И все-таки он молодец. Въедливый, не упускает ни одну мелочь. И упертый, пока не добьется поставленной цели, не успокоится – каких усилий стоило привлечь к допросу малолетнего пацана, сына ее соседа?! В итоге мальчика все же допросили, и важнейший протокол лег в дело. Елена подумала, что адвокаты, наверное, и должны обладать подобными качествами, иначе не будет значимых результатов. Если бы все были такие, как Павлов, то и произвола в следственных органах стало бы куда меньше.
Она не сразу узнала, что Артемий Андреевич всего пару раз встречался с Сергеем, и в его планах не было представлять интересы ее мужа. А еще из переписки покойного супруга она выяснила, что адвокат в тот трагический день, словно предчувствуя опасность, предлагал заехать за Сергеем, чтобы потом вместе отправиться в прокуратуру. Не сошлось. А если бы ее муж согласился, вероятно, сейчас был бы жив… Впрочем, это все только догадки.
«Павлов, возможно, и молодец, – согласился с ней внутренний голос. – Но сможет ли он выйти на след убийц и привлечь их к ответственности? Потому что я не стала бы на твоем месте рассчитывать на следственные органы…»
Терентьева снова вздохнула.
Она не сомневалась, что за убийством мужа стоят городские власти – о конфликте супруга с мэром, который разве что не перешел в открытую вражду, не знал только ленивый. Сергей пообещал, что выведет на чистую воду как самого мэра, так и всех его прихлебателей.
Елена вспомнила, как сильно ее муж переживал случившееся землетрясение. Сергей как-то обмолвился, что подобные стихийные бедствия бывали в этих краях и ранее, но таких разрушительных последствий не было никогда.
«Чадов допускает к строительству неблагонадежные фирмы, – утверждал он. – Но кому ка– кое дело?! Ведь там живут простые люди! Вот ес– ли бы этим работничкам доверили возведение городской администрации и та рухнула бы как карточный домик, тогда, вероятно, Чадов бы начал шевелиться…»
Елена подвинула к себе остывающую кружку с чаем, как снаружи неожиданно прозвучал громкий и отрывистый хлопок. Рука женщины дрогнула, и она едва не пролила чай.
Что это?! Кто-то решил взорвать посреди ночи петарду?
Следом за странным звуком тут же «проснулась» сигнализация на чьей-то машине. Чувствуя неосознанную тревогу, Терентьева поднялась со стула и, распахнув окно, выглянула наружу.
От увиденного Елене стало дурно, в какой-то миг ей даже почудилось, что она спит и все происходящее не что иное, как ужасный сон. Их (вернее, уже ее) светло-зеленая «Мазда-5» полыхала, будто смоляной факел, клубы черного дыма поднимались до второго этажа. В окнах начал вспыхивать свет, едва продравшие глаза жильцы с любопытством таращились на громадный костер.
«О боже…»
На негнущихся ногах Елена поплелась к двери, затем, опомнившись, вернулась за телефоном. Сделав два звонка – в полицию и пожарную часть, она поспешила вниз.
Когда она вышла из подъезда, возле горящей машины уже собралась небольшая толпа. Остро пахло бензином и гарью. Один пожилой мужчина, достав из багажника подержанной «восьмерки» огнетушитель, тщетно пытался сбить бушующее пламя. Кто-то снимал полыхающую иномарку на телефон, некоторые давали «дельные» советы по тушению, а какой-то молодой парень прыгнул в стоящую рядом «Тойоту», отъехав на безопасное расстояние. Жар от гигантского «факела» был настолько сильным, что к «Мазде» невозможно было даже приблизиться.
– Отойдите! – крикнул кто-то. – Может взорваться бензобак!
Однако толпа зевак никак не отреагировала на это предостережение, продолжая глазеть.
– Елена, что случилось? – раздался знакомый голос, и она повернулась. Это был Чернышов, тот самый сосед, чей сын видел убийцу Сергея.
– Я… – Терентьева запнулась. – Не знаю.
Она снова обратила затуманенный взор на пылающий автомобиль. Глядя на ее побледневшее лицо, мужчина больше не заговаривал с ней.
Вскоре приехали пожарные, за ними наряд полиции. К тому времени тушить особенно уже было нечего – от практически новой иномарки остался лишь почерневший от копоти кузов, от которого вверх поднимались струйки дыма.
С трудом скрывая зевоту, полицейский записал показания Елены и уехал, пообещав позвонить утром. Закрыв за ним дверь, Елена выглянула в окно. Зрелище было ужасным – залитая пеной, все еще дымящаяся, их почернелая «Мазда» напоминала остов какого-то самодельного тарантаса из апокалипсического фильма. Мысли путались, наслаиваясь друг на друга, но все вопросы, пчелиным роем кружившиеся в голове, оставались без ответа. Кто сжег машину? Люди Чадова? Или это происки того самого Бергмана, что уговаривал ее продать фирму?
Тренькнул телефон, извещая о полученном сообщении.
Словно сомнамбула, Елена шагнула к столу и взяла его в руки. Номер, с которого пришло письмо, был незнаком. Когда женщина прочитала послание, у нее потемнело в глазах.
«Решай быстрее, иначе в следующий раз вместо машины может пострадать кое-кто другой».
Ниже текста была размещена фотография, на которой были изображены ее дети. Кто-то незаметно сфотографировал их, пока они играли на детской площадке, качаясь на качелях. Силы оставили Елену, и она опустилась на стул. Еще никогда в жизни ей не было так страшно.
В больничных стенах
Медсестра вошла в палату, и ее брови тотчас взметнулись вверх – Павлов стоял у окна, как ни в чем не бывало разминая кисти рук. На голове адвоката белела повязка.
– Артемий Андреевич, вам нельзя вставать, – преодолевая смущение, сказала медсестра. – Врач сказал…
– Доброе утро, – ответил Артем, улыбнувшись. Он с явной неохотой сел на койку, озабоченно взглянув на висевшие часы на стене:
– Конечно, раз так говорит врач… Можно пару вопросов?
– Конечно.
– Где мой телефон?
– Я сейчас принесу его, – пообещала медсестра. – Он в ординаторской, вместе с вашими остальными вещами.
– Чудесно. И второе – когда меня выпишут?
На симпатичном лице девушки отразилось неподдельное изумление.
– Насколько я знаю, о выписке говорить рано, – нерешительно произнесла она. – Еще нужно сделать электроэнцефалограмму… Когда вас забирала «Скорая», вы были без сознания и… в общем, об этом лучше поговорить с врачом.
– Замечательно. Если можно, я бы хотел поговорить с ним как можно скорее.
Медсестра положила на тумбочку пластиковую таблетницу, в которой пестрели разноцветные кругляшки.
– Вот эти таблетки будете принимать после еды, – начала перечислять она. – Эти – только утром, а эти – после ужина… Запомнили?
– Да, спасибо, – отозвался Павлов, и она почувствовала в голосе адвоката нетерпение.
Когда медсестра ушла, он скользнул равнодушным взглядом по таблеткам и забарабанил пальцами по гладкой поверхности тумбочки. Учитывая, что в больницах Артем был чрезвычайно редким гостем, нахождение в белых стенах, пропитанных лекарственными запахами, действовало на него угнетающе, вызывая состояние полной беспомощности, в то время когда он привык всегда и всецело полагаться на собственные силы.
Через несколько минут в палату зашел врач, облаченный в халат и шапочку темно-синего цвета. Поздоровавшись, он протянул адвокату телефон.
– Как вы себя чувствуете, Артемий Андреевич?
– Отлично, – ответил Павлов. – Когда вы меня выпишете?
Врач поправил очки.
– Думается, вы шутите, уважаемый, – с нервной улыбкой ответил он. – Вас, бесчувственного, доставили к нам менее суток назад, и томограмма показала черепно-мозговую травму. Говорить о выписке преждевременно. Вам нельзя делать резких движений и вставать без лишней надобности. Сестра сказала, что вы чуть ли не зарядку собирались тут делать.
– Да, признаюсь, такая мысль пришла мне в голову, – со вздохом отозвался Артем. – Ну, хотя бы примерные сроки лечения вы можете назвать?
Врач пожал плечами.
– Полагаю, дней пять вы будете под нашим наблюдением. Только тогда можно делать какие-то выводы. Вам нужен абсолютный покой, понимаете? Кстати, к вам тут рвется посетитель. И хотя я был категорически против визитов, по крайней мере в ближайшие сутки, но…
Врач не успел закончить – в дверь резко постучали, и, прежде чем он успел оглянуться, в палату уже заглядывал Шамиль.
– Только недолго, – сдался врач, махнув рукой.
Когда он вышел, закадычные друзья обнялись.
– Как поживает наш раненый боец? – спросил Шамиль, усаживаясь на стул.
– Лучше всех. А ты уже решил списать меня в утиль? – прищурился Артем, и друзья рассмеялись.
– Ладно. Шутишь, это уже хорошо, – посерьезнев, сказал Шамиль. – Твоим делом краевое управление занялось, сегодня вечером следователь приедет. Надеюсь, найдем этих утырков. Ты их хоть запомнил? Все-таки темно было…
– Драка была в освещенном месте, рядом с фонарем, – ответил Павлов. – Я запомнил всех, включая четвертого, который угостил меня током. Фотороботы на каждого из них можно составить хоть сейчас.
– Я в тебе не сомневаюсь.
– На память пока не приходилось жаловаться. Жаль, я не художник, все было бы куда быстрее. Кстати… У одного из них сломана правая рука. У второго громилы повреждена челюсть – когда я его вывел из строя, он потерял сознание. Если у этих ребят нет своего лечащего врача, кто-то из них обязательно обратится в травмпункт.
Шамиль кивнул:
– Проверим.
– И еще. Тот, кто меня «вел», постоянно с кем-то разговаривал по телефону. Было бы неплохо запросить биллинг звонков, которые осуществлялись в момент потасовки. Уверен, это под силу проверить.
– И это выясним, – пообещал Шамиль. – А это что?
Он указал на пластырь, белеющий на икре левой ноги Артема.
– Один из них хотел попробовать меня на вкус, – пояснил адвокат. – Надеюсь, он не страдал бешенством.
– Нда-а, – протянул Шамиль. – Ты не можешь без приключений, Тема. А с чего все начиналось? С твоего отпуска. Потом тебя попросили проверить, как выполняется программа по обеспечению населения социальным жильем. Затем произошло землетрясение. Далее убийство Терентьева. И вот, ты на больничной койке.