н отдыхал каждое лето. Этот крепкий, черноволосый друг Павлова произвел на Соколову благоприятное впечатление – немногословный, спокойный и уверенный мужчина и, судя по всему, очень дороживший дружбой Артема.
Разговор с Шамилем был предельно обстоятельным и кратким.
«Дело такое, Вероника, – сказал он. – Артему нужна охрана, я обо всем договорился. Но первая смена будет только утром».
«Во сколько?»
«В шесть утра там уже будет наш человек».
«А как же ночь?» – задала она вопрос.
«Я смогу приехать только к двенадцати. С главным врачом уже обо всем договорились».
«Я могу спокойно подежурить у палаты Артема, пока вы не придете».
«К этому я и веду. Не думаю, что за пару часов что-то может произойти, но все же, – сказал Шамиль. – С другой стороны, не хотелось бы подвергать вас риску».
«Бросьте, – решительно ответила Вероника. – Я не в церковном хоре работаю и тоже кое-что умею».
На том и порешили.
Быстро переодевшись в джинсы и легкий джемпер, Соколова обула кроссовки и выскочила за дверь.
«Только одно условие, – вспомнила она слова Шамиля. – Тебе придется побыть в коридоре. Артем будет чувствовать себя не в своей тарелке, если узнает, что его покой сторожит девушка, а ему сейчас нужен отдых».
Вероника все прекрасно поняла.
Даже если бы ей пришлось провести всю ночь возле палаты Артема, она дала бы свое согласие, не колеблясь ни секунды.
Но что, если вдруг Павлов случайно выглянет в коридор и увидит ее?
Раздумывая, как поступить в такой ситуации, Вероника открыла дверь подъезда и, шагнув вперед, замерла.
Возле лавочки стоял Анатолий. Одет, как всегда, с иголочки – темно-бордовый костюм, великолепно сидящий на нем, казалось, еще минуту назад висел на вешалке, тронутые сединой волосы аккуратно зачесаны назад, на холеных пальцах поблескивали золотые перстни.
– Здравствуй, милая, – улыбнулся он, делая шаг навстречу девушке. В руках скрипача был громадный букет желтых пионов.
– Добрый вечер, Анатолий, – проговорила Вероника, с огромным трудом сдерживая досаду. И откуда он тут взялся?!
– Я решил сделать тебе сюрприз, – сказал музыкант. – Проезжал мимо и увидел, что у тебя горит свет…
– Он горел всего пару минут. Вы следили за мной?
Улыбка на гладко выбритом лице Яковлева померкла.
– Отнюдь. Я слишком уважаю тебя и твою независимость, – обиженно произнес он. – И потом, мы что, вновь перешли на «вы»?
– Анатолий, извините, но у меня сегодня срочные дела, – сообщила Вероника. – Боюсь, у меня не найдется для вас времени.
– Даже чтобы получить этот прекрасный букет? Такой же прекрасный, как ты?
– Анатолий…
– Я взял вино, самое лучшее, – продолжал скрипач. Кожа на его переносице сморщилась, как у капризного мальчишки. – Какие у тебя могут быть дела? Я проверял твой график, у тебя сегодня нет дежурств!
– Ах, вы проверяли график? – усмехнулась Вероника. – Может, вам еще показать свою переписку в телефоне? Или сообщить, как часто я принимаю душ?
Брови Анатолия выгнулись домиком.
– Вероника, я совсем не это имел в виду…
– Дайте мне пройти.
Скрипач схватил пакет с лавки:
– Возьми это. Не оставлю же я это себе?
– Отдайте это кому хотите, – холодно предложила Вероника. Видя, что назойливый ухажер не собирается подвинуться, она попыталась его обойти:
– Я теряю время, у меня действительно срочное дело!
– Мне сложно в это поверить, – тихо сказал Анатолий, и в его глазах блеснули опасные огоньки. – В последние дни у тебя всегда находились отговорки, когда я собирался пригласить тебя на свидание…
Вероника двинулась вперед, и он потянулся к ней, прижимая девушку к железной ограде.
– Отойдите от меня! – крикнула Соколова, теряя терпение.
– Всего один поцелуй, – прошептал Яковлев, но она с силой отпихнула его в сторону. Неуклюже взмахнув руками, скрипач попятился назад, с трудом удержав равновесие. Тем не менее пакет он выронил, и тот грохнулся на асфальт. Послышался глухой звук расколотой бутылки.
– Больше не приходите сюда, – бросила Вероника и, не оборачиваясь, зашагала прочь.
– Я знаю, куда ты пошла! – хрипло крикнул ей вслед. – К своему проклятому адвокату! Я же предупреждал тебя!
– Предупреждали, – чуть слышно процедила Вероника. – И очень жалею, что поверила в тот бредовый поклеп на Павлова…
– У тебя нет сердца! – продолжал завывать музыкант. – Хочешь, я встану перед тобой на колени?!
Вероника уже скрылась за углом дома, и Анатолий умолк. Он с грустью смотрел на смятый пакет, лежащий на земле. Вокруг него кровавым озером разливалось испанское вино, за которое еще час назад скрипач выложил восемнадцать тысяч.
– Сучка, – прошептал Яковлев, и грусть в его глазах уступила гневу, который быстро перерос в испепеляющую ненависть. – Ну, хорошо… Ты у меня еще попляшешь!
Сунув букет в урну, он поплелся прочь.
«Врач»
Ближе к вечеру Павлов вспомнил о книгах, которые ему оставил Шамиль, и с удовольствием принялся за чтение. Его знакомство с творчеством Конан Дойля произошло еще в десятилетнем возрасте, произведя на будущего юриста неизгладимое впечатление. В особенности рассказы о Шерлоке Холмсе и его неизменном друге докторе Уотсоне.
Закончив «Берилловую диадему», Артем уже собирался приступить к «Пестрой ленте», как в палату заглянула медсестра:
– Артемий Андреевич, к вам посетительница. Врач дал указание предварительно спрашивать вашего разрешения на визит.
«Очень предусмотрительно со стороны врача, – про себя отметил Артем. – Но кто бы это мог быть? Вероника? Терентьева?»
Словно угадав, о чем размышляет Павлов, медсестра торопливо пояснила:
– Это Полина Чадова.
– Чадова? – удивленно переспросил адвокат, мгновенно вспомнив дочь мэра. – Конечно, пусть заходит.
Отложив книгу, он сел на койке. Спустя минуту дверь в палату снова открылась, и брови Павлова взметнулись вверх.
– Добрый день, Артемий Андреевич, – поздоровалась Полина, заходя внутрь.
– Привет, Полина. Я даже не сразу узнал тебя, – признался Артем.
Улыбнувшись, девушка пригладила волосы, которые вместо синего цвета стали медно-рыжими. Грубая «косуха» с блестящими «молниями» тоже исчезла, теперь на Полине была аккуратная светлая джинсовка.
– Вот, подумала, почему бы не перекраситься в естественный цвет, – сказала она, усаживаясь на стул.
– Что ж, могу сказать, что так ты выглядишь куда ярче, – сделал ей комплимент Павлов. Студентка зарделась от смущения, а он добавил: – И мне приятно, что ты решила навестить меня.
– Я знаю, что такое – торчать в больнице. – Полина скорчила рожицу. – Пару лет назад я каталась на самокате и сломала ногу. Выть хотелось от тоски и безделья.
– Ну, находясь в больничной палате, всегда можно заняться чем-то полезным, – заметил Артем и указал на книгу: – Чтение, например.
Перехватив ее снисходительный взгляд, Павлов кивнул:
– Да, я согласен. Современную молодежь сложно увлечь книгой, когда под рукой навороченный гаджет.
– Ну почему же, – возразила девушка. Она посмотрела на глиняную вазу, стоявшую на столе, которая была заполнена сухими цветами. – Я, кстати, люблю читать.
– Ладно, лучше расскажи, как твои успехи на новом поприще? Нравится работать волонтером?
Полина на мгновенье задумалась.
– Как вам сказать, – протянула она. – Так, чтобы вы не разочаровались…
– Лучше всего скажи правду.
– Если сравнить мое настроение в момент работы, то это как линия кардиограммы, – объяснила она. – С утра полна сил, оптимизма и надежд. К обеду уже наступает какая-то апатия и даже усталость. Иногда хочется грохнуть что-то тяжелое об пол, чтобы тебя услышали! Что-то получается хорошо, что-то не очень… А что-то вообще из рук вон плохо. Я ведь сейчас включена в поисковый отряд! Ищем всяких «потеряшек» – пожилых людей, детей… Зато вечером, когда ложишься в постель с гудящими ногами, приходит понимание, что все это не зря. Что даже одна спасенная жизнь какой-нибудь старенькой бабушки, которую ждут и ищут родные, стоит всех этих усилий! Как-то так.
– Полина, ты занимаешься очень важным и полезным делом, – сказал Артем, серьезно глядя на дочь мэра. – И тем фантастичней преображение, которое произошло с тобой всего за каких-то пару недель! Если сравнить тебя с той, которую я впервые встретил тогда на автостоянке, то ни за что бы не поверил, что это одна и та же девушка!
– Спасибо, – пробормотала Полина, потупив взгляд. – А знаете, я даже хочу сменить факультет. Я уже узнавала, какие экзамены нужно сдать…
– А где ты сейчас учишься?
– На экономическом. А собираюсь перевестись на психфак.
– Уверен, что это не спонтанное решение, – проговорил Артем. – И ты осознаешь, что учеба на новом факультете потребует от тебя максимальной отдачи.
– Я, наверное, не открою вам тайну, если скажу, что в институт меня запихнул папа.
– Я подозревал, что дело не обошлось без его участия, – мягко сказал он. – Но как бы то ни было… Я буду только рад, если ты найдешь себя в профессии психолога. Надеюсь, твой отец не будет против изменений твоих планов в образовании.
Полина махнула рукой:
– Отцу сейчас не до меня. После этого землетрясения он как ужаленный носится. Опять же, скоро выборы, это та еще головная боль. К тому же он сейчас тоже в больнице, я только что от него.
– В больнице? – удивился Павлов. – С Олегом Викторовичем что-то серьезное?
Она пожала плечами:
– Он был у своего друга, Иосифа Яковлевича, и ему стало плохо.
– Иосиф Яковлевич?
– Ага. Кажется, его фамилия Бергман, – пояснила Чадова. – Это довольно крутой бизнесмен, у него своя строительная фирма. Несколько лет назад отец часто возил меня к нему в гости. Видели бы вы, какой у этого Бергмана особняк!
«Бергман, – шевельнулось в мозгу Павлова. – Конечно, владелец компании «Небеса»!»
– Так что с твоим папой? – задал он вопрос.