Впервые опубликовано: «Свободный журнал», Пг., 1917, № 6, декабрь, с. 13. Напечатано вместе со стихотворением «О родина!» под общим заголовком «Неисходный час» и порядковым номером II.
В этом стихотворении можно найти общие мотивы со стихотворением «В том краю, где жёлтая крапива», которое Есенин датировал 1915 г., вошедшим в сборник «Голубень».
Ср.:
Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочём ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах.
И:
Размахнулось поле русских пашен,
То трава, то снег,
Всё равно, литвин я иль чувашин,
Крест мой как у всех.
«Свищет ветер под крутым забором…» — стихотворение, в большей степени насыщенное христианским мироощущением, ключевой мотив его — богооставленность (см. предисловие Захара Прилепина к настоящему сборнику).
В 1925 году появится у Есенина схожее по образности и интонации стихотворение — «Свищет ветер, серебряный ветер…». И в нём ветер, олицетворяющий собой и ход истории, и глобальные преобразования, ощущаемые в 1917 году, и, наконец, нащупываемую тогда же богооставленность, восемь лет спустя высвистывается уже в полное приятие своего (пройденного и законченного) пути:
Жить нужно легче, жить нужно проще,
Всё принимая, что есть на свете.
Вот почему, обалдев, над рощей
Свищет ветер, серебряный ветер.
Впервые опубликовано: газета «Знамя труда», М., 1918, 11 июня, № 224.
Под таким же названием в 1918 году вышла книга поэм Сергея Есенина (издание «Московской трудовой артели художников слова»), но поэмы «Сельский часослов» в ней не было. Более того, ни в один из своих последующих сборников это произведение поэт не включил. Не вошло оно и в посмертный 4-й том «Стихи и проза», составленный Иваном Евдокимовым.
Поэма написано белым нерифмованным стихом — единственный случай в есенинской поэтической практике.
Чернявский Владимир Степанович (1889–1948 гг.) — поэт, актёр, один из близких петроградских друзей Есенина в дореволюционные и первые послереволюционные годы.
Третий Завет — по убеждению ряда русских мыслителей Серебряного века, должен появиться после книг Священного Писания — Ветхого Завета и Нового Завета, составляющих Библию. Поэма несёт в себе мысль о великом будущем России — «начертательницы Третьего Завета».
Израмистил — это имя Есенин составил из слов: «изографство» и «мистическое». В письме к Иванову-Разумнику (Ташкент, май 1921) он высказывал мысль о том, что искусство в некоторой степени должно быть связано с мистической образностью, с загадками языка. Это искусство поэт «хорошо изучил, обломал». «И даже в поэме „Сельский часослов“, — говорил Есенин далее, — назвал это моё брожение „Израмистил“. Тогда мне казалось, что это мистическое изографство.
Теперь я просто говорю, что это эпоха двойного зрения, оправданная двойным слухом моих отцов, создавших „Слово о полку Игореве“…»
В поэме «Сельский часослов» использованы сюжеты и образы Библии (Книга пророка Исайи, VII, VIII, IX). Так, например, сюжет 4-й главки поэмы, связанный с именем Израмистила, напоминает библейский сюжет о рождении Еммануила (еврейское имя Господа Иисуса, встречаемое первый раз в пророчестве Исайи о рождении Спасителя от Девы.
Впервые опубликовано: газета «Известия Рязанского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов», 1918, 18 августа, № 170; газета «Известия ВЦИК», М., 1918, 22 августа, № 180 (Лит. прил. № 1).
В дальнейшем вошло в сборник «Сельский часослов», М., «Московская трудовая артель художников слова», II год I века (1918 г.).
Иорданская голубица — один из источников образа — в Новом Завете: когда Иисус был крещён Иоанном в реке Иордан и вышел из воды, то «увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и испускался на Него» (Мф. III, 16). Ср. также определённую параллель первой строфы третьей главки поэмы со строчками «Снова голубь Иорданский / Над землёю воспарил» из «Поддонного псалма» Николая Клюева — сочинения, к которому не раз обращался Есенин на рубеже 1917–1918 годов (см. его письмо Иванову-Разумнику конца декабря 1917 г. и статью «Отчее слово», 1918 г.). Впрочем, употреблённое здесь Есениным слово «голубица» (вместо «голубь») несёт дополнительную смысловую нагрузку — ведь в одном из народных поверий «называют голубицею» (Аф. III, 222) человеческую душу. В свете этого заглавие «Иорданская голубица» вполне соответствует содержанию произведения:
в целом оно безусловно навеяно мифопоэтическими представлениями о посмертной судьбе тех человеческих душ, которые переселяются в рай или, говоря словами поэмы, в «благие селенья» (см. последующий комментарий).
Гусей <…> стая / (…) / То душ преображенных / (…) рать — ср.: «…душа, по мнению наших предков, излетала из человеческого тела птичкою, мотыльком или другим крылатым насекомым и в этом виде возносилась в царство блаженных.
Под влиянием такого воззрения в (…) отлёте птиц осенью стали усматривать удаление душ в небесные области…»
(Аф. III, 292).
Летит в небесный сад. / А впереди их лебедь… — ср.: «…тени усопших ищут вечно цветущих лугов и вечнозелёного сада, но достигают туда только одни добродетельные.
Этот небесный сад (рай) преисполнен роскошными цветами и плодами…» (Аф. III, 257); «предания представляют аиста, лебедя <…> проводниками усопших» в рай (Аф. III, 293).
Звёздами вбитая высь — ср.: «Греко-римское представление звёзд блестящими головками гвоздей, вбитых в кристальный свод неба, (…) подтверждается и нашими сказками…»
(Аф. I, 281).
Вижу вас, злачные нивы, / С стадом буланых коней. / С дудкой пастушеской в ивах / Бродит апостол Андрей — наблюдение А. Авраамова (в его кн. «Воплощение. Есенин — Мариенгоф», М., 1921, с. 24), что в данном случае апостол Андрей является метафорическим олицетворением месяца, соответствует сказанному в «Поэтических воззрениях». Апостол Андрей — один из двух учеников Иоанна Крестителя, последовавших за Иисусом (Иоан. I, 40); по преданию, проповедовал и в России.
Древняя тень Маврикии — речь идёт о дубраве Мамре; подробнее см. выше, в комментарии к «Октоиху» (с. 187–190).
Дождиком в нивы златые / Нас посетил Авраам — вероятно, здесь Авраам выступает по воле автора не только как библейский персонаж, живший у дубравы Мамре (см. Быт., гл.
XII–XXV), но и как водорождённый бог древних.
Впервые опубликовано: газета «Коммунист», Ереван, 1959, 30 авг., № 205 (в статье В. Белоусова «Забытые стихи Есенина»).
Впервые опубликовано: журнал «Жизнь и творчество русской молодежи», М., 1919, № 34/35, 1 июня, с. 5.
В первопечатном варианте имело посвящение Александру Кусикову.
Александр Борисович Кусиков (1896–1977 гг.) — поэт, входил в группу имажинистов, познакомился с Есениным в 1918 г. Вместе с Кусиковым Есенин в 1921 г. выпустил сборник «Звёздный бык». Отмечая крайнюю разнородность поэтов-имажинистов, некоторые критики вместе с тем находили определённые интонационные и стилистические переклички между стихами Есенина и Кусикова. В январе 1922 г. А. Кусиков вместе с Борисом Пильняком уехал в Ревель, оттуда — в Берлин. По приезде Есенина в Берлин в мае 1922 г. Кусиков сопутствовал ему и в жизни, и в публичных выступлениях. Их совместные выступления в Берлине проходили и после возвращения Есенина из Америки в 1923 г. Кусикову в первой публикации был посвящён цикл «Москва кабацкая», его имя встречается в ранней редакции одного из стихотворений цикла «Пой же, пой. На проклятой гитаре…» («Пой, Сандро! навевай мне снова…»). После возвращения Есенина на родину их взаимосвязи оборвались.
Впервые опубликовано: журнал «Сирена», Воронеж, 1919, № 4/5, 30 января, с. 11–12.
Впервые опубликовано: журнал «Красная новь», 1922, № 2, март-апрель, с. 100.
В первой публикации было посвящено Сергею Клычкову.
Сергей Антонович Клычков (1889–1937) — поэт и прозаик, один из лидеров «новокрестьянской» группы писателей, в разные периоды близкий Есенину. Печататься начал с 1906 г., в 1911-м вышел его первый сборник — «Песни».
Стихи С. Клычкова стали известны Есенину ещё в 1913–14 гг. и были им восприняты как близкие по духу. К этому времени, возможно, относится и начало их личного знакомства.
С. Клычков назван Есениным среди поэтов, которых он узнал в годы учёбы в Университете Шанявского. Тесное сотрудничество между ними установилось в 1918–1919 гг.: они вместе принимали участие в создании «Московской трудовой артели художников слова», намеревались создать «крестьянскую секцию» при московском Пролеткульте, вместе с Михаилом Герасимовым написали «Кантату», с ним и с Надеждой Павлович — киносценарий «Зовущие зори», вдвоём думали написать монографию о Сергее Конёнкове.
Тогда же в «Ключах Марии» Есенин назвал Клычкова «истинно прекрасным народным поэтом».
Софья Толстая-Есенина вспоминала: «Есенин рассказывал (…), что это стихотворение было написано под влиянием одного из лирических отступлений в „Мёртвых душах“ Гоголя. Иногда полушутя добавлял: „Вот меня хвалят за эти стихи, а не знают, что это не я, а Гоголь“». Несомненно, место в «Мёртвых душах», о котором говорил Есенин, — начало шестой главы, которое заканчивается словами: «…что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О моя юность! о моя свежесть!»
Впервые опубликовано: Сергей Есенин. Стихи скандалиста, Берлин, изд. И. Т. Благова, 1923.