Только мигание сигнальных лампочек говорило о том, что за бортом «Перикла» на поверхности Рифа происходит какое-то движение.
В закрытых нишах внешнего корпуса прятались прожекторы, из них больше половины уцелело при посадке.
Капитан пробежал пальцами по клавишам тестирующей аппаратуры, отключил неисправные устройства, затем одновременно включил все остальные.
Снаружи царила вечная ночь, ни один солнечный фотон не мог пробиться через сверхплотную, толщиной двести миль атмосферу. Изредка в этой мгле вспыхивала молния. Мощные прожекторы позволяли во всех подробностях рассмотреть окрестный ландшафт… и подступивших к «Периклу» обитателей планеты.
– Красавцами их не назовешь, – сказал Вике.
Чем выше расположены органы зрения, тем лучше видит их обладатель, чем ниже органы локомоции, тем он подвижнее, а органы манипуляции, если ими довершить гибкие конечности, обеспечат должную ловкость. Все это абсолютно необходимо разумному существу.
Благодаря закону естественного отбора юпитериане тоже всем этим обзавелись, но если они и имели сходство с гомо сапиенс, то сугубо карикатурное. Приземистые, широченные, со слоновьей шкурой и морщинистой ящеричьей головой без шеи, существа ковыляли на лапах толщиной в три обхвата.
– Как считаете, сэр, наш свет их слепит? – обратился к капитану Ранд. – Непохоже, чтобы они испытывали хоть малейшее неудобство.
– Слепит, если в складках на макушках прячутся глаза. Впрочем, мы можем только догадываться. Наверняка об этих тварях нам известно одно: им хватает ума, чтобы генерировать магнитное поле и удерживать нас. Значит, следует подумать о контакте.
– Возможно, юпитериане уже решают эту задачу. – Датчанин указывал на экран: вплотную к кораблю подковыляла компания аборигенов. – Есть и другие, вне зоны обзора видеокамеры. Чем они занимаются, непонятно, но наши датчики фиксируют движение.
– Там у нас левый маршевый двигатель!
Брэмли поспешил набрать номер, но едва видеофон отозвался, корпус со стороны двигательного отсека загремел, точно барабан.
– Камеру на стену, я должен видеть, что у вас происходит, – распорядился капитан.
На экране сменилось изображение, теперь это была серая металлическая панель.
Буммм!..
Как будто громадный таран ударил снаружи в борт «Перикла». На панели образовалась выпуклость, из ее середки вынырнул красновато-зеленый стержень толщиной с человеческий большой палец. Слегка зауженный на конце, этот стержень торчал на фут с лишним. Ему хватило прочности, чтобы пробить многослойную, из особо твердых материалов изготовленную стену, но в кислородной среде он изменил цвет и задымился.
И вдруг стержень задвигался. Он изгибался, корчился, точно змея.
– Эвакуировать отсек! – скомандовал капитан и ударил по кнопке тревоги.
По всему кораблю заверещали сигнальные устройства, залязгали герметичные двери.
Все, кто видел стержень в двигательном отсеке, моментально поняли, что к ним ломится юпитерианин. Это существо крепче самой прочной стали, но оно разумное, мыслящее. Камера показывала, как оно дымится и обугливается в воздухе, но все же мало-помалу продвигается вперед, будто что-то ищет. Потом стержень скользнул обратно.
Капитан предостерегающе крикнул, но возглас был заглушен ревом холодных юпитерианских газов, под огромным давлением рвущихся внутрь корабля.
Два человека не успели покинуть отсек, прежде чем растущее давление накрепко запечатало дверь. «Перикл» спасся благодаря счастливой случайности. В любом другом отсеке не выдержали бы тонкие перегородки, и тогда ядовитые пары, распространяясь через вентиляционную систему, уничтожили бы весь экипаж. Двигательные же отсеки были укреплены дополнительно, при выбросе плазмы из камеры сгорания толстые стены, массивные двери и автоматические запоры должны были защитить корабль. И теперь они выдержали. Под чудовищным нажимом металл гнулся и скрипел, но нигде не образовалось даже малейшей трещинки.
На девять бортовых суток юпитериане оставили «Перикл» в покое. Время от времени мимо проходил абориген, но даже не косился в сторону корабля, словно того и не существовало. Двигателю не дали остыть до полного выхода из строя, с помощью дистанционно управляемых механизмов в отсеке поставили пластырь и подперли его мощными балками. Когда же давление снизилось достаточно, чтобы там мог действовать человек в скафандре, доброволец прошел через воздушный шлюз и установил надежную заплату.
После этого воздух на борту понемногу очистился от ядовитых примесей, и люди смогли вернуться в двигательный отсек. Нельзя сказать, что у них там было много работы, – сверхмощное магнитное поле по-прежнему держало корабль в своей хватке.
Экипаж попытался установить контакт. С большим трудом удалось соорудить полупроводниковый телепередатчик, работающий на постоянной частоте. У него не было подвижных частей, а вместо вакуумной трубки конструкторы использовали ортикон системы Партини.
В корпус готового прибора залили пластик, после чего устройство поместили в большой контейнер, тем самым надежно защитив от любых перепадов давления. С помощью внешнего манипулятора контейнер вынесли наружу и поставили так, чтобы проходящий юпитерианин не мог его не заметить. Из прибора звучал усиленный голос капитана Брэмли, а на экране отчетливо виднелось лицо. То и другое люди-ящеры полностью проигнорировали. В конце концов на телепередатчик случайно набрел юпитерианин и раздавил его.
– Похоже, они нисколько не заинтересованы в общении с нами, – сказал Ранд.
Никто не улыбнулся.
На девятый день вокруг корабля снова собрались аборигены. Капитан, наученный горьким опытом, отозвал людей из нижних помещений и задраил двери. После ремонта в двигательном отсеке осталась кое-какая аппаратура связи, поэтому на центральном посту во всех подробностях видели происходившее.
На этот раз появилось отверстие меньшего диаметра, и пробойник тотчас исчез. Лишь небольшая порция холодной водородно-гелиевой смеси попала внутрь корабля, а затем в дырку полезло тонкое коричневое щупальце. Забравшись в отсек на добрый ярд, оно опустилось до палубы. После этого щупальце уже не росло в длину, а надувалось на конце, как будто в резиновую емкость по шлангу закачивали воздух. Все молча наблюдали, как эта емкость раздувается, пока она не приобрела форму и размер бочки.
И эта «бочка» была покрыта чем-то прозрачным и блестящим. Верхняя часть предмета корчилась, на ней росли грозди бугров.
Когда рост прекратился, коммандер Ранд озвучил вопрос, возникший у всех:
– И что бы это могло быть?
Брэмли смотрел и напряженно думал.
– Какая-то инопланетная чертовщина. Надеюсь, ее засунули для связи с нами. – Он набрал номер двигательного отсека. – Алло! Алло! Вы меня слышите?
В верхней части «бочки» среди утолщений образовалась щель, как будто раскрылась пасть, и зазвучал высокий, прерывистый, булькающий голос.
– Харрр-ррро-о-о… – верещала «бочка», отвратительно подражая человеческой речи. – Харрро-о-о…
Люди неделями бились над проблемой связи с юпитерианами и научились принимать их сигналы. Вероятно, напуганный экипаж взбунтовался бы, если бы не гравитация, которая превратила жизнь в непрерывную пытку. Экипаж большую часть бортовых суток проводил на плавучих койках, уменьшавших изнурительное воздействие гравитации на организм. Корабельные начальники посменно пытались учить аборигенов английскому языку при посредстве «бочки», которая, по их мнению, представляла собой биологический коммуникатор. Название «бочка» так и закрепилось за этой штуковиной. Сама она явно не обладала разумом, но под прочным покровом, надежно защищавшим от кислорода, функционировали живые органы.
Поначалу земляне обращались к ней через динамик, но, не дождавшись агрессивных эмоций, как, впрочем, и любых других, рискнули спуститься в двигательный отсек. В течение урока люди находились у двери – мало ли что.
«Бочка» никак не реагировала на вопросы, кроме тех, которые имели самое непосредственное отношение к урокам языка, и через несколько дней земляне перестали спрашивать. Возможно, рано или поздно они получат все интересующие ответы, а сейчас необходимо сосредоточиться на обучении. Ведь как-то надо объяснить юпитерианам, что нехорошо держать гостей в магнитной ловушке.
На семнадцатый день посреди урока «бочка» вдруг прекратила лопотать и втянула единственный глаз, специально выращенный, чтобы смотреть на грифельную доску.
Преподававший в тот раз коммандер Ранд выскочил в дверь, запер ее за собой и поднялся на центральный пост, чтобы вместе с товарищами наблюдать за происходящим. Через несколько минут снова появился глаз, уже другого цвета, и его движения выглядели более осмысленными, чем прежде.
– Что вы за существа?.. – спросила «бочка».
Так начался диалог между двумя разными формами жизни.
Для юпитериан не составило труда запомнить простейшие элементы коммуникативной механики. Судя по всему, аборигены обладали эйдетической памятью: понятое слово уже не забывалось. Не возникло проблем с существительными, которые земляне могли объяснить наглядно, такими как стул, стакан, нож, и глаголами, такими как ходить, бежать или писать. Другое дело – абстракции, тут целые тематические группы слов остались неусвоенными.
– Откуда вы прибыли? – поинтересовались юпитериане.
Услышав, что гости прилетели с Земли, третьей планеты здешнего солнца, они выпустили целую очередь вопросов:
– Что такое Земля? Что такое планеты? Что такое Солнце?
Юпитериане жили под многослойной и чрезвычайно плотной, почти жидкой атмосферой, не имея ни единого шанса увидеть звезды. Откуда же им знать о существовании иных миров? И хотя они как будто воспринимали объяснения землян, интереса не проявляли и легко отступались от предмета обсуждения. Поднимали тему – и вскоре бросали ее. Все беседы строились по единой схеме – конечно, если это было схемой, а не совпадением. Они (или он, или оно – люди на борту «Перикла» не имели возможности определить, с одним или многими юпитерианами ведут разговор) явно ничего не знали о технических науках, однако на удивление легко усваивали объяснения. Лишь одна тема заинтересовала аборигенов настолько, что они вернулись к ее обсуждению. Ранее полученные ответы, похоже, их не удовлетворили. Снова прозвучал вопрос: «Что вы за существа?»