Киллер Домингес казался его полной противоположностью. Маленький, с несоразмерно большой головой, он был беспокойным и нервным, как петух на орлиной ферме.
Тощие руки крепко держали рулевое колесо, мышцы были постоянно напряжены, челюсти энергично мололи жвачку.
На сиденье он всегда держал толстую подушку – она позволяла легко управляться с баранкой, зато короткие ноги едва доставали до педалей. Но в больнице не было водителя лучше его, и, прежде чем устроиться на эту должность, он шестнадцать лет проработал таксистом. Лабиринт городских улиц был родной средой обитания для Домингеса, и он себя чувствовал уютно, лишь когда гнал по ним несколько тонн металла. Ньюйоркец в восемнадцатом поколении, Киллер был превосходно приспособлен к такой жизни и не мыслил себе иной.
С визгом тормозов «Cкорая» повернула на Седьмую авеню и подкатила к собравшейся на углу толпе. Полицейский в синем мундире дал знак остановиться у тротуара.
– Несчастный случай, доктор, – сказал он Сэму, спустившемуся с тяжелым ящиком. – Мужчина хотел воспользоваться старым уличным подъемником и умудрился сунуть ногу под платформу. Оттяпало почти полностью! Я был рядом, за углом, услышал крик.
Толпа раздалась в стороны, пропуская врача и полицейского. Сэм присмотрелся к молодому блюстителю порядка: слегка волнуется, но старается не подавать виду. Они приблизились к подъемнику, и Сэм, прежде чем щелкнуть застежками ящика с хирургическим комплектом для оказания первой помощи, подверг место происшествия неспешному, тщательному осмотру.
Платформа находилась на фут ниже тротуара, и на ней лежал в темной кровяной луже полный седой мужчина лет шестидесяти. Левая нога была подогнута под туловище, правая защемлена между металлической окантовкой ниши подъемника. У пострадавшего были закрыты глаза, кожа приобрела восковой цвет.
– Кто-нибудь имеет представление, как работает эта штука? – обратился Сэм к толпе зевак.
Они снова расступились, пропустили спешащего на зов подростка.
– Я, док! Я знаю! Тут ничего сложного, красная кнопка – вниз, черная – вверх.
– Ты только знаешь – или уже это делал? – спросил Сэм, прижимая универсальный диагностический прибор к внутренней стороне запястья пациента.
– Делал много раз, – ответил мальчуган тоном оскорбленной невинности. – Ящики спускал…
– Вот и отлично. Становись к пульту и по моей команде опускай платформу на фут. Когда я скажу «вверх», подними ее вровень с тротуаром.
В тот же миг ожили миниатюрные дисплеи прибора.
Температура тела – ниже нормы, кровяное давление слишком слабое, пульс чересчур быстрый для мужчины в этом возрасте. Конечно, сказываются шок и серьезная кровопотеря, вон какая лужа на платформе.
Правая штанина была разорвана, врач широко развел края. Нога почти полностью отсечена чуть выше колена, в белую плоть культи глубоко вдавился черный кожаный ремень. Сэм перевел взгляд на встревоженное лицо полицейского.
– Ваша работа?
– Да. Я же сказал, что был рядом, когда это случилось. Нам только в самых крайних случаях можно притрагиваться к пострадавшему, и я решил, что это как раз такой случай. Очень уж сильно хлестала кровь, он бы скоро умер. Вот я и перетянул ногу его же ремнем. А потом он потерял сознание.
– Вы все сделали правильно, спасли ему жизнь. Пусть он потом скажет вам спасибо. А сейчас оттесните толпу и передайте моему водителю, что нужна каталка.
Пока Сэм говорил, его руки работали. Вынимали из ящика металлический турникет с пультом управления, проталкивали под поврежденную ногу напряженный жгут.
Едва тот появился с другой стороны, Сэм нажатием на кнопку возвратил ему гибкость, обернул его вокруг ноги и вставил конец в пульт управления. Когда передвигающиеся по жгуту шары оказались над основными кровеносными сосудами, он включил питание. Турникет напрягся, шары прижались к ране, полностью остановили кровотечение.
– Опускай, – скомандовал он и ввел пациенту в вену противошоковое – два миллиграмма адреналина.
Платформа вздрогнула и резко опустилась. Раненый застонал, замотал головой. Сэм посмотрел на искалеченную ногу. Выглядела она жутко, металлические кромки отделили ее почти полностью. Бедренная кость сломана, обрубок держится только на полоске кожи да на том, что осталось от прямого мускула и портняжной мышцы.
Врач быстро принял решение. Достал из ящика большой и острый как бритва скальпель, крепко взялся ниже окровавленного колена и одним точным движением рассек плоть, что удерживала отрубленную ногу. И вот ампутированная конечность обернута стерильным пластиком, а пострадавший отодвинут от края платформы. Теперь можно ее поднимать.
Киллер был наготове, с помощью полицейского работники «Cкорой» переложили раненого на медицинскую тележку. С профессиональной точностью движений Киллер накрыл его покрывалом до подбородка и повез к машине, которая стояла с опущенной задней дверью-аппарелью.
Опытная бригада трудилась споро и четко: Сэм пристегивает каталку к борту, Киллер закрывает дверь.
– Док, мы торопимся? – спросил водитель, забравшись на свое сиденье.
– Гони как можно быстрее, только без резких поворотов. Я ему дам плазму.
С этими словами Сэм вытянул из прикрепленного наверху контейнера шланг, сорвал колпачок со стерильной иглы и воткнул ее в вену спереди от локтевого сустава, не забыв протереть спиртом вялую кожу на предплечье пациента.
– Как он, док? – спросил Киллер, быстро, но плавно ведя машину по опустевшей улице.
– Не так уж и плохо для подобной травмы. – Сэм ремешком пристегнул универсальный прибор к запястью незнакомца.
Устройство не только показывало важнейшие параметры состояния пациента, но и регулярно записывало данные на крошечном диске.
– Но ты все-таки свяжись с больницей, пусть готовят операционную.
Пока Киллер говорил по рации, Сэм направил на грудь ультрафиолетовую лампу, и в ее лучах стала видимой татуировка: тип и группа крови, дата рождения, медицинские препараты, вызывающие аллергию. Все это он переписал в карту вызова. И тут над головой ожил динамик.
– Это Перкинс, неотложная хирургия. Мою руки. Что там у вас?
– Эдди, тут у нас ампутация, – проговорил Сэм в лацканный микрофон. – Правая нога перерублена в четырех дюймах выше коленной чашечки. Пациенту шестьдесят три года, пол мужской, первая группа крови…
– А что с конечностью? Сэм, ты ее захватил или мне разогревать ногу из наших запасов?
– Я везу его ногу. Слегка почистишь от омертвелой ткани, и сгодится.
– Присылай остальные данные, к вашему приезду все будет готово.
На разгрузочной платформе уже поджидали санитары. Они опустили заднюю дверь и забрали каталку с пациентом.
– Это вам тоже пригодится. – Сэм передал сверток.
В карте оставалась лишь одна незаполненная графа. Он вписал время прибытия и сунул лист в ящичек на каталке.
И лишь после этого заметил вокруг необычную суматоху.
– Док, вроде что-то серьезное, – сказал подошедший Киллер. Он чуял всеобщее возбуждение, только что ноздри не трепетали. – Пойду выясню, в чем дело.
Он поспешил к группе санитаров, которые на краю платформы складывали в штабель опечатанные ящики.
Действительно, происходило что-то серьезное. Это было очевидно. У дальнего конца платформы стоял грузовик, в его кузов заносили медикаменты. А рядом в поджидающую «Cкорую» забирались два интерна.
– Доктор Бертолли? – раздался за спиной у Сэма женский голос.
– Он самый.
Сэм повернулся и увидел высокую девушку. Зеленовато-серые глаза – почти вровень с его глазами, взгляд уверенный. Волосы натурального рыжего, почти огненного цвета.
И даже бесформенный медицинский халат не в силах утаить изящные линии ее фигуры.
Где-то Сэм уже видел эту девушку – может, в кафе для медперсонала? – но ни разу с ней не разговаривал.
– Я Нита Мендель из отделения патанатомии. Похоже, в городе какое-то ЧП. Доктор Гаспар распорядился, чтобы я отправилась с вами.
У нее не было ни значка, ни медицинской шапочки – значит, не медсестра.
– Вот наша машина, доктор. Добро пожаловать на борт. А поподробнее не можете сказать, что случилось?
– Лучше по имени: Нита. Нет, я совсем не в курсе. Меня выдернули из лаборатории и бросили сюда.
Подбежал Домингес, остервенело жуя резинку.
– Док, двинули! Здрасте, доктор Мендель! Дело и впрямь нешуточное, коли вас стащили с седьмого этажа. – В больнице Бельвью Киллер знал всех и каждого, и ни одно событие не могло миновать его ушей. – Запрыгивайте. «Мясной экспресс» отправляется через шесть секунд.
– Куда едем? – осведомился Сэм, глядя на дюжину загруженных в «Cкорую» коробок, каждая с наклейкой «Первая помощь».
– Аэропорт Кеннеди, – прокричал Киллер, перекрывая вой двигателя и визг тормозов.
Машина свернула за угол и нырнула в туннель, который начинался на Двадцать третьей улице и уходил под Ист-Ривер.
Два врача сидели в салоне друг против друга, и Сэм никак не мог не заметить, что на спутнице очень короткий лабораторный белый халат, что он почти целиком открывает загорелые ноги. И эти ножки куда симпатичнее, чем та, которую ему довелось недавно нести под мышкой. Так бы и любовался без конца. Медицинская профессия приучает к аскетичности, чистоплотности и упорядоченности, но разве плохо, когда в этот строгий, суровый мир проникает толика женственности?
– Аэропорт, – сказала она. – Значит, крушение… Надеюсь, это не пятимаховый лайнер. Такие самолеты рассчитаны на семьсот пассажиров…
– Скоро узнаем, по радио что-нибудь скажут.
Впереди уже солнечно светился край туннеля. Сэм крикнул в кабину:
– Киллер, должны быть новости, настройся на «Общественные радиостанции Нью-Йорка».
«Скорая» выскочила наружу, и динамик грянул «Болеро» Равеля. Киллер поискал другие станции, но нигде не передавали новостей, поэтому он вернулся на официальную городскую волну – важное сообщение в первую очередь передадут по ней.
Оглашая окрестности раскатами болеро, они мчались по пустой автостраде.