Такая тяга к милитаризации дорого обошлась фиванским и эвбейским сеньорам. Чтобы заплатить наемникам, купить оружие и пригодных к бою лошадей, им пришлось не только опустошить свои сундуки, но и порядком залезть в долги, тем более, что торговцы, пользуясь моментом, безбожно подняли цены. Хотя эвбейцы в поисках боевых коней разослали корабли и в Пелопоннес, и на архипелаг, но и там купцы, прослышав о планируемом походе, требовали по сотне ливров за простую клячу, недостойную даже оруженосца. Поговаривали, что один из братьев да Верона остался на острове не столько для того, чтобы следить за порядком в сеньориях, а от того, что семейных сокровищ не хватило для достойного снаряжения обоих высокородных сеньоров.
В принципе, можно было пригласить и пелопонесских рыцарей. Герцог Ахайский, без сомнения, дал бы разрешение своим вассалам на участие в походе. Но Афинскому владыке лишние претенденты на фессалийские земли были не к чему. Шпионы докладывали, что у никейцев под седлом не более трехсот коней, а большинство всадников это обычные пастухи. Что же до пеших целуконов, коих набрали больше тысячи, то хотя оснащение у них неплохое, но они мало пригодны к бою. Правда, последние две недели фессалийцы перекрыли все дороги, и вести из-за реки почти не доходили, но достать за такой короткий срок пару сотен рыцарей совершенно невозможно, а без них грекам не победить.
Постепенно все войско подтянулось к переправе и, так как дозорные уже доложили, что путь свободен, перешло на северный берег. На вражеской земле рыцари держались настороже и, хотя на целую милю в окрестности не виднелось ни одного грека, держали кольчуги при себе в седельных сумах.
Полностью переправившись на левый берег, франкская армия прошла немного на запад и еще до заката расположилась у реки, ввиду лагеря неприятеля.
Гийом неторопливо обошел свой бивуак, с гордостью оглядывая длинные ряды коней, привязанных к походным коновязям, разноцветные шатры рыцарей и многочисленные, как звезды на небе, костры пехотинцев, укладывавшихся ночевать прямо на траве.
К этому времени пришли донесения от самых дальних дозоров, разосланных во все стороны, и герцог созвал совет баронов, чтобы обсудить планы дальнейшей кампании.
- Синьорина и мессиры, извольте взглянуть, - Гильом показал на карте извилистую линию реки, - это Сперхиос. Мы находимся вот здесь, на берегу, а лагерь неприятеля, в котором собраны почти все его воины, располагается милях в полутора к северу от нас. Наши два войска отделены друг от друга большой равниной, на которой нет ни садов, ни деревень. Еще порядка двух сотен конных греков караулят проход на восток между морем и горами Отрис, но к нам они приближаться явно не спешат.
- Понимают, что связываться с нами опасно, - хихикнула баронесса Каринтана.
Герцог недовольно покосился на “советницу”, но, вздохнув, лишь еле заметно пожал плечами. В крестоносных княжествах востока, постоянно подвергавшихся опасности, законы были суровы, и все было нацелено на выживание. Во франкских герцогствах Греции даже действовал негласный запрет на раздачу бенефиций клирикам, чтобы не ослаблять боеспособность феодального ополчения. Ну ведь и в самом деле, какие из аббатов бароны? Местный майорат также не разрешал женщинам самостоятельно владеть ленами. Ведь они же не могут, надев на свои хрупкие плечи доспехи и взяв в свои нежные руки копье, вести рыцарей в бой. Скажем, сестра герцога Бонна имеет право на свою долю наследства. Но ее ленники подчиняются только опекунам девушки. Сейчас Гильому, а когда она выйдет замуж, то ее мужу. И это правильно.
Однако, Эвбея отдалась во власть Венеции, и все законы, в том числе права наследования, в ней устанавливают венецианские бальи, и с этим придется смириться. Раз Каринтана привела немалый отряд своих вассалов, то она имеет полное право участвовать в обсуждении военных планов.
Нет, собственно против женщин Ги ничего не имел. Наоборот, он привез с собой за реку и свою сестру, и ее придворных дам, чтобы в их присутствии рыцари не осмеливались лишиться мужества и были готовы на любые подвиги. Примеру герцога последовали и некоторые бароны. Еще бы, ведь жизнь во времена средневековья не баловала развлечениями. Лишь иногда случались турниры или большие праздники. А тут предстояла веселая прогулка и настоящая битва, которой многие дамы пожелали полюбоваться. Ведь нет прекраснее зрелища, чем сборище благородных рыцарей - сверкающие кольчуги и шлемы, яркие знамена, красивые кони, пестрые попоны, покрытые серебром и украшенные цветными полотнищами поводья. А еще сражение, превосходящее зрелищностью любой турнир!
Снова собравшись с мыслями, Ги продолжил свою речь:
- Против легкой конницы мы выставим заслон из четырехсот пехотинцев. Этого хватит, чтобы держать пастухов подальше от нас. Жан, поручаю это тебе. Сами мы к востоку не пойдем. Впрочем, на север тоже, ведь тогда придется пройти мимо Ламии. Да и в любом случае нам желательно как можно скорее разделаться с никейцами, так что мы примем бой в поле у их лагеря.
- Замысел греков на первый взгляд хорош, - задумчиво произнес маркграф. - Если военное счастье отвернется от никейцев, они смогут отступить в свой лагерь и скрыться за его валами. Если их выбьют и оттуда, они обойдут гору с севера по проторенной тропе, и спасутся в цитадели Ламии. Но вот одного их военачальник не учел. Когда воинам некуда отступать, они сражаются яростнее, и не оглядываются на путь к бегству.
- Но зачем такие сложности? - не поняла баронесса. - Зачем строить лагерь, если рядом есть Ламия? Почему им просто не занять город и не воевать на его стенах или подле них?
- Греки дразнят нас, вызывая на бой в неудобном месте, - выдвинул предположение Марино далле Карчери.
- Не такое уж и неудобное, - улыбнулся герцог. - Смотрите на плане. Атаковать мы можем только с юга, от реки. Справа от нас будет выситься горный склон, а слева поле ограничивает маленькая речушка, хотя и пересохшая, но весьма топкая. Верхом ее не пересечь, лошади завязнут в грязи. Однако ширина прохода между рекой и склоном составляет шагов пятьсот - намного меньше, чем равнина у Ламии, но вполне достаточно для маневра. Правда поле не совсем ровное, тут имеется уклон в сторону Сперхиоса, но совсем небольшой, и он нам не помешает. Что вы думаете об этом, мессиры? Давать сражения в этом месте, или поискать другое?
Первым высказался Отон - престарелый рыцарь, один из немногих участников четвертого крестового похода:
- Мне нравится, что тут с востока гора. Атаковать следует пораньше, пока поле битвы будет закрыто от солнца. В тени сражаться как-то сподручнее.
Бароны согласно закивали. В Греции даже в сентябре солнце печет нещадно. Но герцог, заручившись согласием советников, лишь задумчиво поджал губы. С местом сражения определились, это хорошо, но осталась “сущая мелочь” - расположить войска.
Обсудив в советниками различные варианты построения, Ги, наконец, объявил свое решение:
- Строиться будем полумесяцем, тремя отрядами. Крайние баталии выстраиваются колоннами и начинают атаку раньше центра. Они первыми достигают противника, прорывают его фланги и бьют в тыл. Негропонтцы, вам я доверю правый фланг.
Островные сеньоры почтительно склонили головы, гордые оказанной честью. Правое крыло войска во все времена считалось наиболее почетным. А что до опасной близости к горным склонам, которые наверняка усеют вражеские лучники, намеревающиеся выпустить ливень стрел, то галопирующей рыцарской коннице стрелки не страшны.
- Водоницкий маркграф, ты поведешь своих с левого фланга, и тоже колонной.
Убертино лишь коротко кивнул в ответ, не высказывая никаких эмоций.
-Моя же баталия, - продолжал Гильом де ла Рош, - выстроится шеренгами и чуть промедлит. Когда мы достигнем противника, он уже будет пребывать в панике от фланговых ударов, и не выдержит лобовой атаки.
Рыцари довольно загудели, полностью согласные с таким планом, но Бела решил уточнить важный момент:
- Сколько у нас будет шеренг?
Вопрос был сложным. Чтобы пробить бреши в рядах противника, требовалось уплотнить боевые порядки. Но, в то же время, строй не должен быть слишком плотным, иначе начнется давка, а падение всего одной лошади расстроит все построение. Требовалось найти оптимальные для данной ситуации интервалы между всадниками, и герцог помедлили с ответом. Наконец, подсчитав в уме, он вынес вердикт:
- Строимся тремя шеренгами. Рыцарей для первого ряда не хватает, и потому поставим вперед еще наиболее искусных оруженосцев и самых опытных сержантов. Отон, ты возглавишь резерв - двадцать всадников. Распорядишься ими как знаешь.
Старый вояка, за свою жизнь неоднократно падавший и с коня, и со стены, довольно хмыкнул. Идти в бой в первом ряду он особо и не рвался. Если все пойдет удачно, резерв просто поможет преследовать бегущих.
- Антонио, - повернулся Ги к командиру пехотинцев, - у тебя остается восемь сотен пешцев. Как их построить, мы решим утром, после того, как греки выстроятся для обороны.
Такой маловероятный вариант, как переход никейцев в наступление, естественно, даже не обсуждался, и на этом герцог решил свой совет распустить. Но баронессу кое-что в планах сражения не устраивало:
- Зачем нам пехота, - возмущенно вскрикнула Каринтана, если нам противостоит только сотня полурыцарей, и лишь двенадцать или пятнадцать сотен пехоты? Разве не умалит рыцарского достоинства, если наши триста рыцарей не справятся с этим сбродом самостоятельно?
- Надеюсь, - сухо заметил Ги, - наши кабальерусы не станут возражать, если греческую чернь - всяких там лавочников и беглых сервов порубят наши слуги, и нам не придется марать о них наше оружие.
Вечером перед битвой франкские воины весело отдыхали, впрочем, сильно не налегая на вино. Рыцари слушали музыку и беседовали с дамами, а оруженосцы выслушивали поучения убеленных сединами крестоносцев, рассказывающих молодежи о великих битвах прошлого, когда треск копий и лязг мечей был слышен за мили.