- Поищем. А вы пока пользуйте керосин.
Да… такие ароматы вокруг приятственные от разнотравья степного. А их керосином… Но, что делать? Что делать? Тут вопрос не только гигиенический, но и дисциплинарный. А то толпе баб дай только побуянить. ««Когда казаки плачут»» у Шолохова читали? Вот-вот. А еще Аристофана можно припомнить. Чем-то надо баб занять в карантине. А то все беды, как известно от безделья проистекают. И не только у баб. У монахов, зеков и солдат те же проблемы.
Пригласил к столу сестру-хозяйку из пленных.
- Техник-интендант второго ранга Ионина Таисия Павловна, - представилась слегка полноватая женщина лет двадцати пяти. Брюнетка. Кареглазая. Стрижена коротко ««под мальчика»». Симпатичная бабёнка. Военная форма чистая, но видно, что поле прожарки и стирки. Разве что неразглаженная и без ремня гимнастёрка полощется на ней. Юбка чуть ниже колен. На ногах высокие брезентовые сапоги. Надо же и немцы в плену не позарились на такую обувку. А для лета она хороша. Особенно сухого и жаркого. Лучше кирзы и кожи будет.
- Садитесь, Таисия Павловна, - предложил я и сам представился. – Хочу вам предложить должность кастелянши в нашей коммуне. Заведовать всем текстильным складом, выдачей и обменом белья. Как постельного, так и исподнего. Вам же знакома такая работа.
- На столько душ? – только и откликнулась та на предложение.
- Примерно триста, - ответил я ей.
- Ничего особо сложного. В медсанбате было больше народу, если считать вместе постоянный и переменный контингент. Кому я подчиняться буду?
- Мне. Я тут вроде самый главный. Пока мне. А как жена моя родит и сюда приедет, то ей. А повседневно – мичману. Он у нас главный за всем складским хозяйством.
- Прачечная отдельно будет или тоже подо мной?
- Вот вы и прикиньте, как лучше всё организовать, а то пока мужики сами себя обстирывают в ручье по субботам, а то не дело. Время от работы отрывается. А дел у нас невпроворот.
- Всё надо вручную стирать, или какая механизация будет? – интересуется.
- Вот подумайте, что можно приспособить для облегчения труда. А как у вас в медсанбате было?
- По-разному. Где как. Но в основном всё руками. У наших прачек главной старшина стоит. Я ещё с ней посоветуюсь. Просьбы принимаете?
- Смотря какие, - пожал я плечами.
- Девочки по сладкому соскучились. Даже просто по сахару, не говорю уже про конфеты. Помочь с этим можете?
- Будет зависеть от вашего поведения, - тут же нашёлся я. – Будете матушку Иулину слушаться, будет вам сласти. А нет, так нет.
Ну, чисто дети. Угроза оставить без сладкого – действенная мера.
Глава 10
Дегтярного мыла я накупил в 1994 году, когда ещё его делали по советскому ГОСТу. На всех. Большой ящик. Плюс в своём осевом времени немного дустового мыла добавил, для тех, кому дегтярное не поможет – бывают и такие случаи. Плюс в зоомагазине несколько коробок особого шампуня для наших барбосов – пусть с блохастыми псами Баранов возится.
Еще аптеки прошерстил по списку военврачихи Васюка в двух временах. Ленты стерильных одноразовых шприцов вдобавок к списку. Местной анестезии. Проверенных антибиотиков.
Плюс просто шампуни, особо приятно пахучие - запах керосина отбивать. Хозяйственное и туалетное мыло на ежедневное употребление. Губки-мочалки, зубные щетки, футляры к ним и индивидуальные мыльницы – мыльно-рыльное по моему мнению у каждого должно быть своё. Зубную пасту – отечественный ««Жемчуг»», болгарский ««Помарин»» и французский ««Сигнал»» - проверенное качество без переплаты за бренд.
Порошок вот зубной к 1994 году уже стал дефицитом. Надо просить Тарабрина, чтобы тот его привёз от Брежнева. В те времена его пропасть была и за копейки на каждом углу. Пяти сортов. Помню после переезда на Ленинский проспект я им потолок белил из старого советского пылесоса. Просто поток воздуха на реверс переключаешь и вот вам хороший бытовой краскопульт.
Итого почти полный кузов ««патрика»» забит коробками с медимуществом. Особый аптечный склад придётся в ««колхозе»» ладить. И так уже складское хозяйство имеет нездоровую тенденцию к расширению, но всего на всю жизнь не запасти даже Госрезерву. Хорошо уже, что мичман в нашем складском хозяйстве порядок навел флотский, включая книги движения материальных средств. Стало возможным прогнозировать иновременной завоз, а не кидаться за ресурсами по ситуации. Хотя вот сейчас идут именно ситуационные закупки.
В московской гостинице ««Севастополь»» превращенный арабами и индусами в ««Базар на Деве»» [сакральное торговое место в фантастических романах Роберта Асприна] набрал задёшево остальной мелочевки: ножниц, ногтерезок, наперстков, иголок, булавок и ниток, крючков, блочек, пуговиц. Ну, и куча всякого разного мелкого для женского рукоделия, чтобы бабы в карантине со скуки не дохли. Пусть лучше бисером вышивают.
Плюс большая куча женских хлопковых трикотажных трусов с тремя резинками, ваты много, и ящик женских прокладок ««Кефри»». Я подсмотрел, что все девчата военного времени в мужском исподнем ходят. А оно под женские критические дни никак не приспособлено.
Интересно, а как мы раньше обходились без всего этого? Или Господь свою длань простёр над нами? Отводил беды. А может просто баб не было в товарных количествах?
Женские хлопковые трусы мне достались совсем недорого оптом и всех размеров с неходовым веселеньким рисунком ««камасутра зелёных крокодильчиков»». Сикх один оптовый склад неликвида распродавал в Москве, в том же ««Севастополе»». Я и хапнул по дешевке, всё, сколько их там было. Разве что трусы с прикольной эмблемой ««биологическая опасность»» на лобке брать не стал. Вдруг бабы обидятся и обиженку на меня загрызут? На фиг. На фиг этот график.
Книги по разведению огородов уже в кабину складывал.
Вздохнул и понял, что следующий заезд придется делать на склады при магазинах садового имущества, а то ручного сельхозинвентаря на всех у нас не хватит. Упустили мы как-то этот вопрос в планировании, а народу резко прибавилось.
Последний промежуточный заезд на ««Джетте»» сделал в фирменный магазин фабрики «Красный октябрь»» недалеко от площади Восстания в 1996-м. Набрал сладкого – мятных пряников и конфет. Конфеты брал простенькие, не ««сталинские»» подушечки с повидлом, конечно, но традиционную и привычную контингенту карамель с начинкой - ««Москвичку»», ««Раковые шейки»», ««Гусиные лапки»» и ««Клубника со сливками»». Просили же просто сладкого, а не креативного изыска с гастрономическим развратом.
Обратно, как всегда, сделал крюк на нашу Тамань – проведать жену. Ей привёз торт ««Птичье молоко»» от московского ресторана ««Черёмушки»». Василиса у меня тоже женщина – значит сладкоежка по определению, даже если сама об этом не догадывается. Пусть знакомым хвалится, какой у неё добычливый муж, даже птичье молоко для неё достать может. Шутка.
Но сначала к Тарабрину. Успел как раз к установке готового бетонного короба будущего погреба на подготовленную несколько заглублённую в грунт площадку, уже отсыпанную известняковым щебнем. Короб ставили – мог бы и сам догадаться, - манипулятором моего КамАЗа, который взяли меня не спросясь. Но поразмыслив, решил это им на вид не ставить. Жмуров с ними, а он вроде как главный инженер у нас по всем механизмам.
Погреб являл собой монолитную бетонную комнату с полукруглым потолком. Три стены глухие, в четвертой дверной проём. Пол также железобетонный. Метров шесть квадратных площадью при потолке в два метра по краям и в два с половиной в центре.
- Что, сами этакую хрень сделать не могли? – удивлённо спрашиваю своих белорусов. – И где Степаныч?
- Уехал в будущее отвозить обратно тягач с транспортером, на котором эту дуру привез, - ответил Жмуров, сворачивая рулетку.
- Командир, мы сами такой, даже лучше сделаем, - развел руками Юшко. – Всего-то надо слегка другую арматуру вязать под заливку. Да только эта коробка уже тут стояла на прицепе готовая.
- Вот-вот, - поддакнул ему явившийся джином из воздуха Тарабрин, – А арматуру продают только оптом по две тонны, не меньше. Так что ради одного погреба не было смысла столько ее завозить. А вот тебе, Митрий, такого погреба будет маловато на всех-то.
- Уговорили, - махнул я рукой. – Степаныч, на пару слов.
Отошли в сторону от стройки.
- Как там Колбас? – спросил я волнующий меня вопрос, кося глазом на белоруса, который увлечённо махал совковой лопатой, отгребая от бетонной коробки погреба лишний грунт после её установки по месту.
- Да ничего, - ответил проводник. – Напился, проспался, в работе отошел. Работа она в таких делах целебная штука. Но пусть поп с ним ещё беседу проведёт. Я со своей стороны его успокоил в том смысле, что опоздать к спасению его деревни мы не сможем по определению. Спасём его родичей в любом случае, но только при условии наличия у нас свободного времени. А также, что всех погибших в этой войне спасти не сможем. Чисто физически. Тут у нас другая напасть. Не забыл что на земле еще Ледниковый период? Так вот - ледник начал таять. Дон полноводней стал. На пару метров поднялся. Азов потихонечку поднимается. Хотя и не так заметно, но течение по Керченской протоке возросло. Я мужиков на ушкуе послал посмотреть своими глазами, что там делается, к чему нам готовиться.
- А где сейчас кромка ледника? – интересуюсь. Раньше меня этот вопрос не беспокоил.
- Была чуть выше того места где потом Воронеж поставят, – ответил проводник. – А где сейчас – бог ведает.
- Так близко? – удивился я. – А не чувствуется совсем, что ледовый панцирь планеты совсем рядом.
- Какой там: рядом. - Отмахнулся от меня Тарабрин. – Больше тысячи вёрст от нас будет. Но вода этим летом в Азове похолодает. Это точно. Не успеет прогреться в Дону. Кубани это не коснётся – она с других горок течёт. Надеюсь, и твоих речушек сие не затронет. Горы у тебя в Крыму низкие.
Не было печали – черти накачали, - чертыхнулся я мысленно. Нам только всепланетного катаклизма тут не хватает для полного счастья.