Клейдемос выронил свиток. Слезы текли по его лицу. Он побежал в комнату родителей, открыл огромный кипарисовый сундук и извлек доспехи и щит Клеоменидов. Он пошел к могиле Исмены и возложил на каменную плиту великолепные доспехи: поножи с прекрасной чеканкой, шлем с тройным черным гребнем и щит с изображением дракона. Клейдемос опустился на колени и приложил голову к холодному камню. В последний раз он провел рукой по щиту, в котором спал еще младенцем, и внутри которого лежали кости брата. Затем Клейдемос ринулся в сторону горы Тайгет и исчез в тумане.
И тогда из недр горы поднялся гул, и земля содрогнулась до самых глубин Тартара. Массивные стены дома Клеоменидов пошатнулись, угловые камни треснули, и древнее здание рухнуло на фундамент с оглушительным грохотом.
Глава 11. Ифома
Клейдемос миновал поляну с раскидистым дубом и через заросли кустарника пробрался к основанию холма. Там, у небольшого костра из хвороста, сидел Карас. Его фигура, закутанная в плащ, казалась неподвижной, как каменная глыба.
– Я ждал тебя, – сказал он и встал, – пойдем.
Он отодвинул в сторону камни, которые загораживали вход, заросший мхом и папоротником. Никто не трогал эти камни с тех пор, как их в последний раз касался Критолаос в тот дождливый вечер много лет тому назад.
Карас взял факел, обмотанный паклей, и зажег его. Он пошел первым, а Клейдемос последовал за ним. Закрепив факел на стене пещеры, Карас поднял крышку огромного сундука. В полутьме засверкали великолепные доспехи. Клейдемос с изумлением смотрел на них, не осмеливаясь пошевельнуться. Карас вынул латы с тремя крупными пластинами, бронзовый щит с серебряным украшением и изображением волчьей головы, а также шлем, увенчанный волчьими клыками. Когда Карас потянулся к мечу, Клейдемос пошатнулся, охваченный внезапной дрожью. Великан снял со стены факел и поднес к мечу. Жир, которым было покрыто оружие, вспыхнул, а за ним загорелся и сам меч. Когда пламя погасло, на раскаленном металле еще мерцало голубое сияние.
Карас склонил голову и прошептал:
– Он будет сильным и невинным, движимым такой любовью к народу, что пожертвует даже голосом крови…
– Я слышал эти слова из уст Критолаоса, – сказал Клейдемос.
– Это древнее пророчество, которое только что исполнилось. Ты жертвуешь спартанской кровью ради народа… ты – последний Волк Мессении, Талос, сын Спарты и сын народа. Настал день передачи меча Аристодема – царя Мессении, наследника Нестора, пастыря народов. День, когда древнее проклятие спадет.
На глазах Караса выступили слезы, но ни один мускул не дрогнул на его лице, и он вонзил кончик меча в грудь Клейдемоса. Тот не шелохнулся, хотя из груди брызнула струйка крови. Карас воздел меч обеими руками. Алая капля медленно сползала вниз по желобку лезвия. Когда она достигла янтарной рукояти, Карас вонзил меч в землю, встал на колени и прижался потным лбом к рукояти. Дрожащим голосом он произнес таинственные слова, которых Клейдемос не понимал, но которые навеки запечатлелись в его памяти.
Карас поднял голову, увидел, что Клейдемос замер в безмолвии, и сказал:
– Возьми его.
Клейдемос опомнился, протянул руку к янтарной рукояти меча, вытянул его из земли и приложил к груди. Карас встал.
– Критолаос был последним Хранителем меча, я – Хранитель слов. Слов, которые передавались из поколения в поколение на протяжении ста восьмидесяти четырех лет. Теперь ты – владелец Меча, ты знаешь Слова. Ты – Волк.
Все здоровые мужчины Тайгета собрались на большой поляне у верхнего ручья. Они давно разбились на отряды, встали в шеренги и были во всеоружии. Воины смотрели в сторону леса, тихо переговариваясь, словно ожидая кого-то. И тут один из них показал на дубраву и закричал:
– Идут!
Первым из леса вышел Карас. В правой руке он сжимал копье, в левой – кожаный щит. Позади шел вооруженный воин, облаченный в доспехи. На его шлеме красовались волчьи клыки, через плечо был перекинут большой лук, сделанный из рога. На поясе висел меч с янтарным эфесом. Завидев его, старейшины преклонили колени и подняли руки. Карас подошел к людям, воздел копье и крикнул:
– Волк вернулся, воздайте ему почести!
Воины сомкнули ряды и начали бить мечами о щиты. Раздался мощный, беспорядочный гул, который становился все громче, пока не перерос в оглушительный грохот, отразившийся эхом от горных вершин.
Старец с длинной белой бородой приблизился нетвердой поступью к воину. Он поднял взгляд, полный слез, и промолвил дрожащим голосом:
– Мы давно ждали этого дня, господин. Да пребудут с тобой боги и дадут тебе силы возглавить народ. – Затем он взял его руку и поцеловал.
Клейдемос снял шлем и поднял руку, призывая к тишине.
– Люди гор! – крикнул он. – Слушайте! Мне было явлено много знамений от богов и исполнились многие пророчества, прежде чем я облачился в эти доспехи и взял в руки меч Аристодема. Меня долго не было, но за этот срок я познал правду о своей судьбе и о мире, что нас окружает. Я претерпел немало страданий, ибо боги уготовили мне сложную судьбу. Но теперь спартанские корни иссохли, и путь мой предрешен. Потому я поведу вас в битву с помощью Караса, Хранителя слов, которого мой дед Критолаос избрал мне в товарищи много лет назад. Позавчера я стал свидетелем вашего сражения в долине. Я был в Спарте и видел, как город готовился к бою. Но время испытывать судьбу и нападать на город еще не пришло. Вы отвыкли от военных действий, а в Спарте осталось много прекрасно вооруженных и обученных воинов. Их возглавляют два храбрейших молодых царя. Кроме того, город вот-вот получит поддержку и подкрепление союзников, среди которых есть и афиняне, господствующие над морями. Поэтому нам следует вернуться на древнюю родину нашего народа, в Мессению, и заново отстроить Ифому! – (Легкий гул прокатился по рядам воинов.) – Спартанцы еще долго будут восстанавливать свой разрушенный город и наводить порядок в армии. Мы успеем добраться до Ифомы и восстановить городские стены. Город расположен очень удачно, и его довольно легко оборонять. Нам не придется сражаться в открытом поле с греческими фалангами. Мы восстановим колодцы и цистерны, укрепим бастионы. Стада коров и овец, которых вы всю жизнь пасли для господ, обеспечат еду. Собирайте семьи, берите женщин и детей и готовьтесь. Завтра же отправимся в путь.
Из тысяч уст вырвался крик одобрения, и все воины подняли копья. Карас тотчас принялся раздавать указания. Он назначил дозорных на тропы и обзорные пункты, после чего поделил всех крепких мужчин на отряды и выбрал лучших в командиры. Он собрал весь вьючный скот, все телеги и волов и велел всем семьям увязать свои пожитки и отнести на большую поляну для погрузки вместе с провизией.
В ту ночь Клейдемос спал в доме Критолаоса и женщины, которую много лет называл мамой. Все было по-прежнему: и загон, где держали скотину, и порядок в доме царил такой, будто Клейдемос никуда не уезжал все эти годы. На прежнем месте стоял стул, на котором долгими зимними вечерами сиживал Критолаос, рассказывая чудесные истории и плетя корзины из тонких веток дрока. Сохранилась и кровать, на которой Клейдемос засыпал в детстве. Здесь он часто мечтал в полудреме, проваливаясь в сон, а летом просыпался под щебетание влюбленных дроздов и пение жаворонков, которые вылетали из кустов навстречу солнечным лучам.
Всего два дня пути, и он воссоединится с Антинеей навсегда. Клейдемос уснул, устав от бесконечных нагрузок и волнений. Рядом лежали доспехи царей Мессении, созданные в древние времена искусными руками мастеров великого дворца и столь долго пролежавшие в пещере. Неподалеку, на опушке дубовой рощи, покоился Критолаос. Возле его могилы добрая человеческая рука посадила ясень, на ветвях которого уже набухли почки от теплого дыхания морских ветров.
Долгий поход начался на рассвете после того, как дозорные доложили, что в округе тихо. Клейдемос расставил вооруженных людей двумя колоннами по пять рядов в каждой: одна шагала впереди, другая – в хвосте процессии. Между ними ехали повозки, запряженные вьючными животными, и шли женщины, старики и дети со своими вещами. Впереди конные разведчики проверяли маршрут, а позади такие же конники замыкали длинную вереницу людей и животных. У них был приказ поднять тревогу в случае нападения с тыла.
Но за все путешествие, продлившееся пять дней, ничего не случилось, и во второй половине пятого дня илоты подошли к развалинам Ифомы. Клейдемос приказал разбить лагерь у подножия холма, возле которого была вода. Рядом был лес; столяры и плотники тут же принялись за работу и всего за несколько дней соорудили хижины. Помогали все, кто мог работать: и мужчины, и женщины, поочередно сменяя друг друга, чтобы отдохнуть. Они чинили стены, латали проломы, возводили крыши, расчищали улицы от обломков. Подростки и даже дети вызвались помогать родителям.
Когда колонна илотов прибыла на их землю, Антинея и Пелиас присоединились к ней. Карас посадил их в свою повозку и рассказал обо всем, что случилось за это время. Клейдемос ехал во главе колонны. Он поприветствовал Антинею взмахом руки и долгим взглядом, но свою позицию не оставил. Теперь он знал, что у них будет достаточно времени для долгих бесед. Сейчас же главное – доставить людей в безопасное место до того, как спартанцы решат напасть. Странно, но спартанцы не давали о себе знать целых три месяца. Когда наконец на подступах к долине часовые заметили небольшой отряд вражеской конной разведки, Ифома уже воспряла и смогла принять всех обитателей горы Тайгет. Их число составляло три тысячи восемьсот человек, и восемьсот из них могли взять в руки оружие.
Клейдемос неустанно занимался с людьми, обучал их воинским приемам, которые постиг за годы военной службы в Спарте. Как-то ночью они с Карасом обходили городские стены и задержались на башне, откуда открывался вид на долину, залитую лунным светом.
– О чем думаешь? – спросил Карас.
– О той минуте, когда здесь появится спартанская армия.