В средней секции шлюпки снова заиграла знакомая мелодия Боссера и Сингха. Загадки в голове Джайлса, казалось, всплывали и погружались, кружили в повторяющемся ритме музыки…
Внезапно он проснулся и понял, что задремал. Над его койкой навис Хэм.
– С вами хочет поговорить Мара, ваша светлость.
– А? – Джайлс протирал глаза, чтобы скорее вернуть полноценное зрение. Вскоре он увидел Мару, стоящую на некотором расстоянии словно перед невидимым барьером. – Садись, – сказал он ей, указывая на край своей койки. – Побереги силы. Нам всем нужно беречь оставшиеся силы.
Она ненадолго замерла в нерешительности – на секунду, наверное, во всяком случае так ему показалось. Затем села.
– Вы, конечно, правы.
Джайлс усмехнулся. У нее была невероятная особенность – говорить фразами, которые воспринимались бы как дерзость, если бы не ее невинный тон. Не ей, трудяге, судить о верности того, что он говорит. Он тут же вспомнил про мысль, возникшую у него сразу, как он впервые с ней познакомился.
– Скажи, Мара, а ты, случайно, выросла не в семье магнатов?
– Я? – Она рассмеялась. – Вовсе нет. Мой отец умер, когда мне было три года. В нашей семье было восемь человек детей – из-за ошибки компьютера выдали разрешение на такое количество, а когда обнаружилось, что это ошибка, было уже слишком поздно. Поэтому, когда умер отец, матери позволили все время проводить с детьми, и она даже получила разрешение на то, чтобы к нам переехала бабушка, чтобы помогать ей. Так что я росла примерно так, как если бы родилась сто пятьдесят лет назад, до Зеленой Революции.
Он посмотрел на нее с удивлением.
– А как же учеба?
– О, все обычные курсы я прошла. Но при такой большой семье, как наша, всякий раз, оказываясь дома, я попадала в среду, созданную нами самими. Так что у меня было типичное для средних веков семейное окружение.
– Ясно. – Он ощутил к ней жалость. Неудивительно, что такая девушка могла попасть под влияние «Черного четверга». На секунду у него возникло искушение предупредить ее, что Бисет опознала в ней революционерку, но привычка подчинять себя долгу заставила промолчать. – О чем ты хотела со мной поговорить?
Она оглянулась через проход на среднюю секцию шлюпки, но музыка звучала достаточно громко, так что ей не требовалось даже понижать голос, чтобы говорить с ним так, будто они наедине.
– Об Эстевене. Думаю, вам это будет интересно. Я не дипломированная медсестра, но когда училась в средней школе, то целый год работала стажером в медицинской службе. Специального образования у меня нет, но я вижу, что с ним что-то не так. У него холодные руки – здесь, в парниковой атмосфере шлюпки, – а пульс учащенный и неровный.
Джайлс посмотрел на нее с уважением.
– Это хорошо, что ты заметила и рассказала мне об этом. Есть ли у тебя какие-то предположения, из-за чего такие симптомы?
Она покачала головой.
– Как я сказала, это была всего лишь практика в течение года, к тому же в те времена, когда я была подростком.
Джайлс кивнул.
– Ладно, в любом случае хорошо, что я теперь в курсе. Попробую поговорить с самим Эстевеном и выяснить, знает ли он сам, что с ним не так.
– Что бы с ним ни было, мы бессильны. На этой инопланетной спасательной шлюпке нет ни лекарств, ни медицинского оборудования. Я не представляю, что делать.
– Это не твоя забота. За все это отвечаю я.
– О да, – сказала она, махнув рукой, словно бы отмахиваясь от этого утверждения. – Вы – магнат и считаете, что должны все взвалить на свои плечи. Но вы застряли здесь с кучей трудяг, а что вы знаете о трудягах?
– Что я?.. – удивленно начал он и осекся, уловив в ее словах отголоски давнего разговора с Полом Окэ, говорившего ему почти то же самое. Изумление заставило его забыть о том, что вовсе не следовало бы пытаться обсуждать с ней столь нелепое обвинение. – Не ты ли тот самый трудяга, что сказал мне, мол, все представители низших классов мечтают о шансе попасть в какой-нибудь колониальный мир?
Он помолчал и взглянул на соседнюю койку. Хэма там не было, и нигде поблизости его не видно. В любом случае Хэм не проводил много времени в огороженной средней секции, если его нет в передней, то скорее всего он отправился собирать ягоды или подыскивает, какую съесть самому. Тем не менее Джайлс понизил голос:
– На днях я долго разговаривал с Хэмом. Он в отчаянии от того, что его отправили невесть куда и разлучили с товарищами по работе, которых он знал. Он бы все отдал за то, чтобы вернуться на Землю. Возможно, я знаю о трудягах немного больше, чем тебе кажется.
– А, Хэм… Это аморально – добиваться генетическими манипуляциями, чтобы несчастные беспомощные дети вроде него вырастали в таких вот рабочих.
– Тсс, – шикнул он, искренне беспокоясь за нее. – Придержи язык, кто-нибудь на борту может донести на тебя.
Мара заговорила тише, но с прежним презрением:
– Вы про шпика? Я ее не боюсь.
– Шпика?
– Агента полиции, Бисет.
Он внимательно посмотрел на нее, не веря своим ушам.
– Ты… тебе уже известно, что она из полиции?
– Конечно. Все на корабле знали про это. Всегда есть шпик. У полиции есть свой агент на каждом звездолете, везущем трудяг. Любой трудяга в курсе дела.
– Что еще ты о ней знаешь?
– Знаю, что она пишет доносы на каждого, кто ей не нравится, независимо от того, совершил ли он что-то. Если она решит, что я ей не нравлюсь, то все равно придумает чего-нибудь для доноса.
Джайлс мрачно посмотрел на нее.
– И тебя, похоже, это не очень беспокоит?
– Говорят, на колониальных мирах полиция не очень-то прислушивается к шпикам вроде нее, когда те докладывают о плохом поведении, революционной болтовне и тому подобном. Потому что уже бывало много таких, прибывших с группами и создававших кучу проблем, прежде чем их отправляли обратно на Землю.
– Думаю, ее обвинение может оказаться куда серьезнее. – Джайлс послал к черту чувство долга. Таких, как Бисет, встречается десяток на дюжину, а Мара, с ее прямотой и смелостью, была бриллиантом среди кучи камней – прочих трудяг. – Она считает, что ты из «Черного четверга».
Мара взглянула на него.
– Ого…
Внезапно между ними вырос невидимый барьер. Они не были более людьми, сидящими вместе; они были противниками, смотрящими друг на друга через полоску спорной территории. Джайлс ощутил сильное желание уничтожить то, что их разделяло, – желание, сила которого удивила его самого. Но сейчас у него не было времени разбираться с эмоциональным аспектом ситуации.
– Она мне это прямо сказала. Но я не поверил.
– Это довольно мило с вашей стороны, ваша светлость. Конечно, вы правы. Я не одна из них.
– Ни на мгновение так не подумал.
Но барьер между ними не исчез.
– Но все же спасибо, что рассказали, магнат. – Она встала.
– Не за что, – ответил он машинально. – Спасибо за информацию об Эстевене.
– Я хотела помочь вам.
Она повернулась и ушла. Джайлс не стал ее останавливать. Вид того, что она уходит, вызвал в нем странную душевную боль. Он не понимал, что же пошло не так.
Открыв глаза несколько часов спустя, когда в средней секции громко заиграла музыка, он увидел Бисет, стоявшую рядом с его койкой. Она тут же, без предисловий, едва он ее увидел, заговорила с ним на эсперанто.
– Прошу прощения, ваша светлость, – начала она, но в ее голосе не было ни намека на извинительные интонации. – Боюсь, мне необходимо поговорить с вами. Я уже предупреждала вас об этой девушке, Маре, и ее революционных связях. Должна напомнить вам, что ваш ранг не дает вам права игнорировать власть полиции. Вы слишком многое ей позволяете.
– Она приходила рассказать мне о… – Джайлс замолчал. Он уже собрался было объяснить, что Мара сообщила о возможной болезни Эстевена, но сообразил, что снисходит до того, что отчитывается перед ней. Холодная ярость затопила его. – Проваливай! – прорычал он.
Движимый гневом, он даже поднялся на ноги, но к тому моменту, когда он полностью распрямился, Бисет уже ушла. Он ощущал собственный пульс, особенно биение в артерии под подбородком.
Он прошел в огражденную панелями секцию в средней части шлюпки и мимоходом увидел в углу Бисет, смотревшую на него широко раскрытыми глазами. Мары здесь не было. Он задержался у звукового аппарата ровно настолько, чтобы одним движением пальцев перевести его на полную громкость, а затем вышел в сторону задней секции. Там снова обосновались Ди и Фрэнко, а Мара сейчас выискивала на лозе ягоды с пятнами и относила их в конвертор.
– Оставьте нас, – бросил он Фрэнко и Ди. Те посмотрели на него с изумлением и поспешили покинуть заднюю секцию. Он остался наедине с Марой, озадаченно уставившейся на него, когда он подошел ближе.
– Бисет, – сказал он; стоя с ней лицом к лицу, в нескольких дюймах друг от друга, он почти не перекрывал музыку, говоря спокойным тоном; их уединенность была почти идеальной, – только что пришла ко мне и нагло потребовала, чтобы я не разговаривал с тобой.
Мара открыла рот.
– Может, – начала Мара тем же официальным тоном, которым закончила предыдущий разговор, но затем ее лицо и голос изменились на более участливые, – может, и в самом деле не стоит?..
– И это она мне? – сказал он. – Я – Джайлс Эшед Стальной. Не обращай на нее внимания. Я собирался сказать тебе кое-что другое. Я хочу сказать, что если Бисет попытается создать тебе неприятности – не важно, каким способом, – обращайся ко мне. Подозреваю, что она даже может попытаться обвинить тебя в том, что это ты подложила бомбу, взорвавшую космический лайнер.
Мара уставилась на него.
– Значит, и в самом деле была бомба? Но почему вы, или она, или еще кто-то так уверены в этом?
– Она не может быть уверена, – коротко ответил Джайлс. – Я – уверен. Потому что это я ее подложил. – Он стиснул зубы при этом воспоминании. – Причинять серьезный вред не планировалось, и уж точно не задумывалось уничтожение звездолета. Предполагалось только немного повредить его на определенном участке полета, чтобы ему пришлось завернуть для ремонта на ближайшую планету – шахтерский мир под названием 20B-40.