Он поколебался, затем тяжело откинулся на стуле.
– Кофе хорош, не откажусь от добавки. – Сэм чуть улыбнулся. – Прости, что веду себя как болван, но это не просто грязное дело, оно еще и личное – даром, что ли, Ранд свалился с корабля прямо к нам в руки. Посиди со мной, попей кофе.
Нита наполнила чашки, в свою добавила сливки и сахар.
– В городе все плохо, – сказала она. – Это видно по медицинским отчетам. Бета-ранд летален, его очень легко подхватить. Зараженная птица вскоре умирает, но перед этим успевает покрыться вирусом сплошь, до кончиков перьев. По всей видимости, в человека он проникает даже через кожу, причем не обязательно держать птицу в руках, достаточно наступить на то место, где она побывала. Оставивший носителя вирус живет недолго, но время его жизни пока не установлено.
– Сколько больных на данный момент?
Она ответила не сразу:
– Более трех тысяч. Это последнее, что я слышала.
– Господи, как же быстро! И что предпринимается?
– Пока лишь временные меры. Но как раз сейчас в Бельвью, во второй аудитории, идет совещание, там медицинское начальство, мэр, полиция и прочие. Председательствует профессор Шейбл из ВОЗ. Он хочет, чтобы ты присутствовал. Но я не спешила тебе об этом говорить, хотела, чтобы допил кофе.
– Я допил. – Он встал, потянулся и почувствовал, что лучше владеет собой.
Нита тоже поднялась, она была совсем рядом, и его руки будто по собственной воле легли ей на плечи. Он хотел что-то сказать, но мог лишь ощущать ее тепло через тонкий хлопок. И тогда Сэм просто привлек ее к себе и встретил ее губы, тугие и живые, и сильные девичьи руки крепко обвили его.
– М-да… – проговорил он, дивясь собственной смелости. – Даже не знаю, что на меня нашло. Сожалею…
– Точно сожалеешь? – Она улыбалась. – Ну а я нисколечко. Мне понравилось. Наверное, понравилось бы еще больше, будь ты побрит.
Сэм провел по щекам ладонями – с хрустом, как по наждаку.
– А я и забыл… Судя по ощущениям, выгляжу что твой дикобраз. Нельзя в таком виде ехать на собрание.
Включилась обрамлявшая зеркало светодиодная лента, забликовали кафель и хромированная сантехника, да так ярко, что Сэм щурился, глядя на свое отражение. По коже скользила излучающая головка ультразвуковой бритвы, расщепляя хрупкие волоски и неприятно жужжа, когда Сэм прижимал ее слишком сильно. Конечно, жужжание воспринималось не барабанными перепонками, звук бритвы был для этого слишком высок, но он вызывал вибрацию черепных костей, а та, в свою очередь, создавала обертоны во внутреннем ухе, как будто там роились крошечные насекомые.
Выглядел Сэм неважно – глаза красные, под ними темные круги. С головной болью справится аспирин, а пять миллиграммов бензедрина помогут продержаться на собрании. Но надо заехать домой за обувью. Белая медицинская куртка и брюки – это еще куда ни шло, но карантинные хлопковые шлепанцы…
– Ты потом расскажешь, что вы там решили? – спросила перед его уходом Нита.
Он кивнул и нетерпеливо повернул рычаг, запускающий медленную процедуру открывания шлюза.
– Да, позвоню при первой возможности, – рассеянно пообещал Сэм, размышляя о том, что происходит в городе.
Надо быть готовым к многочисленным переменам.
Когда наконец завершился цикл стерилизации и внешняя дверь выпустила Сэма, первым, кого он увидел, был Киллер Домингес. Водитель дремал, пристроившись на скамье. Заслышав гул шлюза, он приоткрыл глаз – а в следующий момент уже был на ногах.
– С возвращением в цивилизованный мир, док. Мы уже боялись, что вас заперли и ключ выбросили, а потом прошел слушок, что карантин для вас кончился, вот я и пожаловал, в качестве встречающей делегации числом в одну персону. Извольте принять поздравления!
– Спасибо, Киллер. А не дошел ли до тебя также слушок, что мне надо ехать на собрание?
– Ну а как же! И Чарли Штейн из гинекологической лаборатории сказал, что вам наверняка пришлось сжечь шмотки. «В том числе и туфли?» – спросил я. И он ответил: «А то!» – Киллер пошарил под скамьей и достал пару белых туфель на резиновой подошве. – Я решил заскочить к вам домой за обувкой – и, как вижу, не прогадал.
– Друг познается в беде! – Сэм сбросил шлепанцы, сунул ноги в туфли и застегнул молнии. – Пока я отдыхал в карантине, ты работал не покладая рук. Давай рассказывай, что творится в городе.
Киллера Сэм знал давно, но сейчас впервые увидел, как с его лица сошла философичная невозмутимость горожанина, как пролегли складки тревоги и усталости.
– Худо, док, и час от часу не легче. Все сидят по домам взаперти, но скоро закончатся продукты, и, понятное дело, народ потянется к родне на фермы. Вот тут-то и начнется потеха. Пресса и телевидение боятся сказать лишнего, но ведь можно читать между строк. Я своими глазами видел бунт в Ист-Сайде, а в газетах о том ни строчки.
– Скоро власти возьмут ситуацию под контроль, – пообещал Сэм по пути к лифту, жалея, что голосу недостает уверенности. – Как только птицы перестанут распространять болезнь Ранда, она сойдет на нет.
– Док, чего-чего, а птиц в мире хватает, – произнес Киллер, пожевывая зубочистку.
И Сэм обрадовался, увидев на лице водителя привычную безмятежность.
Дверь в аудиторию номер два была закрыта, ее охранял суровый полицейский. Впустить Сэма он отказался, а во время разговора держал руку на поясном ремне возле пистолета. Когда удалось его убедить, что доктор Бертолли явился по делу, он с кем-то связался по встроенной в шлем рации, и через несколько минут дверь отворил Эдди Перкинс, хирург из больничного персонала. Киллер скрылся с глаз, и Эдди повел Сэма в гардероб.
– Прежде чем тебя туда запускать, надо ввести в курс дела, – сказал он. – Там сейчас настоящая битва.
– И на чьей стороне ты?
– Что за вопрос? – Эдди криво улыбнулся, достал сигареты, предложил Сэму, услышал отказ и закурил. – Меня мобилизовали в команду доктора Маккэя. Все помнят, как он справился с пахиакрией Тофольма, поэтому сейчас ему официально поручено руководить медицинскими исследованиями и лечением болезни Ранда. Его уважают медицинские власти, меньше – полицейское и армейское начальство, и уж совсем мало – помешанные на рейтингах политики. Он пытается убедить губернатора, что необходимо объявить военное положение, тем самым узаконив действия войск ООН. Все равно придется их звать, рано или поздно, так что лучше с этим не тянуть. И еще надо, не теряя времени, истребить всех птиц в радиусе ста миль от Нью-Йорка.
– На этой территории сотни государственных парков и заповедников. Представляю, что скажут консерваторы!
– Они уже сказали, причем лично губернатору, а тот, если ты не забыл, хочет переизбраться осенью.
– И чем же я могу помочь?
– Маккэй считает, что ты способен повлиять на результат голосования. Специально тянул с этим делом до твоего прибытия. Ты сейчас триумфально войдешь в аудиторию, все моментально заткнутся и будут ловить каждое твое слово. Как-никак герой дня, парень, который первым увидел вернувшегося астронавта, и отправился с ним в карантин, и вколол себе дозу альфа-ранда, и доказал, что он не передается от человека к человеку. Как только все убедятся, что это правда, так сразу уляжется паника, и прекратятся разговоры насчет эвакуации населения, и у нас не будет проблем с помещением заболевших в карантин. Разъяснив, что между людьми альфа-ранд не кочует, ты громко и внятно заявишь, что остановить его можно одним-единственным способом, а именно уничтожив несколько миллионов птиц. Ты с этим согласен?
– Что?.. А, да, конечно. Идея выглядит жутко, но и впрямь у нас нет другого способа ликвидировать эпидемию. Главное – своевременно изолировать ее очаг.
– Твой боевой дух, как всегда, на высоте! – улыбнулся Перкинс и шагнул к двери. – Убеди политиканов, и мы покончим с чумой. Только дай мне пару минут, надо намекнуть Маккэю. А потом ступай к трибуне, мы будем ждать.
Это были медленные минуты. Сэм одернул перед гардеробным зеркалом измятую белую куртку, попытался разгладить самые глубокие складки. В горле пересохло, как за миг до десантирования на вражескую территорию.
Политики! Их необходимо убедить, и причем быстро. Каждая потерянная минута расширяет очаг заражения.
Он решительно распахнул дверь в полупустую аудиторию и зашагал по проходу к группе внушительных людей в мундирах и деловых костюмах, обсевших на возвышении длинный стол. К Сэму поворачивались лица, на него устремлялись взоры. Доктор Маккэй, прервав свою речь, поприветствовал его.
– Ну вот, джентльмены, наконец-то мы имеем дело с фактами. Их немного, но они неопровержимы, и на их основе можно принять логичное решение. Перед вами доктор Бертолли. Уверен, все слышали о нем.
По залу прокатился шепот. Сэм, стараясь не чувствовать цепких взглядов, преодолел четыре ступеньки. Маккэй дал знак сесть рядом.
– На данный момент доктор Бертолли является лучшим в мире экспертом по болезни Ранда. Именно он встречал нулевого пациента после приземления корабля и пытался его спасти в карантине. Также он был лечащим врачом второго инфицированного, офицера полиции Майлза. Кроме того, он экспериментально доказал, что заражаться болезнью Ранда мы можем только от птиц, но не друг от друга. Доктор Бертолли, не согласитесь ли посвятить нас в детали вашего эксперимента?
Слушая эти слова, Сэм вдруг понял, что Маккэй не только врач, но и изощренный политик. Не раскрывая сути эксперимента, профессор подготовил сцену для доктора Бертолли, и тому остается лишь выступить с драматичными откровениями. Сэм не питал особого уважения к политикам с медицинскими учеными степенями, но сейчас сам очутился именно в этой роли. Слушателей необходимо убедить. В тишине ожидания он повернулся лицом к аудитории:
– Как показали лабораторные исследования, болезнь Ранда имеет две формы, им в целях идентификации дали названия альфа-ранд и бета-ранд. Коммандер Ранд умер от альфа-ранда, но этот вирус не способен поражать организмы, которые не принадлежат к классу aves, классу птиц. Зато есть веские основания считать, что любые виды птиц заражаются от человека. В инфицированной птице вирус превращается в бета-ранд, представляющий собой крайне вирулентную форму, и далее может передаваться другим птицам и людям. Но если бета-ранд селится в организме человека, он трансформируется обратно в альфа-ранд, что и послужило причиной смерти офицера Майлза. В этой форме болезнь не передается людям…