И вот однажды подошел срок нашей золотой свадьбы. Не скоростной, не пятилетний, а настоящий — полувековой. Мне бы с учетом Марусиного характера проголосовать против этого юбилейного события, она бы тогда встала на дыбки и назло мне потребовала бы свадьбу. Я же оплошал и сказал без хитростей:
— Справим, Марусенька, золотую…
Старуха как вскинется, закипит-зашипит, словно чайник на плите:
— Ты что, полагаешь, я у мамы дурочка? Мною, думаешь, можно вертеть, как угодно? Не выйдет номер! Ты, я знаю, нарочно, предлагаешь устроить золотую, а на уме имеешь другое: ждешь, что я заартачусь, откажусь. Нет, я тебе не доставлю такого удовольствия. Я бы сказала: «Да!» — но опять же — чему радоваться? Пятьдесят лет как один день тиранишь меня, изводишь. Для тебя, может, оно и праздник, а для меня?
— Да я, Марусенька, с чистой душой… Люди уже знают, неудобно…
— Неудобно штаны на голову надевать…
Вечером пришли дети, внуки. Семейство у нас, слава богу, большое, ветвистое. Спасибо детям, поддержали… Меня? Конечно, Марусю! Они-то знали к ней подход. Битый час убеждали ее, золотая свадьба, мол, сплошной пережиток прошлого и вообще в смысле финансов — одно излишество. Маруся, как я и ожидал, обрушила на них беглый пулеметный огонь:
— Раз в пятьдесят лет я могу себе позволить излишество… А пережитков у меня и без того много, одним больше, одним меньше…
Старший сын, дважды доктор — по медицинской линии и па научной, еле заглушил пулемет:
— Ладно, мать, пусть будет по-вашему!..
Пока дети составляли список гостей и обсуждали распорядок мероприятия золотой свадьбы, старуха повела атаку с другого фланга:
— Меня из списков приглашенных вычеркните! Без меня обойдется!
— Тогда и без меня! — заявил я. — Заочная свадьба — в отсутствии жениха и невесты! Ни у кого еще такого не было!..
— Свадьба без невесты — это все равно, что скрипка без смычка, — заметила внучка — студентка консерватории.
— Жених и невеста — это ассортиментный минимум любой свадьбы, — добавил сын — директор универмага.
— Не по закону! — вынесла приговор дочка-судья.
Старуха еще пуще разъярилась:
— Нашла чем пугать! Законом? Мы всю жизнь прожили в обход закона. Да знаете ли вы, что мы с отцом вашим как есть невенчанные! Уж коли на то пошло, и вы, получается, незаконные…
И верно, мы с Марусей не отмечались ни у попа, ни в сельсовете.
Сошлись, как говорится, под честное слово. И ничего, как видите, полвека отмахали…
— Да ты, мать, зазря волнуешься! Оформить в загсе? Только и делов? — распетушился я. — Завтра же, раз плюнуть, все обзаконю…
И верно, спозаранку отправился в загс. Заведующий — молодой, хотя при бороде, для виду, должно быть, и для солидности — принял меня сочувственно:
— Что у, вас, дедушка?.
— Беда, — говорю, — у меня…
— Направо по. коридору, в пятую комнату!
Я туда. А там тётенька, крупнокалиберная по части масштабов, первым делом потребовала справку от врача.
— Какая справка? Я еще ого-го, при полном здоровье, и жена…
— Справка на покойника…
— На какого покойника? — побелел я белее снега. — Я жениться…
— Тогда вам в третью комнату!
Высидел я в третьей комнате огромный хвост.
— Пришел, — говорю, — исправить ошибку молодости…
— Зарегистрировать новорожденного? Во вторую комнату, рядом!
— Помилуй бог! Куда в мои годы новорожденные? Мне брак оформить… — и рассказал все как есть.
— Ну что ж, в таком случае оставьте заявление! Две подписи — жениха и невесты. Придете через месяц!
— А пораньше?
Брачный заведующий, не сходя с места, развернул среди меня разъяснительную работу:
— Это вам что, в «Гастрономе» стол заказов?! Жениться не воды напиться. Для того и даден месячный срок, чтобы брачные стороны успели как следует взвесить, учесть, обдумать…
— Да мы за пятьдесят лет все уже обдумали, вступаем в брак, можно сказать, окончательно и бесповоротно!
А заведующий браками ни в какую:
— Идите в исполком! Только он в силах порушить инструкцию…
В исполком так в исполком… Иду, записываюсь на прием к заместителю, что командует загсами. Пришел в назначенный день. Выстоял, высидел сколько положено. Мне, надо сказать, повезло: заместитель попался умница, быстро раскумекал, что к чему:
— Ваше заявление? На ближайшем исполкоме рассмотрим. Думаю, уважим…
— Да, поймите, человек хороший, — взмолился я, — старуха всю плешь проест. У нас мероприятие золотой свадьбы срывается…
Заместитель понял меня с полуслова:
— У меня, — говорит, — у самого жена! Так и быть разрешу самолично.
И тут же на официальном бланке наложил резолюцию: «Зарегистрировать вне всякой очереди, как аварийный случай».
С заветной резолюцией бегу в загс.
— Теперь другой коленкор! Приходите утром с невестой…
Как на крыльях лечу домой. А Маруся вместо благодарности окатила меня ушатом ледяной воды:
— Напрасны твои старания, ни в какие загсы-шмагсы я не пойду! Для того ли я пятьдесят лет прожила с тобой, нарушая законы! Не хочу я в загсе! Хочу во Дворец брачного сочетания! Чем я хуже Нинки Хвостовой из десятой квартиры?!
Делать нечего, утром снова, как на казнь, поплелся в загс.
— Где невеста? — строго спросил начальник по бракам, увидя меня одного.
Запинаясь, изложил ситуацию.
— Да-с, положение незавидное… Рад бы вам помочь, но Дворец мне не подчиненный…
Пошел во Дворец — бывший особняк губернатора. Глаза разбежались от красоты! Мраморные лестницы, мраморные статуи, люстры одна другой краше, картины, как в музее. И заправляет этой красотой дамочка такая важная, строгая. Она меня сразу осадила:
— Дворец обслуживав! исключительно первичные браки… Вы же, надо полагать…
Своей грустной невенчанной историей я мог бы разжалобить во Дворце любую мраморную статую, не то, что дворцовую дамочку.
— Как же мне с вами поступить? — вздохнула она. — В нашей практике такого не было. Да и очередь у нас, все браки на три месяца вперед расписаны…
Показываю резолюцию исполкома. Нулевое впечатление!
— Это для рядового бракосочетания, в загсе. Для нас оно недействительное…
Возвращаться к Марусе ни с чем — страшно. Была не была, пошел в исполком. На мое счастье, у входа столкнулся с зампредом. Узнал меня, поздоровался:
— Что, пришли на свадьбу приглашать?
— До свадьбы, говорю, ой, как далеко! Скорее разводом пахнет, если не поможете… — И доложил накоротке оперативную сводку событий. Зампред взял у меня старую резолюцию и надписал: «Во Дворец, товарищ Гусаковой М, И.». Для верности приложил круглую печать и пожелал счастья в личной жизни.
Бегу изо всех сил во Дворец. Товарищ Гусакова М. И. приняла меня как родного, а резолюцию начальства к исполнению:
— Что ж, сколько вам на подготовку к свадьбе?
— Да мы пятьдесят лет готовились…
— Ладно, так и быть завтра сверхурочно обвенчаем!
Мчусь домой, а старуха совсем распоясалась:
— Ты что, в своем уме?! Тебе лишь бы меня с рук сбагрить… Фату, спрашиваю тебя, мне нужно? Нужно! А подвенечное платье? Обручальные кольца? Цветы? Ты думал тихарем пройти? Никакой в тебе серьезности и понятия! Полвека воспитываю, а толку?!
Взмыленный, на ракетной скорости лечу обратно во Дворец, упрашиваю, умоляю отложить церемонию. А их и умолять не пришлось.
— Вот хорошо, что за ум взялись. Мы таких приветствуем, что берут срок на обдумыванием Ведь нам, поймите, важно не количество, а качество. Мы обязательство такое приняли: в вопросах брака не допускать брака!
Я их успокоил:
— Что-что, а за качество ручаемся! Брака не будет!
…Спасибо детям и внукам, спасибо моему завкому и Марусиному фабкому, если бы не они, я бы такой нагрузки не выдержал и определенно сыграл бы в ящик…
Что вам еще рассказывать? Свадьба прошла по первому разряду. Не знаю, сколько осталось мне жить, но до конца дней не забыть мне свадьбы во Дворце. Посмотрели бы вы на Марусю! Я весь в черном костюме, в накрахмаленной белой сорочке, а вот рядом с Марусей я выглядел жалким цыпленком. И откуда у нее царственная повадка?! Павой, будто сама губернаторша, важно ступала по дворцовым коврам. Две правнучки, замирая от счастья — каким еще правнучкам довелось присутствовать на свадьбе своей прабабушки! — торжественно несли хвост ее подвенечного платья…
Нам повезло, назначенная перед нами пара запаздывала, и нас провернули вне очереди. Когда надевали обручальные кольца, Маруся от волнения побледнела, я тоже тайком слезу обронил. Оно и понятно, не каждый день венчаешься… Представитель райисполкома, не глядя на нас, отмочил по бумажке речугу, заготовленную, должно быть, для опоздавшей пары молодых:
«Дорогие молодожены! Поздравляю вас с законным браком! Вы находитесь у самого порога семейной жизни. Знайте, вас ждут не только бархатные дорожки, но и рытвины и ухабы. Пусть они вас не пугают. Живите мирно и дружно, помните слова поэта: «Любовью дорожить умейте!»
Грянул оркестр, раскупорили шампанского, мы с Марусей на радостях расцеловались…
Из Дворца десять машин цугом повезли нас в клуб, где мой завод и Марусина фабрика закатили пир на весь мир. Опять речи, тосты, крики «Горько!». По сумме поцелуев мы с Марусей в тот день перевыполнили все наметки на пятьдесят лет вперед.
Сижу, слушаю речи, поздравления, принимаю подарки, кто-то меня целует, кого-то я целую. Но при всем том сижу как на иголках, все жду, какую еще каверзу выкинет моя новобрачная: при ее характере не может она спокойно усидеть, Так оно и есть! Встает, стучит ножом по бокалу, берет себе слово:
— Я самая счастливая на свете! Мне в жизни ой как повезло, что встретился муж Тимофей Захарович… (Это, значит, я.) Вот такой, какой он есть — вздорный и взбалмошный, упрямый и своенравный, с капризами и причудами. Одним словом, крепкий орешек! Все пятьдесят лет он только и делал, что спорил со мной, перечил во всем, на белое говорил черное, и наоборот. Но я, как любящая жена, признаюсь, спуску не давала. Уступи я ему хоть в малости, вышел бы из него, извините за выражение, рохля, тряпка, а не боевой мужчину каким сейчас видите его в натуре. И тот факт, что он ни в чем