– Разбрасывают отравленное зерно, – сказал Киллер, сворачивая на Третью авеню и утапливая педаль акселератора. – Ну а которая на зерно не польстится, ту достанут из ружья. Такие дела… Эй, гляньте-ка вперед!
Там была пробка. Машины не двигались; многие были пусты; две, разбившиеся друг о друга, горели. Полицейский на мотоцикле помахал «Скорой», чтобы остановилась. Киллер притормозил, опустил боковое стекло. Полицейский заглянул в кабину.
– На площади у въезда на Тридцать шестую есть пострадавшие, – сказал он. – Знаете, где это?
Киллер не ответил, лишь возмущенно раздул ноздри.
– Сейчас там поспокойней, но все равно будьте начеку. – Полицейский указал на огнемет Финна. – Кроме этой штуковины, у вас есть что-нибудь для самозащиты?
– Не беспокойтесь, офицер, я хорошо вооружен. – Финн покрутился на сиденье, и в его руке появился пистолет калибра 12,7 мм, с компенсатором отдачи.
– Вижу… Только не надо на меня направлять, просто держите под рукой. Беспорядки могут возобновиться. Ведите свой танк по тротуару, он широкий, не застрянете.
Вот такая езда была Киллеру по душе. «Скорая» перевалила через бордюрный камень и покатила по тротуару к площади. Оттуда доносились крики, рев моторов, и вдруг страшно загрохотало разбиваемое стекло. Из-за угла навстречу выбежал человек, прижимая к животу несколько бутылок со спиртным. Увидев приближающуюся машину, обогнул ее по проезжей части.
– Мародер, – презрительно оттопырил нижнюю губу Киллер.
– Это не наша ответственность… – Сэм осекся, получше разглядев человека, а затем приказал водителю: – Останови его!
Киллер блестяще справился с задачей, распахнув дверцу перед носом у бегущего. Раздался глухой удар, звон битого стекла, скрежет тормозов «Скорой». Она находилась так близко от стены, что Сэму пришлось забраться на капот, откуда он спрыгнул на асфальт рядом с мародером. Тот стоял на четвереньках над разбитыми бутылками и разлившимся виски. Сэм склонился, чтобы заглянуть ему в лицо, затем отступил и натянул перчатки.
– Из кабины не выходить! – громко скомандовал он. – Это наш пациент. И стадия не ранняя.
Сэм полез в сумку, чтобы достать «усмиритель», а когда он поднимал глаза, к его лицу уже неслась бутылка. Киллер предостерегающе вопил из кабины. Врача спас армейский рефлекс: вскинутая рука остановила удар, другая рубанула мародеру по запястью. Противник был слаб – и как вообще ему, нашпигованному кистами, удавалось двигаться? – поэтому второй замах получился жалким. Крепко удерживая его запястье, Сэм вогнал иглу «усмирителя» сзади в шею. Буян тотчас выказал намерение повалиться на асфальт, и врачу пришлось оттащить его в сторону от россыпи осколков.
Как можно скорее Сэм вколол интерферон и рекомендованный комиссией антибиотик. Киллер отстегнул от стены и опустил полку, Финн помог уложить на нее бесчувственное тело. Потом «Скорая» двинулась дальше, и теперь солдат войск ООН шагал впереди.
До Второй авеню не добрались: улица была сплошь забита машинами, они даже на тротуарах стояли впритирку к зданиям. Сэм выгрузил легкие носилки из магниевого сплава и сумку с набором первой помощи, и они с Киллером понесли этот груз следом за Финном, пробираясь извилистым путем к площади возле устья туннеля. Буйство толпы закончилось, но на улице остались десятки убитых и раненых. Большой военный вертолет привез бригаду медиков в сопровождении солдат, он приземлился перед въездом в туннель на проезжей части. Врачи уже хлопотали над пострадавшими. Около патрульной машины лежал окровавленный полицейский, из вены торчала игла капельницы, а резервуар с плазмой был подвешен к боковому зеркалу. Солдаты оказывали медикам посильную помощь: хватали и приводили побитых смутьянов, тех, кто не успел убежать.
Отдельно от пробки стоял горящий автофургон, обильно валил дым. Поблизости маячил лейтенант полиции. Заметив белый медицинский костюм, поманил к себе:
– Доктор, вот этому можно чем-нибудь помочь?
Он показывал на человека, скорчившегося на переднем сиденье автофургона. Из окна свисала рука в пятнах запекшейся крови. Сэм положил на асфальт свою ношу и прижал к запястью пострадавшего прибор. Температура семьдесят восемь, пульса нет.
– Он мертв. – Сэм возвратил прибор в футляр. – Что тут стряслось?
– Сначала просто собралась толпа. Мы пытались контролировать весь транспорт, идущий на Айленд и обратно: большинство зараженных поступает оттуда. На остров пропускали только тех, кто там живет или работает, и не давали вывозить птиц. Понятное дело, образовалась пробка. Люди вовсю сигналили и орали, но в целом вели себя прилично, пока кто-то не прочел на машине название зоомагазина и не распахнул задние двери. Вот этот бедолага набил фургон птицами из своей лавки. Что собирался с ними делать, одному богу известно. Кто-то его пристрелил, машину подожгли, потом в толпе заметили пару больных чумой, и понеслось… До прибытия военных я тут уже ничего не контролировал.
– Доктор, сюда!
Финн махал рукой, указывал на двоих, лежащих на свободном пятачке. Сэм подошел и убедился: болезнь Ранда.
Он занялся одновременно профилактикой и лечением.
«Скорая» могла вместить максимум восемь человек, а зараженных было обнаружено только четыре. Битые и обожженные, кто находился в сознании, категорически отказывались ехать в одной машине с чумными. Спорить не имело смысла. Так и не очнувшегося полицейского вместе с капельницей перенесли в салон, три места остались свободными. Киллер ловко поехал по улице задним ходом, при первой возможности развернулся и под вой сирены погнал к Бельвью. По пути бригада получила радиопредупреждение: карантинные зоны в больницах переполнены, к операционным очередь.
«Скорая» обогнула здание Бельвью и встала у главного подъезда. Там дежурили добровольцы-носильщики из административных служб, принимали пациентов и доставляли их в родильное отделение, откуда недавно эвакуировали рожениц. Больница быстро заполнилась под завязку.
На складе, куда Сэм зашел пополнить аптечку, его разыскал другой интерн, Томо Милетич.
– Подпиши здесь и здесь. – Томо сунул больничный бланк. – Я забираю твой «Мясной экспресс», а ты звони в приемное, там для тебя сообщение. Кто твой водитель, Киллер?
– Да, он за баранкой. – Сэм вывел свое имя-фамилию. – А в чем дело-то?
– Без понятия, мне велели передать, я и выполняю. До встречи… если я переживу Киллерову езду.
Томо повесил на плечо набитую сумку и вышел. Сэм нашел видеофон.
– Секундочку, доктор Бертолли. – Медсестра зашуршала бумагами. – Да, в вашей комнате посетитель, он вас ждет, а потом надо будет встретиться с профессором Шейблом, он с доктором Маккэем в кабинете тридцать девять – одиннадцать.
– А вы знаете, кто у меня?
– Нет, доктор, насчет этого ничего не написано.
– Ладно, спасибо.
Он озадаченно помял подбородок. Ну и как это все понимать? Кто такой важный пожаловал, что ради встречи с ним Сэма сняли с дежурства? И при чем тут Шейбл и Всемирная организация здравоохранения?
Сэм хотел позвонить, уже взял трубку, но решил, что лучше просто подняться в свою комнату. По пути сделал только одну остановку, чтобы смыть копоть с лица и рук.
Его ждал офицер войск ООН. Здоровяк стоял спиной к Сэму, смотрел в окно, руки были сцеплены сзади – стойка вольно, по-парадному. На столе пилотка с золотой окантовкой, значит, это генерал. Взгляд Сэма переместился с пилотки на знакомую, ручной работы кобуру, из которой торчала хромированная, с тиковыми щечками рукоятка «безоткатного» пистолета калибра 19 мм. Когда военный повернулся, у врача машинально расправились плечи и возникло сильное желание отдать честь.
– Десять лет, да, Сэм? – спросил генерал Бёрк, шагая навстречу и протягивая узловатую коричневую лапищу.
Сэм ответил на рукопожатие, плотно соединив пальцы, – вспомнил в последний момент, что это снижает риск переломов.
– Да, сэр, не меньше десяти. – Ничего лучше на ум не пришло.
Внешне Бёрк не изменился, разве что прибавилось гусиных лапок на висках возле горящих темным огнем глаз да чуть больше выпятилась массивная челюсть. Но что этот человек здесь делает?
– Сэм, давай так: ты не будешь говорить мне «сэр» или «генерал», а я за это не стану обращаться к тебе «доктор». – Еще одно мощное пожатие, и Бёрк отпустил руку интерна. – Для своих я Секач.
– Я знаю, как вы получили прозвище, это случилось при мне. – Улыбка далась Сэму нелегко.
Дело было на Тайване, когда уже шла эвакуация. Ночная атака партизан застала всех офицеров в столовой, в огромной палатке. Генерал редко бывал без оружия, и это оказался именно такой случай. Но Бёрк заскочил на кухню, схватил огромный мясницкий нож и заверещал как апач, тем самым подкрепив слух о своем полуиндейском происхождении. Потом прорезал в стене палатки дыру и напал на противника с тыла. Такую ночь забыть невозможно, особенно если ты ее пережил вторым лейтенантом, самым зеленым юнцом среди офицеров подразделения.
– О черт, а я и забыл! Ты тогда был сопливым салажонком, но учился быстро.
Сэм ожидал хлопка по спине, так что успел чуть повернуть корпус и сберег лопаточную кость от раздробления.
У Секача Бёрка был широкий рот и гипертрофированные мускулы – ни дать ни взять пародия на истинного техасца. Но при такой внешности он был одним из самых хитрых и изворотливых генералов в войсках ООН. Этот человек ничего не делал без умысла.
– Секач, зачем пожаловал? Уж всяко не для того, чтобы возобновить старое знакомство.
– Узнаю нашего Сэма! Ты всегда норовил сразу взять быка за рога. Плесни-ка чего-нибудь, и я введу тебя в курс.
В шкафчике хранилась початая бутылка ирландского виски, и Сэм, знавший вкусы Секача, нашел стакан для воды и наполнил его до середины. Он поколебался, но вспомнил, что снят с дежурства, и налил себе.
– За ирландцев, за их болота, за их виски! – Генерал поднял стакан. – Uisce beatha[4].
Виски Бёрку хватило на один глоток, и он мрачно заглянул в стакан, прежде чем его отставил.