И все же спартанские силы, посланные для защиты Фермопил, насчитывали только две трети тех, что Спарта недавно направила, но потом отозвала из Темпийской долины. Причина отправки сил, объявленных всего лишь авангардом, была общей для всех членов коалиции, хотя в первую очередь она была приложима к спартанцам. Ибо пришло время праздновать Олимпийские игры, которые происходили каждые четыре года, возможно, во второе полнолуние после летнего солнцестояния, где-то в августе. Это был общеэллинский религиозный праздник, основное празднование в честь самого могущественного из греческих богов, Зевса Олимпийского. Каждые четыре года объявлялось «Олимпийское перемирие», чтобы дать возможность всем грекам, желавшим участвовать в играх или наблюдать за ними, добраться до этого места на северо-западе Пелопоннеса, будучи свободными от обычных рисков и опасностей путешествия через территории чужих и слишком часто враждебных греческих городов. Поэтому благочестивым грекам было трудно отвлечься от привычных приготовлений к Олимпийским играм.
Для спартанцев было еще более настоятельным также и другое религиозное обязательство — отметить ежегодный Карнейский праздник в честь Аполлона, одно из главных событий их религиозного календаря. Все их основные религиозные праздники были посвящены Аполлону — Гиацинтия, Гимнопедии, а также Карнейя, и спартанцы, как в случае с неявкой на Марафонское сражение в 490 году, были исключительно, воистину вопиюще скрупулезны в соблюдении таких праздников. Поэтому они тоже полагали, что не могут посвятить всю свою военную мощь защите ущелья в Фермопилах.
Однако «Греция» отчаянно нуждалась в спартанцах, лидерах коалиции, чтобы действовать, и действовать эффективно. Им необходимо было продемонстрировать по крайней мере какой-нибудь позитивный жест сопротивления и, если возможно, нечто большее, нежели жест. Было несколько других факторов, религиозных или квазирелигиозных, которые могли подвигнуть спартанцев на защиту Фермопил. Во-первых, именно на горе Эта, Неподалеку к западу от Фермопил, их герой-предок Геракл встретил свою смерть на земле, перед тем как был взят для постоянной посмертной жизни в качестве бога на горе Олимп[70]. К югу от горы Эта простиралась территория, известная как Dôris. Согласно мифу, эта территория была исконной родиной дорических предков спартанцев, прежде чем они предприняли Великий поход на южный Пелопоннес по крайней мере семью столетиями ранее, как представляли себе этот период спартанцы пятого века.
Другим квазирелигиозным фактором в пользу решимости Спарты защищать Фермопилы были Дельфы. На совете религиозной ассоциации, известной как Союз Амфиктионии, спартанцы были представлены не непосредственно, а как представители дорического народа (ethnos). Они прилагали огромные усилия, чтобы поддерживать отдельную и прямую связь с дельфийским оракулом через пифий, четырех постоянных представительниц, назначаемых царями[71]. По ходу подготовки к вторжению Ксеркса оракул выдавал партнерам по спартанской коалиции в Афинах поток негативных, мрачных предсказаний относительно бесполезности сопротивления. Выражаясь без обиняков, дельфийское жречество перешло на сторону персов. Геродот сообщает о подобном же пессимистическом ответе, якобы данном спартанцам. Либо, говорит он, они должна принести в жертву жизнь царя, либо персы уничтожат их и оккупируют их землю. Многие исследователи усматривали в этом классический случай vaticinatio post eventum, пророчества задним числом: спартанцы действительно принесли в жертву царя, и их земля была оккупирована. Они полагали, что дельфийские жрецы выдали это выдуманное пророчество, чтобы задним числом продемонстрировать силу своих профетических способностей, а также чтобы попытаться стереть некоторые из следов мидизма, порожденные их более ранними, пессимистическими излияниями.
Однако если летом 480 г. позиция Спарты, как повсеместно в коалиции, несколько колебалась, по крайней мере по тактическому вопросу, следует ли встречать Ксеркса к северу от Коринфского перешейка или на самом перешейке, то тогда, вполне возможно, она требовала некоего внешнего подтверждения, столь авторитетного, как голос Аполлона Дельфийского, чтобы склонить на свою сторону колеблющихся. Мое подозрение таково, что именно поэтому царь Леонид использовал свои официальные контакты, чтобы подкупить оракула, недаром он был сводным братом Клеомена. Затем он, активно руководя с фронта, как это умел сильный спартанский царь, добился того, чтобы именно он, а не его соправитель Леотихид, избранный Собранием по рекомендации герусии и эфоров, исполнил царскую жертвенную роль у Горячих ворот. Полагаю, было не просто совпадением явное сходство между этим актом самопожертвования и тем, что совершили Спертий и Булий около 484 года, тоже под наблюдением Леонида.
По совокупности этих причин спартанцы решили доверить оборону Фермопильского ущелья не простолюдину, каким был Эврибиад (адмирал флота коалиции), а одному из их собственных двух царей. Характерно, что они также придали этому решению религиозный поворот.
Что мы знаем о Леониде? Ответ — к сожалению, примечательного мало, не считая того, что он действительно совершил в течение этих лихорадочных напряженных недель августа 480 года. Он вовсе не был предназначен от рождения на роль царя и стал им только потому, что его брат Клеомен I умер, не оставив наследника мужского пола[72]. Тот факт, что он являлся сводным братом Клеомена, а также был женат на его единственной дочери, что делало его зятем последнего и непрямым наследником, предположительно, облегчило наследование. Однако, вероятно, Леонид чувствовал, что ему много предстоит добиться и, кроме того, многое доказать.
С другой стороны, так как совсем не ожидалось, что он станет царем, Леонид прошел нормальный цикл обучения, от которого в каждой царской семье были освобождены только наследные царевичи[73]. Поэтому у него было очень хорошее преставление об «истинных интересах» Спарты[74]. Не менее важно, что Леонид обладал общим спартанским темпераментом воина, цвет и вершину которого представлял собой экспедиционный корпус из трех сотен человек, назначенных служить под его началом под Фермопилами.
Почему были выбраны именно 300 из всей спартанской армии в 7000–8000 человек и почему именно эти 300? Во-первых, этим количеством человек можно управлять как элитной боевой ударной группой, и именно такое количество постоянно встречается на протяжении греческой истории[75]. Во-вторых, в Спарте это число имело значительный символический и практический оттенок — такова была стандартная численность обычной царской охраны. Телохранителей называли hippeis («всадниками»), хотя на самом деле они служили пехотинцами в неподвижном центре фаланги гоплитов, где находился командовавший армией царь. Они также выполняли ряд церемониальных и разведывательных функций вне поля боя. Эти триста hippeis специально отбирались в ходе интенсивной конкурентной борьбы среди сильнейших в десяти самых молодых группах взрослых граждан в возрасте между двадцатью и двадцатью девятью годами.
Однако отбор авангарда из 300 человек Леонида в Фермопилах производился с одним дополнительным решающим критерием. Помимо исключительного мужества, мастерства и патриотизма, каждый из немногочисленных избранных должен был иметь живого сына. Поскольку спартанские мужчины редко женились раньше, чем на подходе к тридцати годам, практически это означает, что, по крайней мере некоторые и, вероятно, многие из трехсот, отобранных для операции в Фермопилах, должны были быть в возрасте тридцати и более лет. Что же касается их командира Леонида, которому, по моими подсчетам, в 480 году было около пятидесяти и который женился на Горго на редкость поздно, то он благодаря своему юному сыну Плистарху удовлетворял этому критерию, наложенному на триста избранных.
В наше время по-разному толковали условие, упоминаемое Геродотом без каких-либо дополнительных комментариев, которое предполагает, что у каждого из этих трех сотен должен был иметься живой сын. С точки зрения некоторых исследователей, это был способ гарантировать, что они будут сражаться с исключительной отдачей и мужеством, но они и без этого были так воспитаны. Причина, скорее, носила социальный или, точнее, общественный характер. Сыновья должны были остаться, чтобы сохранить отцовское имя, то есть увековечить имя отца, которому предстояло скоро умереть, и генеалогию по мужской линии. Таким образом, эти сыновья должны были образовать элиту внутри элиты, ядро следующего поколения лучших взрослых бойцов, лопающихся от гордости в стремлении повторить подвиг своих павших отцов. Ибо фермопильским трем сотням, в сущности, предстояло стать смертниками особой спартанской разновидности — в полном соответствии со своим воспитанием и тем, как Леонид понимал избранную им роль. Это было так же специфически по-спартански, как и питаться за общим столом.
После событий 11 сентября 2002 года вопрос о самоубийстве/убийстве во имя высшей цели, иногда также называемом добровольным мученичеством (подкрепленным свидетельством, обычно религиозным), долгое время активно занимал как средства массовой информации, так и серьезных западных исследователей. Что движет этими камикадзе? Естественно, внимание было сосредоточено на Израиле/Палестине, Ливане, Ираке, Шри-Ланке, Турции и Чечне, а также на активности, направляемой или вдохновляемой Аль-Каидой (например, в Касабланке и Стамбуле, помимо Нью-Йорка и Вашингтона). Выдвигался ряд возможных общих мотиваций или объяснений: экономические неудачи, желание достичь посмертного статуса героя и мученика, а также религиозная преданность и политическая, особенно националистическая идеология, в индивидуальных случаях вместе с психической патологией. Тем не менее ни один из этих случаев суицида не был официально и открыто расследован от имени законных государственных или правительственных органов. Эта тактика все больше используется в гражданских войнах. При том что в большинстве этих акций не делается различия между теми, против кого они направлены, так как они убивают с равной готовностью как гражданских лиц и детей, так и вооруженных солдат, и, в отличие от вполне взрослых феромопильских трех сотен, совершающих эти акты, обычно являются м