– Так что, это именно он? – спросил Грос. – Поправочный коэффициент, который нам нужен?
– Да, хотя возможно, что этот поправочный коэффициент отправит нас прямиком в ад. – Свой собственный голос Джайлс слышал как бы со стороны, доносящимся из какого-то бездонного колодца. Он занес руки над пультом и дрожащими, как у алкоголика, пальцами ввел поправочный коэффициент в изменение курса, уже заданного в управляющем компьютере спасательной шлюпки.
– Поехали… – сказал он и нажал клавишу ввода.
Они это сделали. Никакого ощущения движения или изменения направления не было, но они это сделали! Джайлс неуклюже поднялся на ноги и двинулся мимо Гроса прочь от панели управления.
– Вам необходимо поспать, – тихо сказала Мара, подошедшая сзади. Она коснулась его плеча, поддержав, когда он пошатнулся, и Джайлс почти бессознательно накрыл ее пальцы своей рукой. Кожа у нее оказалась гладкой и почему-то прохладной на ощупь.
– Да, – сказал он, воспринимая это словно издалека. – Надо…
– Простите, – тихо произнес ее голос почти ему в ухо. – Я тогда намекнула… что вы знаете о том, что Бисет пыталась убить капитана…
– Ничего. Это не имеет значения.
– Должно иметь.
Она подвела его к койке. Его собственной койке. Тощее тело капитана лежало на койке Хэма, и он осознал, что сам Хэм стоит рядом на страже. Джайлс тяжело опустился на койку и лег на спину.
– Немного поспать, – сказал он, – да, совсем немного…
И тут же уплыл куда-то в беспросветную даль, из которой уже какое-то время доносился его голос, покинув корабль, трудяг и капитана-альбенаретку.
Тридцать четвертый день, 11:45
Эта ягода была последней. Все наблюдали, как Джайлс сорвал ее и бережно взял в руки. Она была крупная, набухшая и полная сока и оставалась на лозе до самого последнего мгновения. Контейнер с соком был полон на три четверти, при половинном пайке этого должно хватить на неделю.
Они долго шли к этому моменту, когда был сорван последний плод и получена последняя жидкость. Но что теперь?..
Хэм осторожно поднял ручку пресса, чтобы Джайлс положил ягоду в отверстие. Затем здоровяк нажал несколько раз, пока в контейнер не упала последняя капля, выжатая из мякоти. Джайлс достал мякоть и разделил ее на восемь равных частей.
– Ешьте прямо сейчас. В мякоти осталось немного влаги, поэтому сегодня сок не выдаем. А с завтрашнего дня паек будет сокращен наполовину, пока не закончится весь запас сока. Это единственный путь. Нам нужно растянуть то, что имеем, на возможно долгое время, пока еще есть надежда.
Возражений не последовало. Они старательно жевали мякоть, чтобы выжать сок до последней капли, а потом досуха вылизывали чашки. Джайлс осторожно вылил сок последней ягоды в контейнер, а затем отправился проводить полуденную проверку их курса. Сейчас он делал эту операцию заметно быстрее, чем раньше. В первый раз у него ушло на это около шести часов. Звезды на экране казались неизменными и неподвижными, и приходилось изо всех сил бороться с отчаянием, норовившим захлестнуть его. К нему подошла Мара, передвигаясь медленно, как и все остальные теперь, одежда мешком висела на ее худом теле. Посмотрев на экран, она указала на него рукой.
– И какая из них? Не сама планета, я знаю, что ее нельзя увидеть, а ее звезда, солнце для 20В-40?
Он постучал пальцем по пятнышку света, ничем не отличающемуся от многих других.
– Разве она не должна становиться больше или ярче?
– Нет. Звезда не станет больше до самого последнего нашего искривления пространства. Этот экран годится только для навигации. В любом случае яркость звезды никак не изменяется до последнего дня или двух полета.
– Но мы летим в правильную сторону? – В голосе Мары чувствовалась потребность, чтобы ее успокоили.
– Думаю, что да.
– Если курс правильный, сколько нам еще лететь?
– Судя по тому, что говорила мне капитан, должно оставаться десять дней. Но это если бы управляла она, при идеальных условиях. Я не думаю, что мы можем рассчитывать на такую хорошую навигацию, если она вообще правильная. Скорее всего, получится больше десяти дней.
– Не очень-то вы меня обнадежили. – Она сделала слабую попытку улыбнуться.
– Извини… – сказал он, не отрываясь от приборов. Голос перестал его слушаться. Он не мог придумать, что еще сказать ей.
Разговор прекратился сам собой, как и большинство разговоров в последнее время, затих без какого-то итога или окончания. Он немного вздремнул в кресле, а когда открыл глава, она уже ушла. Звезды же казались безжизненными и холодными.
Сорок первый день, 12:00
С тихим шлепком в чашку упала из крана последняя капля сока. Самая последняя. Обсуждать им было больше нечего, и каждый молча выпил полагающуюся ему порцию. Последнюю.
Новых побегов на лозе, на которых могли бы появиться ягоды, не было, хотя они регулярно искали.
Ни новых побегов, ни каких-либо признаков ягод. Сама лоза жизнеобеспечения выглядела вполне здоровой и дала прекрасный урожай глянцевых плоских листьев. Они пытались жевать листья, но без толку: те были очень сухими и горькими, и слюны, похоже, требовалось больше, чем удавалось получить жидкости.
Сорок второй день
Сорок третий день
Сорок четвертый день
Сорок пятый день
Сорок шестой день
– Вы все еще проверяете курс? – шепотом спросила Мара с горечью в голосе. – Проверяете?
– Да. Должен… – прошептал в ответ Джайлс. Его состояние было не лучше, чем у остальных. «У жажды нет почтения к представителям высшего класса», – пришла ему в голову туповатая шутка.
– Мы все умрем, теперь я знаю. Ди впала в беспамятство, уже давно не открывала глаз. Думаю, она умрет первой. Я не хочу умирать вот так, просто сдавшись. Вы можете меня убить?
– Нет. – Он поднял голову. – Если выживет кто-то – выживут все.
– Вы не хотите мне помочь. Вы хотите, чтобы я страдала. – Впервые в ее голосе он заметил раздражение, будто бы она могла заплакать, если бы у нее были слезы.
Он сидел в занятом им командирском кресле. Остальные лежали на койках или на полу без сил и желания двигаться. Из звукового аппарата негромко лилась музыка, и ни у кого не нашлось сил его выключить. Довольно однообразно завывал визгливый девичий голосок, и слово «любовь» при этом повторялось необычно много раз. Фоном к этому монотонный ритм отбивал барабан с чрезмерной перкуссией. Джайлса такое обычно раздражало, но сейчас ему было все равно. У него болело горло, горели глаза, тело казалось совершенно иссушенным; все желания и ощущения испарились ввиду неодолимой жажды. Возможно, Мара права: это не лучший способ умереть. Певица взвизгнула, барабан ударил с долгими отзвуками, внутренняя дверь шлюза спасательной шлюпки открылась.
Реальность уступила место иллюзиям. Он оказался в плену галлюцинаций, его видение проникло в шлюпку через открытую дверь шлюза и приняло облик худощавого альбенаретца в скафандре, снимающего шлем.
Когда девушка за его спиной взвизгнула, а затем простонала, он понял, что и другие подверглись этой галлюцинации. А может, это не галлюцинация? Тяжело дыша, он приподнялся на локтях, затем встал на ноги, для устойчивости держась за панель управления. Рука со снятым шлемом опустилась, на Джайлса уставилось морщинистое темное лицо альбенаретца.
– Вы не ответили на вызов по системе связи, – прожужжал инопланетянин на сильно исковерканном бейсике.
– Воды… – прохрипел Джайлс, собственный голос драл ему горло как наждачная бумага.
– У меня ее нет. Ее доставят. Мы вызывали вас по связи…
– Я не знаю, где тут связь и как она работает. Воды!..
– Какие-то проблемы с лозой жизнеобеспечения?
Джайлс сел на койку, беззвучно смеясь, не способный сдержать смех, держась за живот и покачиваясь взад-вперед перед недоумевающим чужаком. Воды… Какие-то проблемы с лозой жизнеобеспечения! Воды! Все они хотели воды!
Что-то тяжело ударилось о корпус. Это был сорок шестой, последний день путешествия.
– Невероятная история, магнат, – пробормотал управляющий горнорудного комплекса 20B-40. Это был невысокий розовощекий толстяк, получивший хорошее образование трудяга, по-видимому, самостоятельно поднявшийся до такой высокой должности. «Невероятно высокая должность для трудяги», – сказал себе Джайлс. По статусу Амоса Барси вполне можно было бы назвать представителем Земли на 20B-40. – Налить вам еще этого напитка?
Джайлс улыбнулся в знак согласия, передал высокий бокал и с удовольствием стал наблюдать, как он наполняется холодным местным темным пивом. Прекрасное зрелище. Его худые, почти птичьи пальцы потемневших от долгого пребывания в спасательной шлюпке рук – в освещении там было много ультрафиолета – схватили покрытый бисеринками влаги бокал, заметно контрастируя с пухлыми розовыми пальцами Барси.
– Благодарю, – сказал Джайлс. – Вы очень любезны:
Он пил, ощущая, как прохлада льется ему в горло.
– Все еще не могу поверить, что наше приключение закончилось. Я оказался более хорошим навигатором, чем ожидал. Но никто из нас не подозревал, что передатчик шлюпки в промежутках между искривлениями пространства постоянно передавал запрос помощи.
– Знаете, это не помогло бы, если бы шлюпка не оказалась в окрестностях нашей системы, чтобы здешние альбенаретцы его услышали. – Барси неожиданно ухмыльнулся. – Я никогда не видел их такими переполошенными. Все никак не могут поверить, что их капитан не смогла управлять шлюпкой, а вы с этим справились.
– Ее вины в этом не было.
– Конечно же, не было. – Барси искоса посмотрел на Джайлса из-под густых бровей, и тон его стал сухим и отстраненным. – Пропала страница … и все такое прочее. Просто загадка. Но мне кажется, что книгу могли повредить те же, кто уничтожил космический лайнер.
– Вполне возможно, – согласился Джайлс.
– Да… – Барси развернул свое плавающее в воздухе кресло, чтобы взять со стола какую-то распечатку. – Вот другая загадка: лоза жизнеобеспечения. Не самая важная проблема, но все же. Альбенаретцы считают, что она была чем-то отравлена, но на здешней ремонтной станции нет оборудования для такого анализа. Они дали образец жидкости для анализа в нашей лаборатории. В нем большое разнообразие органических соединений, но ничего такого, что, на наш взгляд, могло бы оказаться вредным для растения. Может, их эксперты разберутся? И есть след еще кое-чего… – Он внимательно посмотрел на Джайлса, затем снова отвел взгляд в дальний угол своего кабинета. – Наркотик, используемый людьми, гадкая штука под названием тонк. Наш химик считает, что он мог оказать воздействие на ягоды, если его было много или если он попадал в питание растения длительное время. Конечно, невозможно определить, когда именно он туда попал. Это могло произойти из-за любого пассажира-человека, использовавшего эту спасательную шлюпку в качестве безопасного места хранения своего запаса наркотика во время любого из последних пятидесяти рейсов космического лайнера. Поэтому я сказал химику, что нет смысла сообщать об это