– Нет! Нет! Она должна умереть, ради дела света! Ради моего Локхарта! Нет… – Истерила Джесси лишившись свободы передвижения.
– Локхарт? – Удивилась Спраут. – Причем тут профессор?
– Мы с ним вместе будем сражаться со злом! Вместе! Он меня выбрал, я особенная, мы созданы друг для друга, и только она нам мешает! Она мой первый шаг! Моя месть! Пустите! Разве вы не видите, что она должна умереть и расплатится за все зло!!!
Я мысленно аплодировала, профессор Спраут чуть растерялась, позволяя Джесси и дальше нести этот бред воспаленного воображения, к которому, однако прислушивались. Правда, вскоре появился Флитвик, парой взмахов палочки, установивший глушащий звуки барьер, но было уже поздно. Джессика отыграла свою сольную партию на пять с плюсом, я ей просто восхищаюсь! Хотя чего это ей? Я самой собой восхищаюсь, ведь она просто актрисулька, а я режиссёр и сценарист!
Многочисленные журналисты от моего спектакля только что не писались кипятком! Всего пара слов, но какая слава, какая сенсация! Особо предупрежденные писаки смогли не только застенографировать все речи убийцы, но еще и заснять момент ее нападения. Готова поспорить к тому моменту как Дамби узнает о переполохе в собственной школе экстренный выпуск газеты уже будут продавать на всех углах! Теперь замять это происшествие и объявить его детской ссорой не получится, да и о причастности Локхарта Джесси объявила сразу, не пришлось дожидаться сканирования памяти.
Мотив Джесси вполне понятен, зачем все это понадобилось Локхарту, то может вызвать некоторые вопросы, но его само-обливиэйт будет расценен как признание вины и попытка откосить от ответственности. Конечно, будь судьей Дамби, были бы варианты, но с Люциусом все будет весьма однозначно. В самом лучшем случае обоим дадут по десять лет Азкабана, но скорее всего пожизненное…
Единственное что меня безмерно расстроило во всей этой истории это отмена нашего матча плюй-камней. Правда радостные мордашки девочек и Гермионы в момент ареста ничего не понимающего Локхарта эту неприятность многократно компенсировали. Подружки еще раз убедились, что вместе мы способны на все. Мы смогли сохранить достоинство Герми, не придавая гласности все с ней случившееся, и при этом Локхарт не избежал нашей мести, даже его профессорский статус не помог. Помимо этого судьба Джесси станет хорошим ледяным душем для прочих горячих голов, возможно желавших, пусть не так радикально отплатить мне за развлечения тети.
На аресте Локхарта и Джесси все не успокоилось, скорее события только начинали развиваться. Занятия в школе оказались отменены, вокруг безопасности обучения и степени соответствия Дамблдора занимаемой должности поднялась не слабая истерия, четко ведомая не упустившим шанса Малфоем. Нас с сестренками Патил просто замучили разнообразными беседами. Выяснить подробности и, как и где мы пересекались с Джесси, хотели буквально все! И если авроры, представители министерства и просто какие-то непонятные личности, хрен знает каким боком ко всему причастные, просто раздражали, то навязчивый интерес Дамби к нашим персонам был несколько лишним.
Этот бородатый гад, не отвлекаясь на приличия, вызвал меня в свой кабинет, и даже не предложив лимонной дольки, сразу применил глубокую лигаментацию, желая выяснить все, что меня связывает с Джессикой и чего она на меня так ополчилась. Тут Дамби ждал полный облом, в своем разуме только я хозяйка, поэтому без труда скормила гаденышу дезу о стандартных школьных занятиях, девчоночьих проблемах, и маленьких интрижках против грифов, в качестве вишенки на торте.
К счастью директор этим удовлетворился и сестер Патил или еще кого из девочек на личную беседу вызывать не стал. В их память он бы все равно не пролез, но даже факт наличия столь сильной защиты мог бы его насторожить. Он уже сталкивался с ней не так давно, но один-два случая можно списать на природную сопротивляемость, но больше уже подозрительная тенденция, которая пока еще осталась незамеченной. Надеюсь, и дальше таковой останется.
Суд над Джессикой и Локхартом состоялся уже через неделю, я присутствовала на заседании в качестве свидетеля. Что тут сказать Люциус хоть и был судьей, одновременно отыгрывал роль главного обвинителя и делал это мастерски. Против Джесси, улик хватало, да там вообще с поличным поймана, так что без вариантов. С Локхартом все обстояло сложнее, но понимая, что тот креатура Дамби, Малфой не расслаблялся и давил изо всех сил, получая от процесса истинное удовольствие. Трудности тут были и помимо защиты Директора, надо признать весьма слабой и неуверенной. Дамблдор не горел желанием вступаться за идиота, который еще и его Орден Феникса умудрился впутать в дурно пахнущую историю. Но в то же время директор наверняка догадывался, что Локхарт тут может оказаться не более чем жертвой, уж больно подозрительно его самостирание памяти. Вот бородач и пытался по мере сил докопаться до истины, при этом стараясь притормозить процесс, но явно в защиту не выступая.
На этот счет я не беспокоилась, сейчас Дамблдор уже ничего не обнаружит, время упущено, ему даже что-то заподозрить и то не так уж просто. Истинный уровень моего метаморфизма знают только надежные подружки, а так я всего лишь ребенок, хе-хе. Тут бородачу впору думать на интригу Лорда, или Беллы, хотя стиль уж слишком не их, ну думаю, он сам себе врага найдет, все равно следов я не оставила.
Так вот Дамби не сильно вступался за обвиняемого, пытаясь просто понять, кто и как его нагнул, но Локхарт как не крути знаменитый писака и фанатов, особенно фанаток у него много. Вот они оказывали не маленькое давление на суд. Так уж получилось, что в числе этих фанаток хватало и влиятельных аристократок. Пожалуй, если бы я ограничилась только лишь подготовкой Джессики, то Локхарт отделался бы легким испугом, Люциус не дурак идти против такого сопротивления.
Но во время допросов Джессики выяснились не только подробности ее обучения запрещенному заклинанию, что, между прочим, уголовно не наказуемо, поскольку закон только лишь запрещает применение авады против магов. В оборотней или там маглов ее швырять можно сколько угодно, с оговорками, но все же. Так вот во время допросов Джессика поведала о том, как Локхарт ее соблазнил, признавался в любви, ну и прочие пикантные подробности.
Тут все прошло само собой, процесс был гласный и журналисты, да и сам Люциус эти подробности растиражировали и приукрасили самым радикальным образом. Скандалы обычно только повышают популярность писателей и всяких там актеров, но это не наш случай. О Локхарте возможно и заговорили больше чем когда-либо, и его книжки раскупались в массовом порядке, но сам писатель лишился мощнейшей поддержки своих фанаток из числа аристократии. Получившийся образ уже просто никак не мог быть их кумиром, да и его поступок с Джессикой, крайне аморальный и против всех норм приличия.
Однако даже так Люциус не мог отыграться на Локхарте по полной, я же говорила, что состава преступления как такового не было. Малфой уже собирался пришить ему общую статью с "антиправительственной деятельностью", что в условиях отсутствия поддержки прокатило бы замечательно. Но тут председателю Визенгаморта передали анонимную записку, помеченную гербом Блэков, и Люциус решил прислушаться к совету. У Локхарта находящегося под зельем правды спросили об одном из эпизодов его же вроде как автобиографических книг, а когда он стал отвечать…
После такого его карьера как писателя с одной стороны была растоптана в хлам, а с другой признания о том, что все описанные подвиги совершали разные люди, которым он потом стирал память, вызвали очередной всплеск к его творчеству. Но главное, помимо спорного обвинения в "антиправительственной деятельности", появилось реальное и не подлежащее пересмотру обвинение. Итог, пожизненное в Азкабане.
С Джесси таких страстей не было, единственным кто за нее пытался заступиться были ее родители, что бесперспективно, так что ей строго по закону светила десятка Азкабана. Но я смилостивилась, а так же решила показать, что вся такая добрая и сочувствующая. В принципе я как свидетель уже выступила, и больше мне слова не позволялось, но судопроизводство у магов вещь расплывчатая, особенно если ты не пустое место и перед вынесением приговора я толкнула свою речугу. Длинную и хорошо продуманную.
Я в очередной раз заклеймила Локхарта, использовавшего наивную девочку. Попросила о снисхождении к ней, напирая на то, что она хоть и нарушила закон и желала мне зла, сама является жертвой, и я ее не виню и прощаю. Под конец моего выступления некоторые зрители даже плакали…
Девчонке дали пять лет домашнего ареста, так сказать вернули на перевоспитание родителям. Более мягкого наказания учитывая шумиху ей присудить, было трудно, хотя и возможно. После заседания суда родители Джессики мне все руки расцеловали, рассыпаясь в благодарностях, и даже свою непутевую дочурку, пребывающую в ступоре от общего крушения картины мира, заставили поклониться, извинится и поблагодарить за мою доброту. Вот так, вместо пусть и слабого, но семейства врагов, я приобрела наивернейших союзников, сильно мне обязанных. Да и девчонку без пользы мучить, смысла нет, пусть дома посидит, вытрясет из головы накачку "Локхарта", и тоже благодарит меня за доброту.
Хогвартс еще пару недель не мог успокоиться после такого процесса, над профессором, и всплывших откровений. На этом фоне даже продолжающиеся террор акции Беллы и оборотней и ответные авроров как-то потерялись. Ну, да бузит там кто-то, но ведь судьба и правда жизни известного писателя куда интереснее!
По поводу назначения замены на должность преподавателя зоти тоже были отдельные прения, меня, да и прессу в них особо не посвящали, но через Драко кое какие подробности узнать удалось. Если коротко, то Люциус с попечительским советом за спиной старались отжать у Дамби его исконное право как Директора подбирать преподавателей ввиду его некомпетентности. Он естественно с таким поворотом дел был радикально не согласен в свою очередь наезжая на Люциуса и остальных, всеми имеющимися силами. Итогом этих прений стало назначение опального аврора Аластора Грюма. Из аврората после эпичного провала с Беллой у Банка его поперли с позором, но все равно мужик имел неплохое влияние и возразить против его кандидатуры было сложно. Даже не смотря на тот факт, что он был верным боевым песиком Дамблдора.