказательством того, что вы с Агиасом просто хотели спастись от верной смерти при Фермопилах. К тому же ты бы бросил свою мать, которая недавно потеряла мужа.