Карпухин и Козлов получат свои звезды в Кремле 21 мая 1980 года из рук первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Василия Васильевича Кузнецова. Вместе с ними ордена Ленина будут вручены Романову, Голову и Полякову.
Вручение наград в Кремле — дело хлопотное. В первую очередь для тех, кому вручают. Как шутили в «Альфе», ребята волновались не меньше, чем при штурме дворца. А уж инструктировали их до посинения: руку не жать, вопросов не задавать, не обнимать, не целовать. Спасибо, что дышать разрешили. Отчего же такие страсти?
Оказывается, награды вручить собирался сам генсек Леонид Ильич Брежнев.
Дату награждения несколько раз переносили и наконец сообщили: Брежнева не будет. Его заменит Кузнецов. Опять новый инструктаж, ведь Василий Васильевич древнее своего шефа. Главная задача — не переборщить с рукопожатием.
Наступило 21 мая. Великолепная пятерка собралась в Кремле. В гардеробе сдали плащи. В холле женщина средних лет приветливо, по-хозяйски улыбнулась.
Огляделись. Тихо. Торжественно. На столиках фруктовая вода, сигареты. Заглянули в зал — там ни души.
Томились недолго, ровно в назначенный час их пригласили в зал, который по-прежнему выглядел пустым: прибавилось несколько стульев да массивный стол с золочеными резными ножками. Рядом со столом микрофон. Кузнецов поздравил с наградой, вручил ордена, золотые звезды. Награжденные, как принято, благодарили партию и правительство. Виктор Федорович Карпухин от волнения забыл сказать заготовленные заранее слова, ему разрешили еще раз подойти к микрофону. Пока он шел, что-то пошутил, мол, воевать хорошо умеет, а говорить не очень.
После церемонии снова вышли в холл. «Может, сфотографироваться?» — предложил Козлов. «Нежелательно», — тихо, но требовательно сказал сопровождавший их заместитель председателя Комитета Василий Лежепеков.
И все-таки в такой день решили ослушаться начальство: сделали несколько кадров. Фотографий, которых Лежепеков советовал не делать, так и не получили, а вот снимков, где Василий Васильевич руку жал, дождались. Правда, через несколько лет.
Секретарь Президиума Верховного Совета Михаил Георгадзе восхищался: «Эх, какие ребята, настоящие богатыри, с вами бы по бокалу шампанского выпить. Такие награды! Но, извините, — смущенно разводил он руками, — в Президиуме денег нет. Все на послов да на приемы, обеды званые расходится».
«Ничего, — успокоил Сергей Голов секретаря Президиума Георгадзе, — мы догадывались, поэтому с собой принесли». Хотелось только добавить: «Принесли, зная вас, му…ков».
Когда Георгадзе ушел и остались только свои, зампреды Лежепеков и Кирпиченко дали добро на заслуженную рюмку водки. Но предупредили: дома никому ни слова. «Плетите все что угодно про свои награды, кроме правды. Это государственная тайна».
Заслуженную рюмку пить дома под одеялом не хотелось. Заказали столик в ресторане «Прага». Приехали в пять часов и попали как раз в перерыв. Не пускают. Что ж, пока перекурили. Люди все прибывают. Молодые ребята на входе шумят, свадьба подкатила на черных «Волгах». Время к открытию. Прошли к гардеробу, скинули плащи. У одного Золотая Звезда на лацкане, у другого, у третьего — орден Ленина. Молодежь притихла, разинула рты от удивления. Деды-гардеробщики привстали: «Ребята, да где же вы столько набрали? Откуда, сынки?»
Окружили, охают, восхищаются, глаза горят, подбежала девушка-невеста, орден потрогать просит. Оказывается, народ встречает своих героев не так, как кремлевские филины. И тепла у людей хватает, и добросердечия, и искренности.
Поднялись наверх. А по дороге, чтоб не было лишних вопросов, награды сняли. Встретил официант Коля. Попросили его сделать праздник, но без шума, посторонних и рекламы. Мол, мы ребята тихие, скромные, один из Анголы вернулся, другой… Словом, запудрили Коле мозги. Тот накрыл стол и вышел. Ну а традиция есть традиция.
Налили бокалы, ордена и звезды опустили в шампанское. Встали. В это время Коля вошел, закуску принес. Вошел и остолбенел. Рядом, по соседству, двадцать человек медаль «За трудовую доблесть» обмывают, а тут впятером две геройские Звезды и три ордена Ленина. Страна чудес!
Пригласили Колю: выпей с нами, считай, с того света вернулись. Официант молча опрокинул рюмку, вопросов не задавал. На этом семейный, в узком кругу, ужин и закончился. Коля притащил друга. Извинился, мол, простите, ребята, с другом пятнадцать лет вместе работаем, а такого в жизни не видывали. Ну что же, друг так друг, заходи, наливай. А тут на цыпочках вошел метрдотель, бывший чекист, с тремя официантами. Им тоже, оказывается, по секрету рассказали о героях.
Появился руководитель оркестра. Хотел сыграть для настоящих героев.
— Вы — очень симпатичные ребята, — улыбался музыкант. — Что прикажете исполнить в вашу честь?
— Какой приказ, маэстро. Действуй на свое усмотрение.
И оркестр заиграл популярную тогда мелодию: «Я в весеннем саду пил березовый сок…»
А ребята сидели в своем ресторанном кабинете, слушали песню. Обидно, досадно стало: что мы от своих людей с наградами прячемся? Вышли в зал. Кто сидел там, из-за столов встали, поздравляют. Руки жмут, к себе присесть приглашают. Оттаяли душой ребята.
А оркестр все играл и играл. Для них, для героев. Незабываемый был вечер. Уже в конце подсел к ним мужичок. Захмелевший. Веселый.
— За вас, ребята, за вас! — шумел он. — Чувствую, вы настоящее дело сделали.
Он залпом осушил бокал и с досадой бросил:
— Тут пашешь, пашешь — и ни хрена…
Козлов усмехнулся и спросил:
— Где пашешь?
Тот грудью подался на стол и, озираясь, прохрипел по секрету: «В КГБ…»
Геройский стол вздрогнул от хохота.
Без опубликования в печати
Герои афганской войны не обделены у нас ни почетом, ни вниманием. Страна знает их и любит. Они занимали и занимают высокие государственные и правительственные посты, возглавляют общественные организации.
К ним внимательна пресса, созданы кинофильмы и телепередачи, в книгах самых авторитетных авторов герои-афганцы занимают достойное место. Достаточно назвать лишь некоторые имена, и станет ясно, что и сегодня, спустя много лет, они у всех на устах. Александр Руцкой, Павел Грачев, Борис Громов, Валерий Очиров.
Из более чем 200 тысяч награжденных из состава ограниченного контингента советских войск в Афганистане 67 человек стали Героями Советского Союза, 24 из них — посмертно.
В органах МВД этого звания удостоен полковник Михаил Исаков. Есть сведения, что Комитет госбезопасности представил к званию Героя 13 человек. Но все ли они были удостоены высокого звания — неизвестно. Даже о тех, кто стал Героем, долгое время молчали. В личных делах против их фамилий стоял гриф: «Без опубликования в печати».
И все-таки, несмотря на запреты, имя первого Героя просочилось на страницы газет. Правда, в каком-то диком обличье появился перед нами Герой Советского Союза полковник Григорий Бояринов. Писали, что, идя на штурм дворца Амина, он страшно орал и крыл матом офицеров. Создалось впечатление, словно полковник больше ничего и не умел, как поливать нецензурщиной своих подчиненных.
Прочитав эти строки, можно улыбнуться и великодушно простить недобросовестность ли, злой ли умысел человеку, запустившему в полет грязную «утку». Оставалась уверенность, что уже следующий литератор обязательно задастся вопросом, как же люди, сплошь матерщинники, крикуны и болтуны, сумели выполнить уникальную, беспрецедентную по сложности задачу столь молниеносно, четко и с минимальными потерями? Но, к сожалению, надо сказать: первый Герой не часто упоминался в нашей документалистике, ну а если о нем и говорили, то ссылались на мнение того самого неизвестного автора, якобы видевшего Бояринова в бою и собственными ушами слышавшего мат и крики.
В одной из книг об афганской войне попались немало удивившие строки: «Если не считать тех, кто получил Золотую Звезду за штурм аминовского дворца (были и такие), то следующим Героем (из живых) стал офицер-десантник Сергей Козлов».
Нелепые слова: почему, собственно, не считать тех, кто получил звезду за штурм аминовского дворца? Да, верно, были такие. Может быть, в них резиновыми пулями стреляли? Или кровь и жизни бойцов «Зенита» и «Грома» ничего не стоят? Нетрудно заметить также то общее, что руководило как офицерами КГБ, так и офицерами воздушно-десантных войск. Кстати, при штурме дворца Тадж-Бек в бой они шли вместе, плечом к плечу, в одних БМП и БТРах, и никто за спину друг друга не прятался.
Так почему же мы должны считать одних и сбрасывать со счетов других? Может, поэтому мы до сих пор не знаем, каким был на самом деле полковник Бояринов?
Григорий Бояринов был сыном своего времени. Он родился в 1922 году и добровольцем, в 17 лет, ушел в армию. Окончил Свердловское пехотное училище, в сорок первом получил звание младшего лейтенанта и первую свою фронтовую должность — командир минометного взвода. Судьба забросила его на Северо-Западный фронт. Здесь он получил и первое боевое крещение, и первую награду — медаль «За отвагу». Во все времена со дня ее введения медаль «За отвагу» ценилась особо. Что говорить — всем медалям медаль. Трудно сказать, почему эта награда приобрела такой авторитет — может, оттого, что лежал на ней отблеск Георгиевского креста, солдатской награды, вручаемой в русской армии за личную храбрость и отвагу.
С приходом к власти большевиков Георгиевский крест был упразднен, однако со временем догадались ввести медаль, которая стала популярна и любима в Красной Армии.
Удостоился ее младший лейтенант Григорий Бояринов за то, что со своим взводом уничтожил пехотную роту фашистов.
Вдвойне приятно было узнать о награде отцу Григория — Ивану, георгиевскому кавалеру.
В декабре 1941 года Григория переводят в истребительный полк Северо-Западного фронта, а уже 1 февраля 1942 года он откомандирован в состав пограничного полка НКВД. Как оказался лейтенант в пограничной части, теперь уже вряд ли удастся выяснить. Солдат, офицер, особенно во фронтовую пору, не волен был собой распоряжаться. Где сказали — там и служил, бил фашистов.